ГЛАВА VIII. Положительная материальная свобода

Формальная свобода обеспечивает деятелю возможность поведения, осуществляющего как положительные, так и отрицательные с объективной точки зрения ценности. Не стесненная ничем возможность движения по обоим путям есть характерная черта этой свободы. Поэтому до сих пор не особенно много приходилось говорить о ценностной стороне поведения. Теперь же, при переходе к вопросу о положительной материальной свободе, характер исследования круто меняется. Установить, какие содержания способен внести в мир свободный деятель так, что они насквозь не только по способу деяния, но и по своему существу запечатлены характером свободы, можно не иначе, как наметив два пути поведения — путь добра вверх и путь зла вниз.

Быть на пути добра это значит любить Бога и все твари Его и в единении с Богом учувствовать в Его творческой деятельности; а творчество Божие, по определению Соловьева, состоит в том, что Он «осуществляет благо через истину в красоте.» ) Только в

*) Вл. Соловьев, «Чтения о богочеловечестве», собр. соч. III, 102.

154

единении с Богом, как Абсолютным совершенством и, следовательно, Абсолютным Добром, свободно выполняя свое назначение, тварные деятели могут находиться в любовном единодушии друг с другом и осуществить ту целостность мирового бытия, которая была названа выше конкретным единосущием. И, наоборот, где есть безусловное согласие двух деятелей друг с другом во всем, там наверное есть следование их воле Божией, согласно данному ο. П. Флоренским глубокомысленному толкованию слов Иисуса Христа: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет им от Отца моего небесного» (Мтф., 18,29). Чудесная сила, получаемая ими от Отца Небесного, объясняется тем, что совершенное единодушие их есть их «со-вхождение в таинственную духовную атмосферу около Христа, приобщение Его благодатной силе, оно претворяет их в новую духовную сущность, делает из двух частицу Тела Христова».

В такой любви нет никакого предпочтения  своей самости другим я: такое существо любит Бога больше себя и другие существа наравне с собою, поэтому в нем нет обособления от Бога и мира.

Свободный деятель, перед которым встает вопрос, приобщиться ли к осуществлению совершенной истины, добра и красоты путем добровольного подчинения Богу, подвергается величайшему и самому утонченному из всех соблазнов: мечта об еще более высокой,

*) Ο. П. Флоренский, «Столп и утверждение истины», ст. 41.

155

но мнимой ценности — быть самому Богом и творить истину, добро, красоту, как Бог, сполна самостоятельно, от себя, a не на пути следования заветам Бога. Погоня за этою мнимою ценностью есть отпадение от Бога и царства тех, кто остался верным Ему, но этого мало — отсюда неизбежен еще более актуальный разлад также со всеми существами, отпавшими от Бога, потому что каждый из них идет своим особым путем, несогласованным с путями других деятелей.

Проникнутое любовью к Богу хотение единения с Ним или проникнутое любовью к себе стремление присвоить себе Божественность есть абсолютно свободное первичное проявление деятеля, не вынуждаемое никаким эмпирическим характером уже потому, что первозданная сущность не обладает таким характером. Такие проявления, как попытки присвоения себе не надлежащей ценности, если они, несмотря на разочарования, настойчиво повторяются, создают эмпирический характер себялюбия.

Вступая друг к другу в отношения противодействия и взаимного стеснения бытия, себялюбивые существа создают царство низшего бытия, характеризующееся не столько единством, сколько разделением и обособлением деятелей друг от друга. В пространстве эти отношения выражаются в процессах взаимного отталкивания, создающих материальную телесность деятелей, которая является необходимым спутником душевных эгоистических проявлений. Такое царство бытия я называю царством вражды или душевно материальным

156

царством. *) О том, как эта обособленность деятелей отражается на их свободе, речь будет позже, a теперь посмотрим, каков характер свободы существ, своими деяниями обнаруживших любовь к Богу и единение с Ним. Они образуют высшее царство бытия, царство Божие или царство Духа. Обладая полнотой бытия, стоя лицом к лицу с совершенною истиною, добром, красотою и соучаствуя р творении этих абсолютных ценностей, члены Царства Божия никогда не отпадут от него. Из этого не следует, будто они лишились формальной свободы: они могут отпасть, но никогда не захотят отпадения. Кто думает, что здесь утрачена свобода, тот смешивает два глубоко различные понятия — мощь к совершению чего либо и хотение совершить что-либо, как это давно уже указал Лейбниц, опровергая Абеляра. В самом деле, Абеляр говорит, что Бог может делать только то, что он делает, именно только добро; не доброго Он не может пожелать, a следовательно, не может и сделать. В этом рассуждении, ограничивающем свободу Бога, упущено из виду, говорит Лейбниц, различие между «puissance» и «volonté». **)

Сохраняя формальную свободу, и следовательно, не становясь автоматами добродетели, члены Царства Божия достигают в то же время совершенной полноты материальной свободы. Сущность ее заключается в том, что в их распоряжении находится бесконечная творческая сила для осуществления бесконечного разнообразия красоты,

*) См. мою книгу «Мир как органическое целое».

