Соловьев В.С. Письма в Редакцию. 1884

Письма в редакцию.

I.

М. Г.

Прошу вас дать место следующей пояснительной заметке к моей статье «О народности и народных делах России».

Многоуважаемый А. А. Киреев в своих замечаниях на эту статью совершенно справедливо говорит: «Нельзя требовать от нас, чтобы мы искали сближения с Западом, независимо от того, в каком положении он сам находится, независимо от того, прав он или не прав в данную минуту в своем вероучении, не разобрав предварительно с каким католицизмом нам придется иметь дело, с католицизмом ли Григория Великого, или Григория VII, Льва Св., или Льва XIII, не справившись предварительно, насколько в данное время римский престол верен христианской истине, или уклоняется от нее». Именно в этом пока все и дело. Но чтобы решить этот коренной вопрос об истине или лжи католичества, — о том, есть ли существенное различие между теперешним и прежним папством, — для этого необходимо с полной свободой и со всех сторон рассмотреть это дело. Если мы должны судить о западной церкви прежде чем вступать с нею в какое бы то ни было практическое отношение, то для справедливого суда нам должна быть открыта возможность не только осудить, но и оправдать католичество. Говоря в моей статье о допущении католической пропаганды, я разумел прежде всего обоюдную свободу церковной полемики, чтобы можно было не только нападать на католичество, но и защищать его от нападений. Пока эта свобода не дана нам, мы не можем справедливо решать вопрос об истине или лжи папства, и всякое решение этого вопроса в отрицатель-

148

ном смысле, т. е. всякое осуждение папства должно естественно внушать недоверие.

Против этого могут возразить, что нам вовсе и не нужно самим решать церковный спор, ибо он уже решен для нас нашею церковью. Так ли это? Спор между восточною в западною церковью не мог быть решен восточною церковью, ибо это значило бы быть судьею в своем собственном деле. Всякий спор может быть решен только вселенскою церковью. Для нас же орган вселенской церкви есть пока только вселенский собор, каковых мы признаем только семь. Но все они были до разделения церквей, и ни один из них не мог решать спорных вопросов между православными и католиками. Или мы, как миряне, должны просто следовать решениям предержащей духовной власти? Но где же эта власть у вас? Ни единоличного, ни соборного правительства, представляющего собою всю восточную церковь, не существует. С радостью послушали бы мы голос церкви, но этот голос не раздастся. И наша местная русская церковь, давно не имеющая вполне канонического строя и никем иерархически не представляемая, осуждена на безмолвие.

Итак, если праведное решение церковного спора не дано нам путем авторитета, то мы должны искать его путем свободы. Допущение у нас этой свободы — вот ближайшее практическое требование, ради которого написана статья: «О народности» и пр.

Церковный интерес в его истинном религиозном значении занимает еще очень мало места в нашем общественном сознании. Церковными делами интересуются обыкновенно с национальной, с государственной, с научно-исторической, но только не с религиозной точки зрения. Поэтому меня нисколько не удивило, что смысл заключительного требования в моей статье был неверно понят. Но и превратное понимание должно иметь свои пределы. Эти пределы власти перешел анонимный автор, поместивший в № 2870 «Нового Времени» свои замечания «о статье г. Вл. Соловьева», где он приписывает мне между прочим ни с чем несообразное мнение, что Россия должна призвать из Рима церковную дружину на смену нашего духовенства. Между тем у меня сказано следующее: «Та великая духовная реформа, которую мы желаем и предвидим (воссоединение церквей), должна дать нам церковную дружину, должна превратить наше во многих отношениях

149

почтенное, но к сожалению недостаточно авторитетнее и действеннее духовенство, в деятельный, подвижный и властный союз духовных учителей в руководителей народной жизни» и т. д. («Известия Спб. Славянского Благотворительного Общества», № 2, стр. 14). Здесь, очевидно, говорится лишь о преобразовании и возвышении нашего духовенства вследствие будущего соединения церквей. О призвании же из Рима какой-то церковной дружины у меня нет ни слова⁷⁸.

Указывать на неправильность нашего церковного положения я считаю дедом необходимым в нравственною обязанностью, нападать же на духовенство кажется мне, напротив, делом и бесполезным и несправедливым. Что наши духовные отцы лишены властного действия и влияния на народ и общество — это правда. Но проистекает это не из каких-нибудь недостатков, присущих самому духовенству, а из той же общей неправильности нашего церковного положения. Само по себе наше духовенство обладает многими добрыми качествами, без которых слишком мало было бы надежды на будущее освобождение и восстановление церковной жизни у вас. Это освобождение и восстановление церковной жизни не может совершиться без участия церкви, ее святителей и священнослужителей. Содействуя же преобразованию и возвышению церкви, они и сами возвысятся, займут подобающее им место, станут тем, чем должны быть — солью земли.

II.

М. Г.

Я прочел заключительную статью А. А. Киреева, сообщенную мне в корректуре с согласия почтенного автора. Я охотно оставил бы последнее слово за моим уважаемым оппонентом, если бы его возражения⁷⁹ были направлены только против моих мыслей.

______________________

78 По всей вероятности, виною этой ошибки была аналогия с призванием варягов. Если так, то мне приходится объяснить, что аналогия не есть тождество, и что, сравнивая два предмета в известном общем отношении, мы нисколько не предполагаем, что они равны и во всяком другом частном отношении. Впрочем, быть может, это простая полемическая небрежность, тем более, что и заглавие моей статьи передано неверно.

79 Многие из этих возражений меня удивили. Например, я

150

К сожалению, А. А. Киреев счел себя вправе решительно и безусловно обвинить весь католический мир в ереси и даже в грехе против Духа Святого и провозгласить, что католическая церковь более не существует, а следовательно, и вопрос о соединении церквей не имеет смысла. Конечно, это было бы самое простое решение дела, если бы только можно было с этим согласиться.

