Предисловие

Основание стены великого города—небесного Иерусалима, показанного Ангелом Тайновидцу, украшено разного рода драгоценными камнями: основание первое—яспис, второе—сапфир, третье—халкидон, четвертое—смарагд, пятое—сардоникс, шестое—сердолик, седьмое—хризолит, восьмое—вирилл, девятое—топаз, десятое—хризопраз, одиннадцатое—гиацинт, двенадцатое—аметист» (Апк. XXI, 19. 20). Великий город— это невеста Агнца, святая Церковь (XXI, 9); двенадцать камней представляют собою символы двенадцати Апостолов, которых Господь положил в «основание» Своей Церкви. В этих драгоценных камнях каждый из двенадцати Апостолов имеет свою собственную эмблему: «стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца» (Апк. XXI, 14). Все камни равно прекрасны и одинаково необходимы в общей системе здания города, по каждый из них сияет своею особенною красотой. Так и все Апостолы дивны в своих благовестнических трудах: каждый из них составляет существенную и необходимую часть великого здания Церкви, которая ость столп и утверждение истины (1 Тим. III, 15), и ни один из них не может быть предпочтен другому. Но каждый из них прекрасен по-своему, поскольку имеет свои особенные духовные задатки и дарования, а они сообщают его сиянию определенный оттенок и своеобразную красоту. И если кто хочет не только созерцать это сияние, но и понимать его, тот необходимо должен постараться проникнуть в основные причины наблюдаемого различия. Одно и то же солнце, одними и теми же лучами освещает все двенадцать камней, но отражение их различно; и всякий согласится, что причина этого заключается в свойствах самих камней. Подобно сему несомненно, что и все Апостолы озарены одною и тою же истиной, которую Сыну Божию, воплотившемуся Слову, благоугодно было открыть им, а чрез них и всему миру; все они находятся под воздействием одного и того же Духа. Но правда и то, что каждый воспринимал божественную истину свойственным ему одному

I

II

образом. Посему у одного из Апостолов получила преимущественное развитие одна сторона христианской истины, у другого— иная, при разных оттенках и особенной последовательности и связи в подробностях раскрытия. В этом обстоятельстве получают основание и законное оправдание опыты изложения в систематической форме богословского содержания отдельно писаний свв. Апостолов Петра, Иакова, Павла и Иоанна как по частным вопросам христианской догматики и этики, так и во всем объеме христианского богословия. Этим нисколько не возобновляются споры, бывшие в Коринфской церкви, где один говорил: «я—Павлов», другой: «я—Аполлосов», третий: «и — Кифин».. . (1 Кор. I, 12), ибо при этом остается непоколебимым то положение, что все Апостолы говорят просвещаемые одним и тем же Духом, возвещают одно и то же слово нашего Господа. Даже более того: в изучении этого слова в ого разнообразных изложениях заключается надежный путь к познанию божественной истины в ее полноте и целостности, так как таким образом получается возможность определить сущность и пределы единства, так называемых, типов новозаветного учения. Это существенное единство в апостольском учении не может быть ясно определено без предварительного тщательного изучения каждого свящ. писателя в его писаниях.

В ряду источников для освещения христианской истины с той ее стороны, по которой она представлена «Богословом» Христовой Церкви, св. Апостолом Иоанном, главное место занимает первое соборное послание его (в связи с двумя меньшими посланиями, прологом Евангелия и отдельными замечаниями, рассеянными в последнем), так как в нем от начала до конца мы читаем непосредственное выражение христианского учения самого Апостола; посему оно именно стоит в преимущественной внутренней связи и зависимости от характера личности великого Апостола. Отсюда вытекает естественная необходимость отметить характеристические черты Апостола Иоанна, прежде чем приступить к исследованию его первого соборного послания.*)

*) Ср. проф. М. Д. Муретова, Подлинность бесед и речей Господа в четвертом Евангелии (Критико-исагогический очерк)—в «Правосл. Обозрен.» 1881 г., сент. и окт.; Евдокима иером., Св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов. Его жизнь и благовестнические труды. Опыт библейско-исторического исследования. Сергиев Посад 1898.

III

Особенности личности Апостола Иоанна ускользают от точного определения; они чувствуются всяким внимательным читателем его писаний, но требуются большие усилия, чтобы вывести из них заключение о законах и способах письменного изображения им христианской истины. Не редко представляют Апостола Иоанна в виде кроткого и спокойного юноши, неземной красоты, с чертами почти женственной нежности, с печатью полного спокойствия на челе и мечтательным взором. Несомненно, что такое представление об Апостоле Иоанне имеет свое видимое основание в одной из отличительных черт его учения, именно в учении о любви, за которое он получил наименование «Апостола любви». И действительно, любовью дышат все его писания: он говорит, что Бог в своем существе есть любовь (1 Ин. IV, 8); он останавливается преимущественно на проявлениях неизреченной любви своего божественного Учителя, и постоянные увещания его к ученикам имеют конечною целью—внушить им взаимную любовь; любовь же золотою нитью проходит чрез всю жизнь Апостола. Возлежа на персях Сына человеческого, он напитался тою любовью, откровением и воплощением которой был божественный Посланник. Но здесь же обнаруживается неправильное понимание учения Апостола Иоанна о любви и вообще одностороннее представление всей его личности. Многие не постигли всей глубины его любви и приняли ее за простое сантиментальное чувство. На самом деле в Апостоле Иоанне удивительным образом сочетались совершенно противоположные качества—спокойствие и глубина созерцания с горячею ревностью, нежная и безграничная любовь с пылкостью, даже некоторою резкостью. Галилеянин по плоти, он и по духу был сыном этой беспокойной и суровой части населения Палестины. Из кратких указаний Евангелистов видно, что он обладал в высшей степени пылкою и увлекающеюся натурой; сердечные порывы иногда доходили до такой бурной страстности, что Иисус Христос вынужден был умерять их, как несогласные с духом нового учения (Мрк. IX, 38—40; Лк. 49—50. 54—56). Но с другой стороны, во всем своем поведении он обнаруживает замечательную скромность. Не смотря на свое особенное положение среди Апостолов, как ученика, его же любляше Иисус, Иоанн ни во время земной жизни Спасителя не выделяется заметным образом из ряда других учеников, ни

