Василий Великий, свт. Письмо 42. К падшему монаху

42. К ПАДШЕМУ МОНАХУ (45).

Некто, отказавшись от большего имения, вступил в монашество, но после весьма благочестивой жизни впал в блуд и в другие беззакония. Св. Василий, живший некогда с ним в Иерусалиме, показывает ему великость греха и соблазна, потом, обнадежив Божиим милосердием, призывает к подвигу, примером Иудеев и язычников, приводимых к богочестию.

Мысль о тебе пронзает недра моего сердца двояким страхом. Или какое-то предварительное состояние несострадательности ввергает меня в виду человеконенавидения: или опять, когда хочу быть сострадательным и смягчиться к проступкам, производит оно во мне не добрую перемену. Посему, и намереваясь писать это письмо, хотя при помощи рассудка утвердил я цепенеющую руку, однако же не возмог изменить лица, встревожен-

103

ного печалию о тебе, и до того стыжусь за тебя, что уста тотчас сжимаются, обращаясь к плачу. Увы мне! о чем буду писать или рассуждать, оставленный на распутий? Если привожу себе на память первоначальное твое суетное поведение, когда окружали тебя богатство и эта по земле пресмыкающаяся слава; то прихожу в ужас. Когда сопровождали тебя и множество льстецов и кратковременное наслаждение роскоши с явною опасностью и неправедными прибытками; и с одной стороны опасение начальства рассевало мысли твои о спасении, а с другой народные волнения приводили в смятение дом твой, и непрерывность бедствий невольно обращала мысль к тому, кто силен помочь тебе; когда понемногу начал ты помышлять о Спасителе, Который как поражает тебя страхом к твоей же пользе, так избавляет и покрывает тебя, хотя и посмеваешься над Ним во время безопасности; когда начал ты упражняться в приобретении честных нравов, с презрением взирая на многобедственное свое богатство, отрекаясь от забот о доме и от сожития с супругою; всецело же воспарив в высоту, как странник и скиталец, проходя селения и города, пришел в Иерусалим, где и я жил с тобою, ублажая подвижнические труды; когда, проводя целые седмицы в посте для Бога, приучал ты себя к любомудрию, как бы бегством спасаясь от обращения с людьми, а вместе приспособляя к себе безмолвие и уединение, уклоняясь от общественных мятежей, грубым вретищем покрывая тело свое, и жестким поясом стягивая чресла свои, терпеливо сокрушал свои кости: от невкушения пищи опустевшие внутренности довел до того, что прижались они к хребтовым частям, и хотя отрекся от нежной перевязи, однако же желудок, сжавшийся на подобие тыквы, заставил прильнуть к почкам, и

104

истощив весь тук плоти, мужественно иссушив все пути в нижних частях тела, частым пребыванием без пищи заключив чрево, сделал, что ребра, на подобие выдавшейся крыши, затеняли собою поверхность чрева, и при изнурении всего телесного состава, в часы нощные исповедуясь Богу, потоками слез умягчал орошаемую браду.... И к чему мне описывать все сие в подробности? Вспомни, сколько уст святых привлек ты к своему лобзанию, скольких освященных тел касался объятиями, сколь многие сжимали твои руки как нескверные, сколько было рабов Божиих, которые, как поклонники, притекали, чтобы припасть к твоим коленам?

И какой же конец всего этого? Молва, обвиняющая в любодеянии, пролетая скорее стрелы, уязвляет наш слух, еще более острым жалом терзая нашу внутренность. Какое неистощимое ухищрение обаятеля довело тебя до сего пагубного падения? Какие хитросплетенные сети диавола, опутав тебя, соделали недействительными внушениями добродетели? К чему теперь послужат рассказы о твоих трудах? Или не должно верить и сему? И как же не дать веры сокрытому до времени на основании того, что видимо ясно, если обязывал ты страшными клятвами пуши, притекающие к Богу, когда прямо приписывается диаволу все, что более ей и ни (Матф. 5, 37)? Поэтому ты и подверг себя ответственности в гибельном клятвопреступничестве, и вместе унизил характер подвижничества, нанес бесчестие Апостолам и самому Господу; постыдил похваление чистоты, осмеял обет целомудрия. Предметом печальной повести стали мы для пленников; у Иудеев и Эллинов представляют нас на зрелищах. В мыслях монахов произвел ты разделение: более строгих привел в страх и робость,

105

заставил дивиться еще силе диавола; а в равнодушных поселил страсть к невоздержанию. Ты, с своей стороны, обратил в ничто даже похваление Христа, Который говорит: дерзайте, Аз победих мир (Иоан. 16, 33) и князя мира. Растворил для отечества чашу бесславия; привел в исполнение сказанное в Притчах: яко елень уязвлен стрелою в ятра (Притч. 7, 23).

Но что же теперь, брат? Не пал еще столп крепости, не опорочены врачевства обращения, не заперт град убежища. Не оставайся во глубине зол; не отдавай себя человекоубийце. Господь знает, как восставлять сокрушенных. Не беги далеко, но притеки к нам. Восприими опять на себя юношеские труды; новыми добрыми делами истреби в себе пресмыкающееся по земле и грязное сластолюбие. Возведи взор на день скончания, столько уже приблизившийся к жизни нашей, и уразумей, что, наконец, Иудеи и язычники приводятся к богочестию, и не вовсе отрицайся от Спасителя мира. Да не постигнет тебя этот самый ужасный приговор: не вем вас, откуду есте (Лук. 13, 27).