Замечания о первых временах Киевского княжества

Обратимся к изучению истории Киевского княжества.

Образование государств может совершаться различно. Может быть так, что известное общество, складывается естественно — под влиянием мирной деятельности хозяйственных заимок постепенно обозначаются те или другие границы, занятой племенем территории; слагаются определенные общественные связи, и затем в обществе выделяется правящий класс, господствующий обыкновенно в силу знатности происхождения или своего экономического преобладания. Всеобщая история показывает нам, таким образом, развившееся кельтическое общество, в котором создался ряд вполне определенных отношений экономического характера, и в силу этих отношений во главе общества, как его вожаки, стали лица, имеющие большее количество земли и рабочего скота. Это и была аристократия, господствующий класс, который мало-помалу приобрел полное преобладание. Таков был, рост общества, совершавшийся в силу кровных и экономических связей. Но бывает и иначе. Известное общество уже сложилось, в нем образовалась или образуется политическая власть, но вдруг является неприятель, ухватывает в свои руки путем открытого насилия политическое преобладание и власть, а вместе с этим перерабатывает и все прежние общественные отношения. Так было в Западной Римской империи, когда в нее вторглись германцы, заняли первое место в старом обществе и захватили себе земли. Экономический порядок, который существовал здесь раньше, перестроился к выгодам господствующего политического класса.

Который же из этих порядков имел место в Киеве? Мы видим, что племенной быт славян естественно изменялся в волостной и в этом, уже сложившемся организме общественной жизни, возникла власть Варяжских князей. Чрезвычайно важно определить: отразилось ли влияние этих князей с их дружинами на общественных отношениях славян или нет? Судя по историческим данным, мы, скорее можем сказать – нет. Влияние варягов было крайне ничтожно; они не нарушали общего порядка прежней общественной жизни. В таком случае невольно возникает вопрос: какую же роль играли князья, в чем заключалась их деятельность и какова была их власть. Власть их была настолько неопределенна и своеобразна, что ее чрезвычайно трудно уложить в готовые формулы. Вообще говоря, теория государственного права различает три главных вида политической власти. Первый вырастает на основании кровных связей следующим путем: постепенно разбивается аристократический (господствующий) род и его родовладыка признается родовладыкой и вместе политической властью всего племени. Такой власти присвоено название власти патриархальной, она является у народов кочевых и полукочевых. Второй вид есть так называемая вотчиннаяили патримониальнаявласть: известное

57

лицо считает своей собственностью всю территорию племени, а в силу этого и людей, живущих на территории, признает подвластными себе. Такой тип власти наблюдается у нас в удельный период XIII, XIV, XV вв. в очень чистой форме. Третий вид власти зиждется уже не на кровных родовых началах и не на территориальной основе, а на основании более сложном. Современная нам политическая власть возникает на почве национального самосознания, когда племя, сознавая свое единство племенное и вероисповедное, сознает и свое историческое прошлое, обращается в нацию с национальным самосознанием. И такой момент был в истории Руси впервые в XVI веке. Что же касается до власти варяжских князей, то она, в сущности, не подходит ни к одному из указанных типов: во 1-х, варяжские князья не могли у нас господствовать в силу кровного начала, во 2-х, они не считали землю своей собственностью и в 3-х, самое понятие земли русской впервые слагается на глазах истории в устах прежде всего князя Святослава, который говорил своим воинам: «не посрамим земли Русской!» Киевские князья, в сущности, представляют собой защитников страны, которые за известную плату охраняют общество от неприятеля. Читая скудные свидетельства летописи, мы видим, что главная деятельность князей заключалась в том, во-первых, что они устанавливают внешний порядок в стране, во-вторых, «рубят» города, сажают в них своих наместников, и, в-третьих, собирают с населения дань. Последнее делалось таким образом: или покоренные племена сами везли дань в Киев на княжеский двор, — это так называемый «повоз»; или же князь сам с дружиной отправлялся за ней,— это так называемое «полюдье». Константин Багрянородный сообщает об этом следующие интересные подробности: в ноябре месяце, как только устанавливался зимний путь, Киевские князья отправлялись на полюдье по всем своим волостям; собирали они дань большей частью натурой, тут же чиня суд и расправу. В этом блуждании проходила целая зима и лишь в апреле, когда вскроется Днепр, князья возвращались в Киев, а за ними везли дань, которую тотчас же перегружали на ладьи, а затем отправляли в Константинополь для продажи. Во время таких путешествий, князья основывали города на окраинах земли или устраивали определенные административные центры. О том, как Ольга собирала дань, летописец говорит: «В лето 6455 иде Вольга Новугороду и устави по Месте погосты и дани». Игорь, как нам известно, погиб во время сборов дани. Князья управляли совершенно примитивными средствами, земли дробились на волости и в каждой волости сидел наместник — «княжий муж», власть которого была приблизительно такая же, как власть князя; они тоже собирали дань и иногда даже успешнее князей, по крайней мере дружина Игорева говорит: «отроци (т. е. дружина) Свенельжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нади» (Свенельд — один из дружинников Игоря).