ΙV

после вознесения Его не выступает в качестве видного деятеля в первохристианском обществе. Принимая во внимание эти черты в характере Апостола, мы должны признать в нем одну из тех натур, которые живут более внутреннею и созерцательною, чем практически деятельною жизнью, которые, при всей полноте своей внутренней духовной жизни, редко проявляют вовне скрывающуюся внутри их могучую силу духа. Но наступают моменты, когда у таких людей чувство прорывается в неожиданной вспышке, которая поражает всех окружающих их. Если так, то можно ли лучше очертить характер этих людей, как наименованием βοανηργές, данным Иисусом Христом сыновьям Зеведея (Мрк. III, 17)? Это наименование выражает характеристическую особенность братьев: бурность, естественную горячность и огненную ревность в защите и проведении того, что они признали за истину. Как электричество медленно скопляется в облаках, кока внезапно не разразится в блеске молнии и ударе грома, так и в пламенно любящих Иисуса братьях медленно собираются впечатления до того момента, когда, под воздействием внешних обстоятельств, они с силою вырываются наружу (ср. Лк. IX, 54). Юношеская страстность и порывистость иногда проявлялись и в Иоанне старце. Достаточно вспомнить факт встречи Апостола Иоанна с еретиком Киринфом в общественной Ефесской бане. Лучше всего характер Апостола Иоанна обрисовывается по сравнению с Апостолом Петром, вместе с которым он часто упоминается в Евангелиях и Деяниях Апостольских. Различие их характеров наглядным образом сказывается в том, что Апостол Петр всегда идет впереди, Иоанн следует за ним (Ин. XXI, 20); Апостол Иоанн возбуждает, Петр действует но возбуждению: Иоанн первый узнает Господа и говорит об этом Петру,— Петр стремительно бросается в воду, чтобы скорее приблизиться к Господу (XXI, 7). Оба они в одинаковой степени любят Господа, но выражают свою любовь различным образом: Петр обнажает меч для защити своего Учителя; Иоанн молчаливо присутствует при крестных страданиях и смерти Его и выслушивает из уст Умирающего последнюю волю Его, как Сына человеческого. Он спокойно принимает весть о воскресении Господа и безусловно верит в это величайшее чудо тогда, когда Петр и другие колеблются и недоумевают (Лк. XXIV,

V

12; Ин. XX, 8). Вообще Апостол Петр—натура живая, подвижная; под влиянием впечатлений извне он быстро решается на действие и немедленно приводит в исполнение; он мгновенно и весь воспламеняется и готов на всякий подвиг, на всякое самопожертвование. Но его сфера—именно внешняя деятельность К самозаключенности, к продолжительной внутренней работе Апостол Петр мало склонен,—она не удовлетворяет его. Совершенною противоположностью ему является Апостол Иоанн. Отличительными чертами его характера можно назвать наблюдательность и восприимчивость к внешним впечатлениям вместе с тихим, но глубоким чувством. Получаемые отвне впечатления редко обнаруживаются им в слове или в действии, но за то тем сильнее и глубже проникают во внутреннюю духовную жизнь Апостола; не отвлекаемый внешнею деятельностью, всегда погруженный в свой собственный духовный мир и в тоже время чуткий к впечатлениям, которые близко касаются его, он в глубине души перерабатывает их и делает их своим прочным достоянием. Апостол Иоанн наблюдает каждое слово, подмечает едва заметное, обращает внимание на ничтожное, невидимому, и всему дает смысл и значение. Сделавшись учеником Господа, он с благоговейным трепетом внемлет вдохновенным речам своего Учителя, твердо запоминает их и глубоко анализирует; он замечает каждое движение Его и в чистейшей любви как бы весь погружается в созерцание Иисуса и в Нем славы Единородного от Отца, исполненного благодати и истины. Ни одна черта из Его жизни не ускользнула от Апостола Иоанна, ни одно событие ее не прошло, не оставив глубокого следа в его памяти, так что если бы он стал подробно сообщать о том, яже сотвори Иисус, то мир не вместил бы всех написанных книг (Ин. XXI, 25). Но он не был холодным наблюдателем, который только старается схватить цельный образ личности: Апостол Иоанн ходил за Учителем, как истинный израильтянин, который именно потому привлечен им, что предчувствует в Его лице откровение той тайны, жаждою которой проникнуто все его существо и которая все более и более открывается ого умственному взору. Для всего, что Иоанн наблюдал в Иисусе, он требовал и искал достаточного объяснения в Его существе и словах. Поэтому-то в душе и воспомина-

VI

наниях этого Апостола целые глубокие беседы и с Его врагами и друзьями до мельчайших подробностей сохранились ясно и отчетливо, как показывает его Евангелие. Высота и величие Христа, как они представляются в четвертом Евангелии, не остались, конечно, сокрытыми и от других Апостолов, но только Апостол Иоанн отчетливо воспроизводит их. Другие Апостолы сохранили из дел и речей Спасителя преимущественно то, что производило сильное впечатление на внешнее чувство, что особенно поражало зрение или же вообще отличалось торжественностью: нагорная проповедь пред громадной массой народа с высоты Галилейской горы глубоко напечатлелась в памяти синоптиков; но скромный по своей внешней обстановке разговор Христа с самарянкою у колодца, во время утомительного пути, остался не отмечен ими. Только Иоанн со всею внимательностью прислушивался к подобным беседам Христа и только он постигал из них не менее, как и из торжественных речей, все величие и славу своего Учителя.

