13776 работ.
A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z Без автора
Автор:Николюкин А. Н.
Николюкин А. Н. Возвращенная книга
«Это еще что за «темные лучи»?.. Разве они бывают?» — таким вопросом начал Розанов свое предисловие в книге «В темных религиозных лучах». Мы могли бы продолжить его вопрос: «Да разве такая книга у Розанова имеется? Нет ее, она уничтожена цензурой».
Так оно и считалось до недавнего времени, пока случай («Бог изобретатель», как назвал его Пушкин) — неожиданная находка — не вернул нам из далекого небытия «уничтоженное цензурой» сочинение. Поистине рукописи не горят.
И вот мы листаем сохранившиеся чудом 12 глав раздела «Черточка к черточке», чтобы восстановить их в ткань розановского труда, разъятого когда-то на две части: «Темный лик» и «Люди лунного света». Теперь он перед нами предстает таким, каким замыслил и подготовил его к печати замечательный русский философ и писатель Василий Васильевич Розанов.
Тему наиболее спорной своей книги Розанов выразил в одной из позднейших записей: «Смех — язычество, слезы — христианство». Хотя всю жизнь сомневался, колебался: ведь высшие, «достигшие» христиане — в вечной улыбке. Дионисийское, родовое, семейное начало, а с другой стороны — аскетически-монашеское, христианское. На такой антиномии, на этих «темных лучах» и построена книга.
Тема эта звучит уже в изящном эссе «Трепетное дерево», открывающем книгу. Листочки осины, вечно трепещущие от малейшего движения воздуха, дали повод к легенде о том, что когда Иуда предал Христа, то почувствовал угрызения совести и удавился на осине, которая с тех пор трепещет от страха.
И вот вместо того, чтобы любоваться чудесным деревом как частицей красоты мироздания, человек заподозрил его в каком-то чудовищном родстве с предателем Иудою, будто дерево дрожит от страха. «Какое уродство в вымысле и смысле!» — восклицает Розанов.
Все началось с «церковного ослушания». В 1906 г. в Париже на русском языке вышла книга Розанова «Русская церковь и другие статьи», в которой представлено то, что он по цензурным условиям не мог напечатать в России. Когда в 1909 г. книга была переиздана (в значительно сокращенном виде под названием «Русская церковь») в Петербурге, то это привело автора на скамью подсудимых.
8 октября 1909 г. Петербургский комитет по делам печати обратился к прокурору Судебной палаты с просьбой возбудить судебное преследование за эту книгу. В донесении сообщалось, что первоначально
439
«Русская церковь» была напечатана на итальянском языке в изданном в Милане в 1905 г. сборнике, а затем со значительными сокращениями — на русском языке в 1906 году в журнале «Полярная звезда», выходившем под редакцией П. Б. Струве.
О самой книге Розанова Комитет по делам печати сурово писал: «Содержание ее заключается, с одной стороны, в целом ряде весьма разных нападок на русскую церковь, с другой — в совершенно отрицательной критике христианского вероучения. Рассматривая вопрос о влиянии церкви на жизнь русского народа, автор категорически утверждает, что влияние это в общем было весьма вредное. Особенно вредным оказалось оно в отношении к семейной жизни русского народа» (ЦГИА, Петербург. Ф. 776. Оп. 9. Е. х. 1862. Л. 2). Далее Розанов обвинялся в отрицании одной из важнейших христианских истин — учения Христа. На книгу был наложен арест, к ответственности привлечены виновные в ее напечатании и автор.
8 января 1910 г. Петербургский окружной суд постановил книгу Розанова уничтожить. Однако Судебная палата в закрытом заседании 14 октября 1910 г. пересмотрела это решение и допустила ее к обращению, но с исключением рада мест.
4 марта 1911 г. старший инспектор типографий и книжной торговли в Петербурге сообщил в Главное управление по делам печати, что из книги Розанова сделаны надлежащие вырезки. Наконец, помощник градоначальника сообщает в Главное управление по делам печати, что 28 апреля 1911 г. в типографии градоначальника «в комиссии уничтожены посредством разрывания на части вырезки из книги Розанова «Русская церковь» (там же. Л. 37).