Вот первая функция киевских князей; в этом периоде деятельность князей определяется улучшением городской администрации,

58

судом и собиранием дани. Кроме того, князья обязаны были охранять границы своей земли и торговые пути. В то время как нарождалось Киевское княжество, внешние враги с Востока не могли тревожить Руси. Племена хазар выдерживали свою последнюю, предсмертную борьбу с печенегами и уграми и закрывали от них Русь. Но печенеги мало-помалу сломили силу хозар, а затем пробрались в южные степи, в Поднепровье. Против них киевские князья и принимали ряд мер: прежде всего, граница Руси со стороны южной степи была правильно укреплена. Один из западных миссионеров, монах Бруно, бывший в Киеве в 1007 году, дает ее описание: она представляется ему крепким частоколом с воротами. Русский князь (Владимир) сам проводил этого миссионера до ворот и сказал ему, что тут кончается его земля. Третья и, нужно заметить, очень сложная задача князей заключалась в покровительстве торговле. Русь в VIII—IX веках торговала с Востоком, преимущественно с арабами, но когда появляются печенеги, эти сношения прекращаются, и у Руси остается один торговый путь — с Византией чрез Днепровские пороги и Черным морем до Босфора. Но путь этот был крайне опасен: печенеги, сидевшие в низовьях Днепра, грабили русские караваны, вот против них-то и направлялись силы князей. Обыкновенно с княжескими караванами шли и частные, их сопровождала дружина, которая в опасных местах высаживалась и прогоняла печенегов, стороживших богатую добычу; затем караваны благополучно достигали Византии. Провожать караваны из Киева в Византию и обратно было прямой обязанностью князя. Из договоров киевских князей с греками, дошедших до нас, мы можем заключить, во-первых, что торговые отношения русских и Византии были уже весьма развиты и хорошо регламентированы, и, во-вторых, что отношения к Византии были не всегда мирные: до ХII-го века мы насчитываем походов шесть, семь: Аскольда и Дира, Олега и последующих князей; походы эти заканчивались мирными договорами, все эти договоры носят торговый характер (во время подобных походов греки знакомились с русскими людьми и нужно заметить, строго различали славян от руси).

Вот все, что мы можем сказать несомненного о характере, деятельности и власти первых русских князей. Историческое значение их деятельности не трудно уловить. Будучи первой общей властью среди многих разрозненных раньше миров, варяжские князья с их дружинами были первыми представителями племенного единства. Передвигаясь с места на место по Русской земле, соединяя племена и города в общих военных и торговых предприятиях, князья создавали этим почву для национального объединения и национального самосознания. Сплотив государство внешним образом, они создавали и возможность внутреннего сплочения.