**) Essais de Theodicee, II ч., g 171 (изд. Gerhardt’a VI т., стр. 215 c.).

157

добра и обретения совершенной истины. Бесконечность их творческой силы вытекает из конкретного единосущия их, вследствие чего всякий творческий замысел члена Царства Божия встречает не противодействие других, a, наоборот, подхватывается всеми и осуществляется в соборном действии. В таком единосущном сочетании сил участвует и творческая мощь Божия, a потому нет границ этой полноте творчества.

Конкретное единосущие придает Царству Божию или Царству Духа такой блеск и великолепие, такое совершенство, которому равного кет в нашем жалком царстве неполного бытия. Самые категории, посредством которых следует выражать строение Царства Духа или только аналогичны нашим категориям или даже совершенно отличны от них. Поэтому очень мало можно сказать положительного о нем. Коснемся лишь некоторых черт его, имеющих непосредственное отношение к нашей теме, именно обнаруживающих отсутствие в этом царстве тех ограничений и обеднений, в которых так тягостно выражается упадок материальной свободы, характеризующий нашу жизнь. *)

Богатство и вселенская целость творчества в этом Царстве так велики, что в нем нет повторений, придающих нашей жизни характер скучного однообразия; всякое деяние в нем отмечено яркою печатью индивидуального своеобразия и новизны творчества; поэтому здесь не может быть и речи о законах и правилах в нашем смысле слова. Понятие множественности здесь

*) См. подробнее о Царстве Божием или Царстве Духа мою книгу «Мир как органическое целое».

158

приложимо лишь в смысле качественной множественности, о которой говорит Бергсон, но не в смысле количественной множественности, предполагающей однообразие.

Вместе с категорией количества теряет здесь свое значение и категория качества в нашем смысле слова. В самом деле, о качестве, напр. вспыльчивости или снисходительности, можно говорить лишь в области отрицательных проявлений, а также низших ступеней добра, где есть шаблонный тип поведения, связанный с упадком творческих сил. Там-же, где совершается подъем в светлое царство подлинного добра и красоты, всякое проявление возникает, как новое осуществление самодеятельности, как новый творческий акт, а не применение к делу старой матрицы, отвердевшей из сотен однообразных проявлений индивидуума или даже полученной им по наследству. Поэтому-то в художественном изображении жизни для обрисовки отрицательного характера достаточно бывает одного яркого эпизода, а для обрисовки положительных черт личности нужно целое сложное творение посвятить этой теме. В пределе, т. е. в Царствии Божием не может быть уже речи об эмпирическом характере деятеля, хотя вся деятельность его есть непрерывная реализация добра и красоты.

Граждане Царства Божия суть индивидуальные центры творческой деятельности, однако отношение их к целому резко иное, чем то, что бывает в нашем царстве бытия: каждый член этого царства внутренне объединен с целым, всего себя отдавая целому и

159

обратно получая все целое с такою полнотой и непосредственностью, что здесь понятие части и целого и даже понятие органа и организма теряют свой смысл, так как в них мыслится некоторая степень обособления элемента, обеднения его, односторонняя специализация функций и т. д.

Распадов в Царстве Духа кет, следовательно, в нем нет смерти, как разъединения субстанциальных деятелей, лишь временно и частично сочетавших свои силы для общей деятельности. Но этого мало, в Царстве Божием нет также и той частичной смерти, которая выражается в забвении, т. е. в отпадении пережитого в прошлое. Творческие деяния в этом царстве абсолютно совершенны и совместимы с новыми деяниями, а потому каждое из них, будучи осуществлено, не отпадает, но сохраняет вечную свежесть настоящего; выражаясь языком современной английской психологии, «specious present» деятелей Царства Божия длится не несколько секунд, как у нас, но охватывает все осуществленное ими. Иными словами, их время содержит в себе прошлое только в смысле предшествования появления одних событий другим, но не в смысле умаления их актуальности. *) Пространство в этом царстве может быть только бесконечно-мерным; поэтому здесь возможна красота пространственных форм без пространственных разъединений.

Находясь в единении с Богом, все члены Царства

*) В «Мире как органическое целое» я называю такое время положительным, а наше время отрицательно- полошительным.

160

Божия находятся в единении друг с другом непосредственно, т. е. так, как сам Творец пребывает в непосредственном общении со своим творением. Все отношения в этом общении имеют внутренний характер и противопоставления формы и материи здесь нет не потому, чтобы в Царстве Божием форм не было, а, наоборот, потому, что всестороннее бесконечное взаимопроникновение полноты индивидуальных и вместе с тем гармонически сочетанных содержаний есть абсолютно проникнутая формою содержательность.

Иными чертами характеризуется душевно-материальное царство, царство вражды, в котором мы живем; произведем краткий обзор некоторых важнейших свойств его, и тогда путем противопоставления, станут более понятными и особенности Царства Духа; тогда станет понятно также, почему многим из нас, живущим в этой низшей сфере, кажется, будто правы философы, отрицающие свободу воли.

161