Василий Васильевич вступил в единоборство с церковью и Христом. Он боролся с ними во тьме ночи, подобно библейскому Макову, оставшемуся после этой борьбы хромым.
Наиболее определенно эти тенденции сказались в книге «Темный лик» (1911), где центральной стала статья «О Сладчайшем Иисусе и горьких плодах мира», вызвавшая наибольшее споры.
В 1910 г. Розанов выпустил книгу «В темных религиозных лучах». Книгу запретили, а тираж (2400 экземпляров) уничтожили. Но уже в следующем году из материалов этой книги Розанов подготовил две другие: «Темный лик» и «Люди лунного света». Название последней относится к тем, кто уклоняется от деторождения. Замечательный поэт русского зарубежья Валерий Перелешин (1913-1992) писал в рецензии на переиздание этой книги в 1977 г. в Германии: «Солнечный свет жизнетворен, он греет, а лунный только светит, но не греет — приносит одни грезы, одни мечты, одни неясные обещания. Для Розанова высшая онтологическая правда — жизнь. Благо все то, что способствует утверждению жизни» (Новый журнал. Нью-Йорк, 1977. № 128. С. 303).
В книге «Темный лик» Розанов пишет о Христе как о духе небытия, видя в христианстве религию смерти, апологию сладости смерти. Религия рождения и жизни, проповедуемая Розановым, объявила непримиримую войну Иисусу Сладчайшему, основателю религии смерти. Религия Христа, по словам Розанова, лишь одно признавала прекрасным — умирание и смерть, печаль и страдание.
440
Горячо полемизировавший с этими мыслями Розанова философ Н. А. Бердяев так изложил их суть: «У Бога есть дитя — Христос и дитя — мир. Розанов видит непримиримую вражду этих двух детей Божьих. Для кого сладок Иисус, для того мир делается горек. В Христе мир прогорк. Те, что полюбили Иисуса, потеряли вкус к миру, все плоды его стали горькими от сладости Иисуса... Нужно выбирать между Иисусом и миром, между двумя детьми Божьими. Нельзя соединить Иисуса с миром, нельзя разом их любить, нельзя чувствовать сладость Иисуса и сладость мира» (Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции. СПб., 1910. С. 235).
При этом Бердяев отмечает, что розановская постановка вопроса производит очень сильное впечатление, все возражения со стороны апологетов христианства представляются «жалкими и слабыми». Однако он считает ложной исходную точку зрения Розанова о противостоянии Христа и мира. Полемика между Розановым и Бердяевым свелась к оспариванию исходной позиции, которая для Розанова была аксиоматична.
Понимание вопросов жизни, философии, религии, искусства, литературы зиждется у Розанова на центральной проблеме всего его творчества — семье и поле. Если Бог утверждает пол, оплодотворение, рождение (Ветхий Завет), то Розанов с Богом; если Христос за аскезу против пола и плотской любви (Новый Завет), то Розанов против такого Бога. Пол это и есть Бог, святое и чистое в человеческой жизни. В «Мимолетном» он записывает 16 апреля 1915 г. о Ветхом Завете: «...да и вся та Старая Книга, — Первая, — есть песнь пола... Песнь любви... Совокупления. И ничего еще в ней не содержится. Ровно ничего. Боже, отчего они не видят? Столько лет комментируют, изъясняют: и совершенно не понимают изъясняемого».
Отрицая Христа и Евангелие, Розанов любил русское духовенство, простых и добрых людей русской церкви, хотя и о них подчас говаривал нелицеприятные слова. Антицерковность уживалась у него с тягой к бытовому православию, как антихристианство уживалось с христианством. Зинаида Гиппиус вспоминала о розановском понимании Христа и мира: «Христос — Он свой, родной, близкий. И для Розанова было так, точно вот этот живой, любимый его чем-то ужасно и несправедливо обидел, что-то отнял у него и у всех людей, и это что-то — весь мир, его светлость и теплость. Выгнал из дома в стужу» (Гиппиус З. Живые лица. Прага, 1925. С. 41).