Свое страшное осуждение католичества А. А. Киреев основывает единственно на несогласии своего понятия о церкви с католическим учением об этом предмете. По мнению г. Киреева, самостоятельность церкви исключает папский авторитет: ему нет места в церкви. По католическому учению, напротив, церковь включает в себя папский авторитет, как один из основных элементов своего правильного устройства. Этот католический взгляд на церковь существует не со вчерашнего дня. Прежде чем говорить об «узурпации» Пия IX, следовало бы вспомнить, как смотрели на церковное значение римской кафедры представители древней церкви. Определения Ватиканского собора согласны в существе дела с заявлениями св. Льва Великого, который считал свой голос достаточным для решения важного догматического вопроса. Что же — и он еретик? и он хулитель Духа Святого?.. Конечно, можно, благодаря двусмысленности русского слова «непогрешимость», вкладывать в католическое учение всевозможные ужасы. Но зачем же это делать? Зачем также утверждать, что условие «ех cathedra loqui» зависит от произвола папы, когда ни один католик в мире никогда не допускал и не допустят возможности папского произвола в деле веры к нравственности? По католическому учению папа (равно как и вселенский собор) имеет обязанность формулировать церковные догматы, но не имеет никакого права выдумывать свои собственные.

Как бы кто ни относился к этому учению, во всяком случае должно признать, что в нем нет ничего уничтожающего церковный характер католичества: авторитет здесь не отделяет себя от церкви, не присваивает себе никакого безусловного авторитета,

___________________

упомянул мимоходом о Фоме Аквинате, как об одном из представителей западного христианства. А мой оппонент возражает, что Фома писал против греков, которые сами немало писали против латинян! Также я был удивлен замечаниями о Данте и Рафаэле.

151

не дает себе никакой произвольной и деспотической власти, ибо он пользуется per assistentiam divinam только тою властью, которою Христос благоволил снабдить свою церковь.

Так мыслили епископы, провозгласившие ватиканские определения, так мыслит и весь католический мир, принявший эти определения, католики, признающие в папе видимого папу своей церкви, ибо это по их понятиям значило бы обезглавить церковное тело. Согласно католическому взгляду, папский авторитет существует не вне церкви и не против нее, а в ней и для нее. Да и каким образом папство могло бы (если бы даже хотело) навязать католическому миру насильственную в деспотическую власть, копия оно лишено всяких средств насилия и деспотизма? В особенности настоящее положение папства делает совершенно очевидным тот факт, что авторитет ватиканского затворника опирается на любовь, доверие и религиозное уважение католиков к римскому престолу, и кажется, в этих чувствах нет ничего противоцерковного.

Восточное православие не определило и не формулировало на вселенских соборах своего учения о церкви. Все, что для нас обязательно по этому предмету, стоит в символе веры: «Верую во единую, святую, кафолическую и апостольскую церковь». Эта вера не отрицается католичеством, не отрицается Ватиканским собором, и, следовательно, обвинять католиков в ереси мы не имеем никакого права.

Этого нрава не присваивали и не присваивают себе и иерархи нашей церкви. Известно мнение знаменитого Филарета. Но и у современных нам иерархов мы находим подобные же взгляды. На одного из них я имел случай сослаться в другом месте (в последней главе «Великий спор и христ. полит.»).

Еще более твердое и прямое выражение истинно-церковного взгляда на католичество представляет речь высокопреосв. митрополита киевского, недавно им произнесенная и напечатанная в некоторых газетах. В этой превосходной речи достойнейший архипастырь хотя и не предвидит близкой возможности для формального воссоединения двух церквей, но никак не потому, чтобы находил между ними какую-то бездну в области веры и духовных начал, а совершенно напротив лишь потому, что раздор этих двух церквей, как самых близких и родственных между собою, является

152

наиболее крепким. Этот раздор признается здесь только de facto, а не de jure. Вот взгляд совершенно правильный, несомненно более христианский и бесспорно более авторитетный, нежели взгляде А. А. Киреева. В основу этого последнего, отвергаемого мною взгляда, легло, если не ошибаюсь, таксе понятие о церкви, которое едва ли может быть защищаемо с православной точки зрения. По этому странному понятию существование церкви обусловлено правом всех мирян подавать свой решающий голос в церковных делах, что будто бы они и делали на вселенских соборах чрез епископов, как своих уполномоченных. На мой взгляд это есть прямое отрицание церкви.

Жизнь церкви не от мертвого человечества, а от Бога живого, и власть церкви не от собрания человеческих немощей с их мнимыми правами, с их мнимой свободой, а от Бога всемогущего, Который сам избирает свои пути, сам назначает своя орудия. Церковь управляется не снизу, а свыше; образ ее устройства не демократический, а теократический. Вот почему избранные апостолы Христовы и тс преемники, епископы вселенской церкви, когда постановляют свои решения, не говорят: «изволися народу чрез нас», а всегда говорили и говорят: изволися Духу Святому и нам.

Статья А. А. Киреева озаглавлена: «Воссоединение церквей и славянство». Ясно, однако, что при обвинении католичества в ереси и в грехе против Духа Святого не может быть никакой речи о воссоединении церквей, а если церковный антагонизм, разделяющий славят, между собою, признается непримиримым, тогда нельзя серьезно говорить и о славянстве, как о едином и солидарном целом.

России предстоит выбор между единством и раздором, между истиной и ложью. Чтобы выбрать истину, ну тень нравственный подвиг, и с Божьей помощью Россия совершит его.

153