Симеон Новый Богослов, прп. Божественные гимны. 21

Об умном откровении действий Божественного света и об умном и Божественном делании добродетельной жизни 1).

Оставьте меня одного заключенным в келье; отпустите меня с одним Человеколюбцем — Богом; отступите, удалитесь, позвольте мне умереть одному пред (лицом) Бога, создавшего меня. Никто пусть не стучится (ко мне) в дверь и не подает голоса; пусть никто из сродников и друзей не посещает меня; никто пусть не отвлекает насильно мою мысль от созерцания благого и прекрасного Владыки; никто пусть не дает мне пищи и не приносит питья; ибо довольно для меня умереть пред (лицом) Бога моего, Бога

1) В П. р. 28 слово; в л. п. 19 глава.

95

милостивого и человеколюбивого, сошедшего на землю призвать грешников и ввести их с Собою в жизнь Божественную. Я не хочу более видеть свет мира сего, ни самого солнца, ни того, что находится в мире. Ибо я вижу Владыку моего и Царя, вижу Того, Кто поистине есть Свет и Творец всякого света. Вижу источник всякого блага и причину всего. Вижу то безначальное Начало, от которого произошло все, чрез которое все оживляется и исполняется пищи. Ибо по Его желанию все приходит в бытие и делается видимым и по воле Его все (исчезает и) прекращается. Итак, как же я, оставив Его, выйду из кельи? Оставьте меня, я буду рыдать и оплакивать те дни и ночи, которые я потерял, когда смотрел на мир сей, смотрел на это солнце и на этот чувственный и мрачный свет мира, который не просвещает душу, без которого живут в мире и слепые также очами, которые, преставившись (отсюда), будут такими же, как и зрячие ныне. В этом свете и я, прельщаясь, всячески увеселялся, совершенно не помышляя, что есть иной Свет, Который, как сказано, есть и жизнь и причина бытия как того, что существует, так и того, что будет, конечно, существовать. Итак, я был как бы безбожником, не ведая Бога моего. Ныне же, когда Он по неизреченному благоутробию благоволил стать видимым для меня несчастного и открыться, я увидел и познал, что Он воистину есть Бог всех, Бог, Которого никто из людей в мире не видел. Ибо Он — вне мира, вне света и тьмы, вне воздуха и вне всякого чувства. Поэтому и я, видя Его, стал превыше чувств Итак, вы, находящиеся во власти чувств, позвольте мне не только запереть келью и сидеть внутри ее, но даже, вырывши под землею яму, скрыться (в ней). Я буду жить там вне всего мира, созерцая бессмертного Владыку моего и Создателя; я хочу умереть из-за любви (к Нему), зная, что я не умру. Итак, какую пользу принес мне мир? и что приобретают ныне те, которые находятся в мире? — Поистине ничего, но нагими вселившись во гробах, они нагими и воскреснут, и все восплачут о том, что, оставив истинную жизнь, свет мира, — оставив Христа, говорю, они возлюбили тьму, и в ней предпочли ходить все те, которые не восприняли Света, воссиявшого в мире, Кото-

96

рого мир не вмещает и не может видеть (Иоан. 3, 19 и след.). Поэтому оставьте и отпустите меня одного, умоляю, — плакать и искать Его, чтобы Он богато дарован был мне и изобильно явился. Ибо Он не только видим бывает и созерцается, но и преподается, и обитает, и пребывает, являясь как бы сокровищем, скрытым в недре. Носящий его веселится и видящий его радуется 1), (думая, что хотя оно и сокрыто, но видится всеми; однако оно не видится ясно и неприкосновенно для всех). Его ни вор не может отнять, ни разбойник похитить, хотя бы он и умертвил того, кто его носит. Напрасно бы он трудился, если бы, желая отнять его, осмотрел кошелек, обыскал одежды и развязал пояс, свободно ища его. Если бы (даже), распоров живот, он ощупал внутренности, то (и тогда) никоим образом не мог бы найти его или взять. Ибо оно невидимо и не держимо руками, неосязаемо и вместе вполне осязаемо. Однако оно и руками держимо бывает только тех, которые достойны, (недостойные же, прочь удалитесь) и лежит на ладони, и как нечто, о чудо! и как не нечто, ибо имени оно не имеет. Итак, пораженный и желая удержать его, я думаю сжимая руку, что имею его и держу; но 2) оно ускользнуло, будучи никоим образом не удержимо моею рукою; огорченный, я разнял пясть руки своей и снова увидел в ней то, что и прежде видел… О неизреченное чудо! о чудное таинство!