Но, будучи в высшей степени наблюдательным и восприимчивым ко всему окружающему, Апостол Иоанн был более обращен к идеалу, чем к внешнему миру. Весь богатый запас наблюдения не вызывает его на кипучую практическую деятельность; он более склонен и способен погружаться в предмет познания и сливать с ним свое я, чем с энергией воздействовать на него. Здесь открывается место для сравнения Апостола Иоанна и с Апостолом Павлом. Один—смелый, деятельный, энергичный, всегда готовый вступить в борьбу; другой более склонен к уединенной, созерцательной жизни, более готов следовать за кем-либо, чем идти впереди. Один— христианский миссионер, неутомимый в распространении Евангелия и обращении грешников; другой христианский пастырь, назидающий верующих и утверждающий их в истинном исповедании веры. В этой отличительной особенности характера и деятельности Апостола Иоанна, быть может, находит свое объяснение и то обстоятельство, что о миссионерской деятельности его сохранилось мало точных известий. Его призванием было не полагать основание церквам, а возводить и довершать начатое здание, укреплять его и охранять от различных тлетворных влияний. Поэтому и деятельность его развивается с особенною силой в позднейшее время Апостольского периода; хотя

VII

нельзя, конечно, думать, что в раннейшее время он не разделял с прочими Апостолами их миссионерских трудов (ср. Дн. III, I; IV, 19; V, 29; VIII, 14); только внешняя деятельность его в то время действительно так мало выдавалась, что Ирод Агриппа I, при своем преследовании иерусалимской церкви, схватил не его, но брата его Иакова и Петра и убил первого (Дн. XII, 2). Тем не менее, по свидетельству Апостола Павла, он был одним из признанных столпов Церкви: настолько всеми чувствовалась внутренняя сила его, по-видимому, незаметной деятельности.

Апостол Иоанн обладал тем, что называется полнотой и целостностью личности. Он не понимает раздвоения, потому что сам не испытал его; по его убеждению, где нет полной преданности, там нет ничего. Люди с таким характером, раз избрав известный путь, уже но отклоняются от него, не колеблются в ту или другую сторону, а идут прямо до самого конца, куда-бы эта дорога ни вела: тот или другой конец, но непременно конец,—средины нет для них. Везде и во всем у них полнота, безраздельность и всецелая последовательность. И Апостол Иоанн, если отдавался чему-либо, то отдавался всецело и беззаветно: по его воззрению, можно принадлежать или Христу или диаволу,—среднего, неопределенного состояния не может быть. Поэтому, когда он увидел в своем Учителе осуществление идеала, стремлением к которому жила его душа, он отдался Ему с совершенно безраздельною любовью, наряду с которую немыслимо ничто, что принадлежит к области князя мира сего, исконного врага человека, врага истины и родоначальника лжи; враг Христа и в Апостоле Иоанне не может возбудить иного чувства, кроме ненависти. Эта ненависть есть отрицательное выражение любви: чем сильнее он любит Христа, тем сильнее ненавидит антихриста; чем больше он любит истину, тем больше ненавидит ложь,—свет исключает тьму. Таким образом, противоречащие, невидимому, друг другу черты—внутренний огонь любви и поражающий гнев, кротость и пылкая ревность—легко примиряются между собою: в обоих случаях проявляется одна и та же сила духа, только по противоположным направлениям—один раз положительным образом, будучи привлекаема божественным, а в другой раз отрицательным, отвращаясь от безбожного и проти-

VΙΙΙ

вохристианского; это подобно тому, как одно и то же солнце освещает и согревает живое и содействует тлению мертвого. Посему любовь, направленная в одну сторону, и ненависть, направленная в другую, оказываются взаимно-восполняющими друг друга. Апостол Иоанн в одно и тоже время является и «Апостолом любви» и «сыном грома».

Пламенная любовь Апостола Иоанна к Господу не была чувством преходящим, неустойчивым,—она сделалась постоянною потребностью его сердца, душою его жизни, самою жизнью; она дала истинную цель его стремлению к созерцательному мышлению и окрылила его дух к высокому парению. Эта любовь сделала его способным глубоко смотреть в сердце и существо своего божественного Наставника; приникнув к Его груди, он любящим сердцем постиг Его, как единородного Сына Божия, предвечное Слово, и из неисчерпаемого источника ведения Сущего в лоне Отца износил богатство своего богословствования. Эта особенная любовь освятила, очистила, возвысила природу Иоанна; отселе сфера его, в которой он живет и вращается, больше небо, чем земля. И когда окончились дни земной жизни возлюбленного Учителя, и Он вознесся на небо, то с Ним всеми мыслями и чувствами вознесся и Апостол Иоанн: вся последующая жизнь его была только жизнью со Христом и во Христе. В силу этого образ Христа всегда стоит живой пред Его глазами (1 Ин. II, 5; III, 3, 6) Лице и жизнь Иисуса Христа, как воплотившегося Бога Слова, составляют сердце корень и источник религиозных идей Иоанна. Христос дня него все—центр и основа всего духовного существа его. Божественное достоинство Иисуса Христа для него есть единая абсолютная истина, и отрицающий ее есть враг всякой истины, лжец (1 Ин. II, 22), враг Христа, антихрист (1 Ин. ΙV, 3; ср. 2 Ин. 7), с которым он не хочет иметь никакого общения и предостерегает от него и всех верующих. Поэтому Иоанну именно определено было выразить последнее слово божественного откровения, вводящего в откровеннейшие тайны внутренней божественной жизни, доведомые только вечному Слову Божию, единородному Сыну, и утвердить против еретиков основной догмат христианства—воплощение Сына Божия для дарования миру вечной жизни. Вследствие теснейшего общения с самою воплощенною Премудростью, этот вождь христианских философов, этот бо-