Другим и более могучим фактором объединения послужило христианство. Первыми представителями его у славян были, кажется, те же варяги они очень легко забывали свои божества под влиянием и христианства, и славянских языческих представлений.

59

В X веке, среди русских славян, и до Владимира св. христианство было уже заметно распространено: крестилась княгиня Ольга, среди Игоревой дружины было много христиан, как это видно из договора с греками, еще до формального крещения Руси в Киеве уже есть «соборная» церковь Св. Ильи. Христианство проникло к славянам одновременно с варягами, но окончательно восторжествовало при Владимире. Рассказ летописи о крещении Руси передает дело таким образом: к великому князю Владимиру, узнав, что он хочет менять свою веру, приходили послы от разных народов, немцев, хазарских евреев, болгар, и каждый хвалил свою веру, но ни одна из них не понравилась Владимиру. Наконец, пришли греки и, изложив историю Ветхого и Нового Завета, показали ему картину страшного суда. Под влиянием этой картины Владимир, посоветовавшись с дружиной и старцами градскими, отправляет послов в те государства, откуда приходили к нему проповедники. Послы, вернувшись, восхваляли греческую веру; они говорили, что «всяк бо человек, аще искусить сладка, последи горести не приимает», так и они, видевши греческое богослужение, не хотят опять вернуться к язычеству. После этого Владимир пошел с войском на Корсунь, осадил город и там принял христианство, женившись на греческой царевне Анне. Есть данные, что рассказ этот был составлен в начале ХII века, в эпоху существования Иерусалимского Королевства. Ясно, что мы имеем дело с преданием, как оно слагалось в умах русского народа через столетие после факта крещения Руси. Любопытно то явление, что об этом факте крещения, сказания иностранцев не дают нам ничего точного; крещение Руси прошло незамеченным даже в Византии; а любопытнейшие показания араба Бен-Яхьи о походах Владимира и крещении еще недостаточно разобраны и истолкованы.

Достоверно однако то, что христианство в конце X века становится на Руси господствующей религией и оказывает громадное влияние на общество, даже на такие стороны его жизни, которые по-видимому имеют мало общего с религиозным мировоззрением народа.

Для того чтобы уяснить себе, до какой степени отразилось уничтожение язычества на всей внутренней жизни наших предков, нужно бросить общий взгляд на культурное состояние тогдашнего Киевского княжества. Киевское княжество не представляло собой одной сплотившейся национальности с однообразным уровнем культуры. Напротив того, быт населения был крайне разнообразен: в то время как племена древлян и вятичей пребывают в примитивной форме племенного «зверинского» быта, племена, селящиеся по Днепру (к низовью), потеряли племенную, кровную связь и приобрели связь экономическую, основанную на единстве материальных интересов, а вместе с тем сделали и заметные культурные успехи. При неравномерном развитии культуры и общественный строй не принимал однообразных, определенных форм.

О первоначальном составе киевского общества мы имеем следующие

60

сведения. Судя по летописи и другим историческим памятникам, около князей стоят в качестве сотрудников и советников «княжие мужи» — это дружина, с помощью которой князь правил страной и собирал дань. Дружина представляет собой высший, привилегированный класс общества. Но в киевском обществе есть и еще привилегированные лица, стоящие независимо от князя, это — «старци градские». Что старцы градские представляют собой высший класс, мы уже видели, но мы видели также, что нельзя определить, на какой почве он вырос. Мы не знаем, есть ли это крупные землевладельцы, или торговые капиталисты, или племенные старшины — родовладыки, или выборные городские власти, которые не в силу своего имущественного преобладания, а по выбору общин занимают выдающееся положение в стране. Последняя полемика относительно старцев градских развилась в 80-х годах нашего столетия между крупными авторитетами — В. О. Ключевским и М. Е. Владимирским-Будановым. Ключевский полагает, что весь строй киевской Руси обуславливался торговлей, которую русские вели сперва с Востоком, потом с Византией, и что градские старцы представляли собой людей, через руки которых проходят все торговые обороты, иначе говоря, крупнейших капиталистов страны. Владимирский-Буданов смотрит на «старцев», как на богатых землевладельцев, которые именно потому и богаче других, что на их земле кормится масса народу — они представляют собой высшее общество. Нельзя с уверенностью сказать, которое из этих двух мнений правильнее; пока несомненно только то, что те старцы, с которыми советуется Владимир — земская аристократия, положение которой совершенно не зависит от князей.