В отличие от фрейдизма, сводившего интеллектуальную деятельность к функции пола, к сублимации половой энергии, Розанов видел истоки жизни в поле. Бог создал пол как незавершенность своего творения. В соединении полов осуществляется то окончательное творение, которое Бог оставил человеку: «Как бы Бог хотел сотворить акт: но не исполнил движение свое, а дал его начало в мужчине и начало в женщине. И уже они оканчивают это первоначальное движение. Отсюда его сладость и неодолимость» (Розанов В. В. Уединенное. М., 1990. С. 104).
Ближайшим результатом «богоборчества» Розанова стало предложение епископа Саратовского Гермогена о предании «явного еретика» Розанова церковному отлучению (анафеме). 27 февраля 1911 г. в рапорте
441
Синоду Гермоген писал: «У нас в Саратове в книжных магазинах «Нового времени» стали теперь продавать брошюру В. Розанова «Русская церковь. Дух. Судьба. Ничтожество и очарование». Брошюра анонсируется заманчивым объявлением — «Освобождена от ареста по решению С.-Петербургской Судебной палаты». Такого рода анонс привлекает к брошюре внимание со стороны общества» (ЦГИА. Ф. 796. Оп. 193. Е. х. 1226. Л. 5).
16 тоня 1911г. ТОТ же Гермоген направил в Синод доклад и о другой книге Розанова — «Люди лунного света», в которой автор, «воспевая гимны «священным блудницам», проповедует разврат, превозносит культ Молоха и Астарты, осмеивает евангельское учение о высоте девства, восхваляет язычество с его культом. фаллоса... извращает смысл монашества и клевещет на него и издевается над духовенством» (там же. Л. 7).
Дело с докладом Гермогена тянулось год за годом. Синод не спешил с отлучением Розанова, памятуя, очевидно, неудачу с отлучением Льва Толстого. В сентябре 1914 г. Синод вновь рассматривал рапорт и доклад к тому времени уже бывшего Саратовского епископа Гермогена, но окончательного решения не принял. Наступил 1917 год. В июне Синод вновь обратился к докладу епископа Гермогена, требовавшего «пресечения возможности широкого распространения этих книг», хотя тираж был давно распродай. При наступившем бессилии судебной власти приводить в исполнение свои решения Синод счел за благо закрыть это дело, сославшись на постановление Временного правительства о свободе печати и «воспрещения применения к ней мер административного воздействия».
Историк русской философии В. В. Зеньковский пишет по поводу «богоборческих» мотивов у Розанова: «Было бы неверно видеть в Розанове человека, забывающего Бога ради мира; его упования и искания он так глубоко держит в себе, что его религиозное сознание деформируется, меняется для того, чтобы не дать погибнуть ничему ценному в мире. В споре мира с Богом Розанов (как и Леонтьев) остается в плоскости религиозной, — но если Леонтьев ради Божией правды, как он ее понимал, готов отвернуться от мира, «подморозить» его, то Розанов, наоборот, ради правды мира отвергает христианство за его «неспособность», как он думает, принять в себя эту правду мира» {Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. Париж, 1950. Т. 1. С. 458).
Современники по-разному оценили книги «Темный лик» и «Люди лунного света». Получив экземпляр последней, литературовед М. О. Гершензон писал Василию Васильевичу: «Вы, несомненно, для меня сделали великое открытие, подобное величайшим открытиям естествоиспытателей, и притом в области более важной, — где-то у самых корней человеческого бытия» (Новый мир. 1991. № 3. С. 231).
А. Н. Николюкин
442
Страница сгенерирована за 0.23 секунд !
© Гребневский храм Одинцовского благочиния Московской епархии Русской Православной Церкви. Копирование материалов сайта возможно только с нашего разрешения.