IX

гослов в самом точном смысле слова сделался истинным носителем и представителем боговдохновенного ведения среди опасностей, угрожающих от распространяющегося и усиливающегося еретичествующего гностицизма. Церковная символика изображает Апостола Иоанна с орлом, который отважно и с торжеством парить в высших областях, и гениальный Рафаэль поэтому представил его покоящимся на крыльях орла и смело взирающим на высоты небес. Этим символом Церковь хочет образно представить острый, проницательный взгляд, не ослепляемый светом Солнца Правды, пророческую дальновидность; смелый полет и неотразимую силу духа Апостола Иоанна.

Сказанного, думаем, вполне достаточно, чтобы видеть, что в естественных свойствах духа Апостола Иоанна были все задатки к тому, чтобы, под воздействием благодати, он сделался вернейшим отобразом самого Господа, провозвестником великих тайн жизни Божества и непоколебимым защитником истины, достойным преимущественной личной любви Сына человеческого.

Указанными естественными особенностями Апостола Иоанна обусловливаются и объясняются свойства раскрытия и изложения им христианского учения, о которых считаем необходимым сказать, хотя кратко, в этой связи. Прежде всего обращает на себя внимание метод изложения, который у Апостола Иоанна не диалектически дедуктивный, но индуктивный или, лучше сказать, интуитивный: последовательность мыслей у него устанавливается не та, какая должна быть с точки зрения обычного человеческого мышления, но какая существует в небесной действительности, созерцаемой Апостолом. Истина как-бы сияет в его уме; он чувствует и сердцем постигает со. Чтобы получить вывод, он не нуждается в длинной цени логических построений: он созерцает вечную истину и, как видит, так и сообщает своим возлюбленным чадам. Он просто утверждает или отрицает и всегда говорить с абсолютною точностью, с авторитетом, исключающим всякие сомнения в истинности того, что он говорит; он как будто всегда слышит голос Господа, открывающего ему то, что Сам Он слышит от Отца. Отсюда богословие Апостола Иоанна имеет свой корень не в рассудочной работе, но в непосредственном созерцании, в чувстве, во внутреннем опыте и есть богословие сердца. Посему

X

в послании он неоднократно обращается к внутреннему опыту своих читателей и в нем ищет опоры для признания незыблемой истинности сообщаемого им. Особенно важная черта богословствования Апостола Иоанна заключается в том, что он рассматривает вещи в их внутреннем существе, по сравнению с которым внешние явления, с изменчивым разнообразием, теряют свое значение, как случайные и несущественные. В этой особенности воззрений Апостола Иоанна лежит ключ к уразумению весьма многого и существенного в изложении им христианского учения.

Прежде всего этим объясняется, почему Апостол всюду видит только решительные противоположности Бога и диавола, света и тьмы, истины и лжи, жизни и смерти, любви и ненависти, возводя все явления к их последнему принципу. В каждом данном случае Апостол говорит о том, что составляет глубочайшее основание вещи, не обращая внимания на многочисленные исключения и уклонения, какие встречаются в наличной действительности, и часто выдвигает известную сторону предмета с тою исключительностью, при которой выдвинуть другую сторону значило бы впасть, невидимому, в резкое самопротиворечие. Поэтому-же он не отмечает различия ступеней в развитии и на каждой из них смотрит только на выражаемую ею сущность предмета: истинна есть истина, будь это несовершенная ветхозаветная, или совершенная новозаветная; вера есть вера, познание есть познание—от их зародышных начатков до высочайшего совершенства. Эта черта, которую можно назвать идеализмом в учении Апостола Иоанна, так как в конкретной действительности он созерцает только осуществляемую в ней идею, отразилась и на учении Апостола о спасении: он не анализирует усвоения спасения каждым отдельным членом, не останавливается на борьбе ветхого и нового человека, словом, говорит об основе спасения, об его объективной стороне, насколько все это дано во Христе. Он рассматривает спасение, как совершенную победу света над тьмой: кто рожден от Бога, топ победил мир, ходит во свете, перешел от смерти к жизни и имеет жизнь вечную. Поэтому-то у пего и не встречаются термины, обозначающие переходные моменты от жизни греховной к жизни во Христе,—каковы: призвание, оправдание обращение, освящение. Апостол Иоанн говорит о всецелой пре-

XI

данности Христу, о полноте жизни в нем. Отсюда и грех рассматривается им не как слабость и поврежденность человеческой природы, а как зло, как начало, совершенно противоположное добру.