Зачем все мы всуе мятемся? зачем обольщаемся? Будучи почтены словом с умным чувством, зачем мы льнем к этому бесчувственному свету? Имея совершенно невещественную и бессмертную душу, зачем мы заглядываемся на эти вещественные и тленные (предметы)? Зачем мы удивляемся, будучи совершенно бесчувственны, и как слепцы, предпочитаем тяжелый (слиток) железа и этот большой (кусок) теста небольшому (количеству) золота или драгоценной жемчужине, как вещам бесценным, и не ищем малого горчичного зерна, которое драгоценнее и превосходнее всех тварей и вещей, как видимых так и невидимых? Почему мы не отдаем всего и не приобретаем

1) То, что далее, поставленное в скобах из л. п.

2) В л. п. нет дальнейших фраз до слов: «и снова увидел»...

97

его, и отчего готовы остаться в жизни, не стяжав его? Поверьте, что лучше многократно умирать, если бы это было возможно, только бы приобрести его — это малое, говорю, зерно.

Горе тем, которые не имеют его всеянным в глубине души своей, ибо они сильно взалчут. Горе тем, которые не видели, чтобы оно проросло в них, так как они будут стоять, как деревья без листьев. Горе тем которые не веруют слову Господню, что оно делается деревом и пускает ветви, и не ищут прилежно чрез хранение ума повседневного приращения этого малого зерна; так как в возделывании его они останутся ни с чем, как тот раб, который свой талант зарыл неразумно (Мф. 25, 25). Одним из таковых являюсь и я, повседневно нерадящий.

Но, о нераздельная Троица и неслиянная Единица! о Свет 1) триипостасный, Отче, Сыне и Душе, о Начало начала и власть безначальная, о Свет неименуемый, как совершенно безымянный, и с другой стороны многоимянный, как все совершающий, о единая слава, начальство, держава и царство, о Свет [существующий] как единая воля, разум, совет и сила, помилуй, сжалься надо мною сокрушенным. Ибо как мне не сокрушаться, как не печалиться, когда я легкомысленно презрел столь великую благость и милосердие Твое, безрассудно, несчастный, и нерадиво ходя путем Твоих заповедей? Но и ныне, Боже мой, благоутробно сжалься и помилуй меня, возгрей ту теплоту сердца моего, которую погасил покой жалкой плоти моей, сон, сытость чрева и неумеренность в вине. Все это совершенно погасило пламень души моей и иссушило живой источник слез. Ибо теплота рождает огонь, огонь же этот обратно — теплоту, и из обоих возжигается пламя, [и является] источник слез. Пламя производит потоки (слез), а эти потоки пламя; к ним возводило меня старательное упражнение в Божественных Твоих заповедях. С другой стороны соблюдение предписаний, при содействии покаяния, ставило меня на границе между (ἐν μέσῳ) настоящим и будущим. Поэтому, оказавшись внезапно вне видимых

1) Этих слов до: «о Свет неименуемый» нет в л. п.

98

вещей, я впал в страх, видя, откуда я исторгнут. А будущее я видел весьма далеко, и когда я хотел его уловить, (у меня) возгорелся огонь любви, и мало-по-малу неизъяснимым образом превратился для зрения в пламя, сперва (только) в уме моем, а потом и в сердце. Это пламя Божественной любви обильно источало (во мне) слезы, и вместе с ними доставляло мне невыразимое услаждение. Итак, когда я, уверенный в себе, что пламя никоим образом не погаснет (ведь оно горит хорошо, говорил я), и вознерадев, неразумно поработился сну и насыщению чрева, и дав (себе) послабление, стал побольше употреблять вина, не допьяна напиваясь, однако досыта; немедленно угасла (во мне) любовь в сердце — это страшное чудо, то пламя, которое, достигая до небес, хотя и сильно во мне горело, однако не сожигало находящегося в недрах (моих) сеноподобного вещества, но все его, о чудо, превращало в пламя; и сено, прикасаясь к огню, совершенно не сгорало, но напротив огонь, охватывая собою сено, соединялся (с ним), и все его сохранял невредимым.

