ГЛАВА IV. Индетерминизм

Детерминисты в борьбе с защитниками свободы имеют в виду, обыкновенно, крайнюю форму индетерминизма, именно абсолютный индертеминизм, т.е. не просто свободу решения (liberum arbitrium), а безразличную свободу решения (liberum arbitrium indifferentiae), т. е. свободу, не опирающуюся ни на какие основания.

Согласно Липпсу, индетерминизм есть учение, утверждающее, что «человеческое хотение при совершенно одинаковых внутренних и внешних условиях может выразиться то в одной, то в другой прямо противоположной форме, так что вместо определенного, проявленного человеком хотения в нем могло бы осуществиться также и совершенно противоположное хотение, и эта противоположность вовсе не обосновывается каким либо различием в сущности человека, в том, что происходило в нем, или в том, что на него действовало». Такое учение, говорит Липпс, до некоторой степени противоположно тому, что обыкновенно называется свободою: «согласно общему смыслу понятия свободы, хотение человека можно назвать свободным, поскольку оно определяется личностью, т.е. поскольку его свойства

51

зависят от свойств личности. Теперь мы узнаем, что хотение свободно, когда оно не определяется ни внешним миром, ни личностью, когда оно, следовательно, могло бы также быть и иным, чем оно есть, несмотря на внешний мир и личность». *)

По словам Шопенгауера, свободное хотение, понятое в духе учения свободы безразличия, есть абсолютный случай. Такая свобода, как способность совершать абсолютно необоснованные поступки, справедливо считается лишенною положительной ценности, и учение о ней подвергается резкой критике.

Липпс говорит, что волевое решение, понятое в духе индетерминизма, ничем не связано с моею личностью, оно может быть тем или иным «вопреки моей личности» и потому оно «меня совершенно не касается» (333) По словам Виндельбанда, liberum arbitrium indifferentiae т.е. беспричинное хотение, приходится понимать, как «нечто чуждое, что в нас протекает, для чего мы являемся лишь ареною», оно «лишь постигает нас», и мы не можем быть ответственными за него, если только не применить сюда юридической принцип — «casum sentit dominus» (78).

Если бы существовала индетерминистическая свобода воли, это значило бы, говорит Липпс, что «как бы человек ни был благороден, это однако не мешает ему сделать низость, и не в минуту, например, мгновенного помрачения, а в полном сознании». Поэтому «всякий из нас поступил бы хорошо, выстроив себе  

*) Липпс, Основные вопросы этики, стр. 325.

52

неприступную крепость по отношению ко всякому другому; в эту крепость не следовало бы впускать никого, даже самых лучших и наиболее испытанных друзей: ведь от их индетерминистической свободы воли можно бы было ожидать каждое мгновение всего наихудшего. Да и подобного рода добровольная изолированность не принесла бы пользы: ведь мы и сами обладаем идетерминистической свободой воли. Для нас поэтому был бы нужен сторож; но и последнему мы не могли бы доверять».*) «Вместе с этим всякое воспитание, всякое ободрение или награждение, всякая угроза или наказание теряют смысл и цель» (335), так как связь между действием и характером личности разорвана.

И в самом деле, поведение, ничем не обоснованное, было бы бессмыслицею. Поэтому свобода, в смысле абсолютного индетерминизма, могла бы быть уделом лишь крайней степени глупости. Отсюда невольно зарождается вопрос, справедливы ли детерминисты в своей полемике с врагом, не борются ли они против такого вида индетерминизма, который весьма редко встречается в истории философии.

Эпикур допускал, что атомы, падая в мировом пространстве, могут совершать беспричинные уклонения в сторону от прямой линии. Из этих беспричинных движений он выводил свободу живых существ. Однако, учения Эпикура известны нам лишь в виде отдельных отрывков, да и трудно допустить, чтобы он особенно глубоко обдумывал все следствия и все сторо-

*) Там же стр. 334 с.

53

ны своего индетерминизма. Если же мы обратимся к хорошо известным, разработанным формам учения о свободе, напр., к теории Эразма Роттердамского, Суареца, Лейбница, Рида, Мэн-де-Бирана, Иоэля и др., мы найдем весьма сложные учения, показывающие, что наличие оснований поступка совместимо со свободою в том смысле, что личность, совершающая поступок, не находится в абсолютном подчинении условиям и основаниям поступка. «Индетерминизм, говорит Иоель, может быть относительным, мало того, он должен быть относительным и всегда был таковым; между тем детерминизм всегда абсолютен» (291).

История спора этих двух направлений отчетливо показывает, что истина действительно может быть найдена не иначе, как путем синтеза их, но этот синтез может быть осуществлен только на почве индетерминизма, именно того индетерминизма, который вырабатывает положительное понятие свободы. При решении столь сложной проблемы можно найти много способов синтеза. Две попытки, учение Шопенгауера и учение Виндельбанда будут сейчас рассмотрены нами; они не могут считаться удовлетворительными, и недостатки их указывают, в каком направлении можно искать решения вопроса. Что же касается попыток синтеза, которые мы считаем удачными, по крайней мере, в существенных пунктах; заниматься изложением их мы не будем, но используем их в той части книги, которая посвящена развитию нашего взгляда на вопрос о свободе.

54