Усматривая во всем осуществление высшей идеальной действительности, Апостол Иоанн не допускает никакой противоположности между теоретическим и практическим, знанием и делом, верою и жизнью. Он всегда видит пред собою образ Божественного Учителя, у которого слово и дело не составляют двух различных областей; отсюда у него теория и практика не разделяются, но заключаются одна в другой и вместе составляют дивное целое, «хождение» как «ходил» Христос. Посему всякое действие человека включает его всецелую личность. Этим определяется и воззрение Апостола Иоанна на сущность познания вообще и религиозного в особенности: что не обнимает всей духовной жизни, не действует на нее определяющим образом, то и не познано; ибо познание есть такое именно постижение предмета, которое включает в себя не только проникновение познающего в самое существо познаваемого, по и наоборот—проникновение предмета познания во внутреннейшее существо познающего. Одно интеллектуальное обладание истиною не имеет никакой силы и значения. И в области религиозного познания между познающим и познаваемым должно быть духовное внутреннее сродство, полное, ничем не задерживаемое общение, совершенным выражением которого является любовь. Поэтому основание, предмет и цель всякого познания, как полного и животворного, Апостол Иоанн полагает в любви; она есть и результат и движущий нерв всех его созерцаний.

С точки зрения того же идеализма Апостол Иоанн уничтожает границы между настоящим и будущим. Наблюдая настоящее, временное, он не останавливается на нем, а переносит свой взор к обоим концам этого временного к вечному в прошедшем и к вечному в будущем и с точки зрения этого вечного оценивает все вещи и явления. Отсюда и святость христиан он представляет как-бы совершенною на земле и торжественно провозглашает положение, что всяк рожденный от Бога не согрешает (1 Ин. V, 18, ср. III, 9). По его воззрению, индивидуальная жизнь христианина, по самой

XII

своей природе, принадлежит к миру вечно и неизменно существующего, так как в общении с Богом она делается причастною жизни Божества. Точно также и всю эсхатологию он видит совершенною и совершающеюся на земле Кажется, что Апостол Иоанн перешел в область вечно настоящего: для него небо сошло на земно, или, лучше сказать, земля, вопреки своей грубой оболочке, сделалась просветленною и отражает в себе сияние небесной славы.

Отмеченные естественные свойства духа Апостола Иоанна и особенности в раскрытии и изложении им христианского учения отчетливее всего отпечатлелись на первом послании в виду указанного выше зпачения его; результатом этого явилось то, что послание оказывается в высшей степени трудным для изъяснения. Правда, на первый взгляд речь Апостола представляется совершенно понятною: образ выражения в послании ясен и прозрачен, связь мыслей простая, безыскусственная. Но под этой простотой скрываются неисследимая глубина и неисчислимое богатство. Как просты слова: жизнь, свет, истина, любовь, праведность, пребывание в Боге, рождение от Бога.., и однако кто может проникнуть в самое основание их и дать им точное выражение? Одним из существенных условий уразумения его является симпатия, духовное сродство с Апостолом Иоанном. Если для понимания каждого писателя необходимо проникнуться его духом, сродниться с ним, то тем более это необходимо для постижения всей глубины богословствования Апостола Иоанна, раскрывающего истину более с божественной, чем с человеческой стороны. Весьма поучительны следующие слова св. Иоанна Златоуста: «вещает муж с небес и издает глас сильнее грома. Он своим гласом объял и наполнил всю вселенную не потому, чтобы вопиял слишком громко, но потому, что двигал язык силою божественной благодати. Сын грома, возлюбленный ученик Христов, столп церквей, сущих во вселенной, тот, кто имеет ключи неба, кто испил чашу Христову и крещением Его крестился, кто с дерзновением возлег на перси Господни, ныне приходит к нам... в одежде, имеющей красоту безыскусственную: он является нам облеченный во Христа... истканный и составленный из самой истины... Местом действия служит для него небо, зрелищем—вселенная; зрителями и слушателями—все Ангелы и из людей те, ко-

XIII

торые подобны Ангелам или желают такими сделаться. Ибо только такие могут отчетливо постигать это благозвучие, обнаруживать его и в делах (своих) и быть такими слушателями, каким надобно быть. Все другие, как малые дети, хотя и слушают, но не разумеют того, что слушают.... (Бесед. на Еванг. Иоанна, т. I, русский перев. Спб. 1854, стрн. 5—7; в новом переводе С.-Петербургской духовной академ. т. V. 1902 г., кн. 1, стрн. 2).

Поэтому, приступая к изъяснению послания, должно оставить свою собственную точку зрения и заставить себя покорно и точно следовать движению мыслей в самом послании, чтобы по возможности перенестись в ту область, в которой живет Апостол. Тогда исчезнут и многие опасности экзегетического увлечения; напр., при той всеобщности понятий и простоте в соединении мыслей, какие господствуют в послании, всегда является желание ближе определить, по-видимому, неопределенное, по при этом понятия Апостола совершенно незаметно вводятся в чуждую ему систему воззрений самого толкователя и изъясняются с точки зрения последней. Отмеченное сейчас требование составляет первое условие более или менее успешного истолкования послания Апостола Иоанна. Но насколько оно важно, настолько же и неопределенно, а надежного руководства нет, так как толкований отцов Церкви и древних писателей не имеется, фрагменты же Adumbrationes (Ὑποτυπώσεις) Климента Ал. и (Enarrationes) Дидима Ал., ряд бесед блаж. Августина, прерывающихся на V, 3, отрывки в Cathenae graeconim patrum (Gramer, t. VII) и схолии (y Matthaei, SS. Apostolorum septe mepistolae canonicae) собственно для истолкования текста послания дают очень мало. В виду этого, кроме общего учения Церкви, выяснения обстоятельств жизни Апостола Иоанна и условий его деятельности, а также сопоставлений с соответственными местами четвертого Евангелия и 2 и 3 посланий Апостола Иоанна, приходится полагаться на филологическое исследование текста. Слова Апостола являются для нас совершенным выражением его мыслей, и потому только при таком методе изъяснения можно надеяться достигнуть живой истины апостольского учения. Пусть будет верно, что «аорист для человека, а не человек для аориста», но не менее верно и то, что тот, кто не отметил по возможности всех фибр священного текста с грамматической, синтак-