О сила Божественного огня, о чудное действие! Ты, от одного страха лица Твоего разрушающий скалы и холмы, как Ты, Христе Боже мой, смешиваешься с сеном, всецело Божественною сущностью, Ты — живущий во свете совершенно нестерпимом, Боже мой? Каким образом, пребывая неизменным и совершенно неприступным, Ты сохраняешь вещество этого сена неопалимым, и 1) [в то же время], сохраняя неизменным, все его изменяешь? И оно, оставаясь сеном, есть свет, свет же тот не есть сено; но Ты, будучи светом, неслиянно соединяешься с сеном, и сено, неизменно изменившись, делается, как свет. Я не выношу (того, чтобы) покрыть молчанием чудеса Твои; я не могу не говорить о Твоем домостроительстве, которое Ты соделал со мною распутным и блудным, и не могу удержаться, чтобы не рассказывать всем, Искупителю мой, о неисчерпаемом богатстве Твоего человеколюбия. Ибо я хочу, чтобы весь мир почерпал от него, и чтобы никто не оставался совершенно лишенным его. Но прежде, о Всецарю, воссияй во мне снова,

1) Дальнейшего предложения нет в л. п.

99

вселися и просвети смиренную душу мою; ясно покажи мне лик Божества Твоего и весь невидимо явися мне, о Боже мой. Ибо Ты не весь видишься мне, хотя и весь являешься мне. Будучи весь неуловим, Ты желаешь и бываешь для меня уловимым; будучи невместим во вселенной, Ты поистине делаешься как бы малым в руках моих, и вращаемый в устах моих, видишься сверкающим, как световидный сосец и сладость, о чудное таинство! Так и ныне дай мне Себя, чтобы я насытился Тебя, чтобы поцеловал и облобызал Твою неизреченную славу, свет лица Твоего, и наполнился (их) и преподал тогда и всем прочим, и преставившись, пришел к Тебе весь прославленный. Сделавшись от света Твоего и сам светом, я (таковым) предстану Тебе, и тогда избавлюсь от этих многих зол и освобожусь от страха, так чтобы опять уже не изменяться. Ей, дай мне и это, Владыко, ей, даруй мне (также) и это, туне все прочее мне недостойному даровавший. Ведь это нужнее всего, это и есть все. Ибо хотя и ныне Ты видишься мне, хотя и ныне Ты благоутробен (ко мне), и просвещаешь меня, и таинственно научаешь, и покрываешь, и хранишь державною Твоею рукою, и соприсутствуешь (мне), и демонов в бегство обращаешь и делаешь невидимыми, и все мне покоряешь, и все доставляешь мне, и всех благ исполняешь меня, о Боже мой; но от этого не будет мне никакой пользы, если Ты не дашь мне непостыдно пройти врата смерти. Если князь тьмы, придя, не увидит сопребывающую мне (Твою) славу, и не будет, омраченный, совершенно посрамлен, быв опален Твоим неприступным светом, и вместе с ним и все супротивные силы не обратятся в бегство, увидев (во мне) знак печати Твоей, и я, уповая на Твою благодать, не прейду совершенно бестрепетно, и не припаду (к Тебе), и не сокрушу их; то какая мне польза от того, что ныне во мне совершается? — Поистине никакой, но (это) восжжет для меня еще больший огонь. Ибо, надеясь быть причастником (Твоих) благ и вечной славы, и рабом Твоим и другом, если сразу я лишусь всего и Тебя Самого 1), Христе мой; то как мучение то не будет

1) καὶ σοῦ αὐτοῦ—так читается в П. р.; в печатном» же тексте — без αὐτοῦ.

100

для меня более тяжким, чем неверным, которые ни Тебя не познали, ни света Твоего воссиявшего не увидели, ни сладости Твоей не насытились? Если же мне придется получить тот залог, достигнуть тех наград и почестей, которые обещал Ты, Христе, уверовавшим в Тебя, то и я тогда (также) блажен буду, и восхвалю Тебя — Сына со Отцом и Духа Святого, единого воистину Бога во веки веков. Аминь.