Василий Великий, свт. Послание Утешительное

292. УТЕШИТЕЛЬНОЕ (300).

Утешает отца, огорченного смертью сына, который обучался в училище.

Поелику Господь поставил нас для христиан на втором месте после Отцов, поручив нам образование в благочестии детей в Него уверовавших; то постигшую тебя скорбь о блаженном сыне твоем признал я собственною своею скорбью, и восстенал о безвременной разлуке с ним, всего более соболезнуя о тебе и рассуждая: как тяжела будет болезнь сия для отца по естеству, когда столько было сердечной печали и в нас, которые стали близкими ему по заповеди!

О нем самом не должно ни чувствовать, ни говорит ничего скорбного; но жалки те, которые обманулись в надеждах своих на него. И действительно, достойны многих слез и стенаний отправившие от себя сына в самом цвете лет для упражнения в науках, чтобы сретить его умолкшего этим продолжительным и вовсе нежеланным

262

молчанием. Так поразило это меня вдруг, как человека; без меры проливал я слезы, и из глубины сердца моего исторгались невежественные воздыхания; потому что горесть, как облако, внезапно объяла рассудок.

Но как скоро пришел я сам в себя, и душевным оком воззрел на природу всего человеческого; то стал просить себе прощения у Господа в тех чувствованиях, к каким душа моя по увлечению подвиглась при этом событии, и убедил сам себя терпеливо переносить, что по древнему Божию приговору, соделалось участью жизни человеческой. Умирает отрок в возрасте, исполненном жизни, и отличный в сонме сверстников, любимый учителями, — отрок, который при одном свидании мог привлекать к себе в благорасположение человека самого свирепого, был быстр в науках, кроток нравом, не по летам умерен, о котором, если бы кто сказал и более этого, то все еще сказал бы меньше самой истины, и который однако же при всем этом был человек, рожденный человеком же. Поэтому что же надлежит содержать в мыслях отцу такого сына? Не иное что, как приводить себе на память своего отца, который умер. Посему что удивительного, если рожденный смертным стал отцом смертного же?

А если умер прежде времени, прежде нежели насладился жизнью, прежде нежели пришел в меру возраста, прежде нежели стал известен людям и оставил по себе преемство рода: то (как сам себя уверяю) в этом не приращение горести, но утешение в постигшем горе. К благодарению обязывает сие распоряжение Божие, что не оставил Он на земле детей сирот, что не покинул жены вдовы, которая бы или предалась продолжительной

263

скорби, или вышла за другого мужа и вознерадела о прежних детях.

А если жизнь этого отрока не продолжилась в мире сем; то будет ли кто столько неблагоразумен, чтобы не признать сего величайшим из благ? Ибо должайшее пребывание здесь бывает случаем к большему изведанию зол. Не делал еще он зла, не строил козней ближнему, не дошел до необходимости вступать в собратства лукавствующих, не вмешивался во все то, что бывает худого в судах, не подпадал необходимости греха, не знал ни лжи, ни неблагодарности, ни любостяжательности, ни сластолюбия, ни плотских страстей, какие обыкновенно зарождаются в душах своевольных; он отошел от нас, не заклеймив души ни одним пятном, но чистый переселился к лучшему жребию. Не земля скрыла от нас возлюбленного, но прияло его небо,

Бог, Который распоряжает нашею судьбой, узаконяет для каждого пределы времен, — вводит нас в жизнь сию,—сей самый Бог и преселил его отселе. У нас есть урок в самом избытке бедствий: это—пресловутое изречение великого Иова: Господь даде: Господь отъят; яко Господеви изволися, тако и бысть: буди имя Господне благословенно во веки (Иов. 1, 21).