XIV

сической и лексической стороны, не может честно притязать на звание истолкователя его; необходимо обратить внимание на малейшие оттенки языка и конструкции, так как они выражают различные оттенки в мыслях Апостола. Оправдание этого метода заключается в результатах его применения: он открывает последовательность и гармонию мыслей там, где для поверхностного читателя представляются одни лишь афоризмы, поставленные без всякой связи. Поэтому в экзегетической части мы стараемся следовать мудрому наставлению св. Иоанна Златоуста: «как в золотых рудах опытный в этом деле не оставит без внимания ни малейшей жилы, потому что она может доставить великое богатство: так и в божественных писаниях не безвредно опускать даже одну черту или юту, а надобно исследовать все». (Бесед. на Евангел. Иоанна 36: т. II, стрн. 3; в новом переводе т. VIII, 1902 года, кн. 1, стрн. 230). Обычно во всякой сложной мысли мы выделяем общие и основные понятия и прежде всего раскрываем их по существу, чтобы затем легче было разобраться в частнейших положениях, отчетливее и вернее осветить их. При этом мы предпочитаем положительное изъяснение текста полемическому. Мнений по каждому более или менее важному вопросу и появлялось и появится еще много; но для нас весьма важно знать то, что сказал Апостол, а не то, что он должен был сказать по мнению того или другого толкователя. Мы исключительно стремимся проникнуть в содержание и ход мыслей послания на основании анализа самого текста, прибегая к разбору мнений экзегетов только в тех случаях, где это представляется существенно необходимым для установки понимания, какое мы признаем действительно отвечающим выражению Апостола. изъяснению текста мы предпосылаем исагогические сведения но тем пунктам, какие установлены в исагогической литературе, и в том объеме, в каком это необходимо для понимания послания и требуется наличным положением вопросов. И здесь мы по возможности стремимся к положительному изложению необходимых сведений, обращаясь к разбору противоположных мнений только в тех случаях, когда это настоятельно требуется постановкой вопроса в современной литературе.

Количество сочинений, как посвященных исключительно исследованию первого послания Апостола Иоанна, так и трактую-

XV

щих другие вопросы, решение которых необходимо для нас, весьма велико; из этой массы пособий в нашем пользовании были следующие:

Adeney Walt, Prof., The Theology of the New Testament. London 1894.

Alexander W., The Epistles of St. John (в Expositor’s Bible). London 1892.

Bengelius Joh.. Gnomon Novi Testamenti. Tubingæ 1742.

Blass Fr., Prof., Grammatik des neutestamentlichen Griechisch. Göttingen 1896.

Bleek Fr., Prof., Einleitung in das Neue Testament. 4 Aufl., besorgtv. Prof. D. W. Mangold. Berlin 1886.

Bisping Aug, Exegetisches Handbuch zum Neuen Testament. В. VIII: Die sieben katholischen Briefe. Munster 1871.

Богдашевский Д. И., проф., Лжеучители, обличаемые в первом послании Ап. Иоанна. Киев 1890.

Braune Karl., Die drei Briefe des Apostels Johannes (y J. Lange, Theologisch homiletisches Bibelwerk, Th. XV). Bielefeld 1865.

Buttmann Alex, Grammatik des neutestamentlichen Sprachgebrauch. Berlin 1859.

Cornely Rud.,Cursus Scripturae Sacrae. Vol. III: Introductio specialis in singulos Novi Testamenti libros. Parisiis 1886.

Cremer Herm., Biblisch-theologisches Wörterbuch des neutestamentlichen Gracitat. 8 Aufl. Gotha 1895.

Davidson, Prof., An Introduction to the Study of the New Testament critical, exegetical and theological.

Düskrdieck Fr., Die drei Johanneischen Briefe. Mit einem volstandigen theologischen Commentar. Güttingen 1851 (1 B.) und 1854 (2 B).

Ebrard Joh., Die Briefe Johannis. Königsberg 1859.

Erdmann D., Primae Joahannis epistolae argumentum, nexus et consilium. Berolini 1855.

Евдоким, иером., Св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов. Его жизнь и благовестнические труды. Опыт библейско-исторического исследования. Сергиев Посад 1898.

XVI

Евсевий, архиеп., Беседы на первое соборное послание святого Апостола Иоанна Богослова. Спб. 1864.

Жданов А. А., Откровение Господа о семи азийских церквах. Опыт изъяснения первых трех глав Апокалипсиса. Москва 1891.

Zigabeni Commentarius inXIV epistolas st. Pauli et VII catholicas. Edidit Nicepliorus Calogeras. Athenae 1887.

Фаррар Ф. В. Первые дни христианства. Перев. А. П. Лопухина.Спб. 1888.

Findlay G, Prof., The Preface to the First Epistle of John (в «Expositor» 1893, 2).

«     St. John’s «Last Hour» (в «Expositor» 1897, ·1).

«     St. John’s «Creed» (в «Expositor» 1899, 2).

Giffert Art., Prof, A History of Christianity in the Apostolic Age. Edinburgh 1897.

Goebel Siegfried, Die Briefe des Johannes griechisch, mit kurzer Erklapung. Gotha 1893.

Gloag Bat., Introduction to the Catholic Epistles. Edinburg 1887.

«      Introduction to the Johannine Writings. London 1891.

Godet Fr., Prof, Bibelstudien. 2 Theil. Zum Neuen Testament. Deutsch bearbelitet. Hannover 1878.

«       Introduction au Nouveau Testament. Introduction particulière: les Évangiles et les Actes des Apôtres. Première partie: lès trois premières Évangiles. Neuchâtel 1897.

Grass Konr., Kurze Auslegung des 1. Johannesbriefs. Riga 1897.

Grimm W, Lexicon gracco-latinum in libros Novi Testamenti. Ed. 3. Lipsiac 1888.

Haring Theod., Prof., Gedankengang und Grundgedanken des erstes Joliannesbriefs (Theologische Abhandlungen von C. Weizsäcker). Freiburg 1892

Harnack Ad., Prof., Die Chronologie der altchristlichen Litteratur bis Irenaus. Leipzig 1897.

Haupt Er., Prof., Der erste Brief des Johannes. Ein Beitrag zur biblischen Theologie. Colberg 1869.

Hausrath A.. Prof., Neutestamentliche Zeitgeschichte. 2 Theil: Die Zeit der Apostel. Heidelberg 1872.

ΧVII

Heine Gerh., Synonymik des Neutestamentlichen Griechisch. Leipzig 1898.

Henle Fr., Der Evangelist Johannes und die Antichristen seiner Zeit. Eine historisch-exegetische Abhandlung. München 1884.

Hilgenfeld Ad., Prof., Historisch-kritische Einleitung in das Neue Testament. Leipzig 1875.

Holtmann H., Prof., Briefe und Offenbarung des Johannes (в Hand-Commentar zum Neuen Testament. IV, 2). Freiburg und Leipzig 1893.

Hümpel Ern.. De errore christologico in epistolis Ioannis impugnato eiusque auctore. Quaestio historico-critica. Erlangae 1897.

Huther Job., Kritisch-exegetisches Handbuch über die drei Briefe des Apostel .Johannes (вKritisch-exegetisches Kommentar über das Neue Testament, издан. Heinr. Meyer. Abth. XIV). Gtotingen 1880.

Jelf W. E., АCommentary on the First Epistle of St John. London 1877.

«       А Grammar on the Greek Language. I—II. Oxford 1881.

Julicher Ad., Prof., Einleitung in das Neue Testament. Freiburg und Leipzig 1894.

Karl Willi., Der erste Johannesbrief. Freiburg 189S.

Корсунский И., проф., Перевод LXX. Его значение в истории греческого языка и словесности. Св.-Троицкая Сергиева Лавра 1897.

KlopperА., Prof., а) 1. Joh. 5, 6—12.

«    б) Zur LehrevonderSundeimlJohannesbrief. Erläuterung 5, 16 fin. (в «Zeitschrift für Wissenschaftliche Theologie». 1900, Heft. 3—4).

Krüger F.,Le movement de la pensée dans le première épître de Jean (в Revue chrétienne 1895, t. II).

Lechler Got. V.,Das apostolische und nachapostolische Zeitalter. Karlsruhe und Leipzig 1885.

XVIII

Lias J., The First Epistle of St. John. With Exposition and Homiletical Treatment. London 1887.

Lightfoot J. B., Essay on the Work entitled Supernatural Religion 1889.

Luche Fr., Commentar über die Briefe des Evangelisten Johannes Bonn 1836

Lutgert W., Die Johanneische Christologie (в Beitrage zur Forderung christlicher Theologie 1 Heft 1899). Gütersloh.

Luthardt Chr., Die Briefe des Johannes (Einzel-Ausgabe aus Strack—Zockler’s Kommentar zu den heiligen Schriften A. und N. Testament. B. Neues Testament. 4 Abth. 3 Heft). 2 Aufl. München 1895.

«   De primae Johannis epistolae compositione. Lipsiae 1859.

Macdonald James, The Life and Writings of St John. Ed. by J. Howson. Edit. II. London 1880

Matthaei Ch. Fr., Prof., Apostolorum septem epistolae catholicae Rigae 1782.

Maurice Fr, The Epistles of St. John. A Series of Lectures on Christian Ethics. London 1893.

Михаил (Лузин), епископ, Соборные послания святых Апостолов на славянском и русском наречиях с предисловиями и подробными объяснительными примечаниями. Киев 1890.

Молчанов Я., Подлинность четвертого Евангелия и отношение его к трем первым Евангелиям. Тамбов 1883.

Neander Aug., Prof, Der erste Brief S. Johannis. Berlin 1851.

 «    Geschichte der Pflanzung und Leitung der christlichen Kirche und Religion durch die Apostel. Gotha 1890.

Nosgen C. F. Geschichte der neutestamentlichen Offenbarung. B II: Geschichte der apostolischen Verkündigung. München 1893.

Pfleiderer Otto, Prof., Das Urchristenthum, seine Schriften und Lehren in geschichtlichen Zusammenhang. Berlin 1887.

XIX

Prummer A., The Epistles of St. John Cambridge 1894.

Poggel Heinr., Der zweite und dritte Brief des Apostels Johannes geprüft auf ihren canonische Character. Paderborn 1896.

Полотебнов А., протоиер., Соборные послания Ап. любви, св. Иоанна Богослова I. II. III. На славянском и русском наречии, с предисловием и подробными объяснительными примечаниями. Москва 1875.

Reus Ed., Prof. Histoire de la théologie chrétienne au siècle apostolique. T. II. Paris 1852.

Rothe Rieh,Der erste Brief Johannis praktisch erklärt. Wittenberg 1878.

Salmon G., A Historical Introduction to the Study of the New Testament. London 1888.

Schirlitz S., Grundzuge der neutestamentlichen Gracitat nach den besten Quellen für Studierte der Theologie und Philologie. Giessen 1861.

Schlatter A., Prof., Der Jakobusbrief und die Johannisbriefe ausgelegt für Bibellescr. Stuttgart 1893.

Schrenk Er., Die Johanneische Anschauung vorn «Leben» mit berücksichtigen ihrer Vorgeschichte. Leipzig1898.

Смирнов С. K.,протоиер., Особенности греческого языка новозаветного. Москва 1886.

Stevens G. В., Prof., The Johannine Theologie. A Study оthe Doctrinal Contents of the Gospel and Epistles of the Apostle John. New York 1895.

Stockmeyer Im., Die Struetur des ersten Johannes Briefs. Basel 1873.

Феофилакт., архиеп. Болгарск., Толкования на соборные послания святых Апостолов, в русск. перев. Казань 1865.

Thiersch Н., Die Kirche in apostolischen Zeitalter und die Entstehung der neutestamentlichen Schriften. Frankfurt а. M. 1858.

XX

Trench Rich., Synonyms of the New Testament. Ed. 11. London 1890.

Успенский И.,Вопрос о пребывании Апостола Иоанна, в Малой Азии (в «Христ Чтен.» 1879, II).

«    Деятельность св. Ап. Иоанна в Малой Азии (в «Христ. Чтен.» 1879 г. II).

Weiss Bern., Prof., Der Johanneische Lohrbegriff in seinen Grundzügen untersucht. Berlin 1862.

«  Kritisch-exegetisches Handbuch über die drei Briefe des Apostel Johannes. Göttingen 1888 (в Kritisch-exegetisches Kommentar über das Neue Testament., издан. Heinr. Meyer. Abth. XIV).

«     Lehrbuch der biblischen Theologie des Neuen Tesstaments. 5 Aufl. Berlin 1895.

«      Lehrbuch der Einleitung in das Neue Testament. Berlin 1889

Westcott B., The Epistles of St. John. The Greek Text with Notes and Essays. Cambridge and London 1892.

«     А General Survey on the History of the Canon of the New Testament. London 1890

Wiesinfjer D., Prof., Der Gedankengang des ersten Johannesbriefs (в Theologische Studien und Kritiken 1899, 1 Heft).

Winer G., Grammatik des neutestamentlichen Sprachidioms als sichere Grundlage neutestamentlichen Exegese. 7 Aufl. 1867/

Wolf K. Aug., Ein exegetischer und praktischer Kommentar zu den drei Briefen St Johannis. Leipzig 1885.

Zahn Ad., Do notione peccati, quam Johannes in prima epistola docet, commentatio. Halis Saxon um 1872.

Zahn Theod., Prof., Acta Ioannis unter Benutzung von C. v. Tischendorf’s Nachlass bearbeitet. Erlangen 1880.

«    Einleitung in das Neue Testament. I—II. Leipzig 1897—1899.

XXI

Zahn Theod, Prof., Geschichte des Neutestament liehen Kanons. I —II. Erlangen und Leipzig 1888—1892.

«     Forschungen zur Geschichte des neutestamentlichen Kanons und der altchristlichen Litteratur. VI Theil. Leipzig 1900.

Для исследования текста послания пособиями служили-

Ἡ Καινὴ Διαθήκη. Novum Testamentum, ex regiis aliisque optimis editionibus cum cura expressum Lugduni Batavorum. Ex officina elzeveriana 1624.

Новый Завет на четырех языках: эллинском, словенском, российском и римском, с параллельными местами. Кн. VI. Послания соборные и к Римлянам. 1892.

Св. Алексий, Новый Завет. Фототипическое издание +митроп. Леонтия. Москва 1892.

Амфилохий, архим. ( + еписк.), Древнеславянский Карпинский Апостол ХIII в., т. I, ч. 2: Соборные послания. Москва 1SS6.

KaluzniacJci Aemil., Actus epistolaeque Apostolorum palaeoslovenice. Ad fidem codicis christinopolitani saeculo XII scripti. Vindobonae 1896.

Nestle Eherli., Einfurung in. das Neue Testament. Gottingen 1899.

«     Novum Testamentum graece cum apparatu critico ex editionibus et libris manu scriptis collecto. Stuttgart 1898.

Reiche J., Commentarius criticus in Novum Testamentum, quo loca graviora et difficiliora, lectiones dubiae censentur et explicantur. T. III, epistolam ad Hebraeos et catholicas continens. Gottingae 1862.

Tischendorf C., Novum Testamentum graece. Ed. VIII. Vol. II. Lipsiae 1872.

Weiss B, Die katholischen Briefe Textkritischen Untersuchungen und Textherstellungen. Leipzig 1892.

XXII

Westcott and Hort, The New Testament in №e original Greek. Cambridge and London. I: Text. 1898. II: Introduction. Appendix 1896.

Литература по вопросу о чтении V, 7. 8 указана в соответствующих местах в подстрочных примечаниях; там же поименованы и те сочинения, к которым приходилось обращаться по более частным вопросам исследования. С мнениями авторов, произведений которых мы не читали, мы знакомились по цитатам в указанных выше сочинениях, преимущественно у Dusterdieck'a, Huther'a, Weiss’a и Luthardt’а. Ссылки на древних греческих и латинских писателей делаются по изданию Migne, Patrologiae cursus completus, при чем греческая серия сокращенно обозначается: М. gr., а латинская: М. lat.