Около князей мы видим еще и младшую дружину — отроков, гридей. Дружина старшая и младшая представляла собой первый, так сказать, привилегированный класс. Кроме того в состав Киевского общества входили еще «люди» — а): горожане (люди градские) и б) сельчане (смерды) — это свободное сословие и, наконец, третий класс — рабы (холопы). Эти общественные группы: 1) высший класс, 2) свободных людей и 3) рабов, мы находим у всех народов арийского племени, даже во времена глубокой древности, следовательно, судя, по своей простой группировке, Киевское общество стоит не на высокой степени развития.

Также мало развита была и их религия. Религия славян в общих чертах была такова: славяне имели две категории божеств, — первые олицетворяли собой природу, вторые душу предков. У славян они несомненно существовали одновременно. Имена общеизвестных Хорса, Даждь-бога и Стрибога встречаются в преданиях Руси даже до XII века. Автор «Слова о полку Игореве» еще верит «великому Хрсови», ветры зовет «Стрибожи внуци», а людей — «Даждь-божими внуками». Гораздо менее известны боги другой категории — покровители родовых союзов — Род, Рожаница, Домовой и Щур. Внешний культ выражался в жертвоприношениях, для которых не было, кажется определенных мест, и приносил жертвы кто хотел, вероятнее всего, родовладыки за свой род. Жрецов, как сословия,

61

не было, а это первый признак недостаточно развитого религиозного культа. Перечитывая страницы летописи, мы встречаем постоянные указания на эту неразвитость напр.: лишь в X веке Владимир ставит идолов в Киеве, а до того летопись молчит о них, следовательно, внешнюю форму религия славян стала принимать на памяти истории.

При такой неоформленности общественного быта и невыработанности религиозного сознания, христианству легко было влиять на умы молодого племени. Учение Христа встречалось на Руси с нетвердым языческим миросозерцанием, а православная иерархия столкнулась с общественным порядком, еще мало устойчивым. Если мы примем во внимание, что русская среда и до Владимира была знакома с христианством Византии и у себя дома; если мы будем помнить, что христианское вероучение принесено было на Русь на языке славянском, то мы объясним себе факт быстрых успехов новой веры в Киевской Руси и поймем, почему эта вера глубоко повлияла на быт наших предков. Это влияние не ограничилось тем, что раскрыло языческому миру блага христианской морали и, установив церковь, дало нашим предкам возможность достигать духовного совершенствования в церковном обществе – новая религия влияла и на гражданский быт славян, на их государственные представления; она создала возможность высокой культуры, она была могучим средством для побуждения национального сознания.

Нравственное влияние христианской церкви, проводниками которого были как иерархия со своей проповедью и деятельностью, так и первые подвижники, сплоченные в монашеские общины, касалось не только отдельных лиц и индивидуальной нравственности, но и всего общества и общего мировоззрения. С первых же своих шагов на Руси, христианство столкнулось с крупными общественными явлениями таких свойств, которых оно не могло терпеть в силу своего нравственного учения, а вместе с тем, борьба с этими явлениями была трудна уже потому, что касалась существеннейших сторон языческого быта. Таково было, например, рабство, развитое в древней дохристианской Руси и количественно и качественно. Древнерусский раб соответствовал рабу древнеримскому, который определялся как res (вещь) и instrumentumvocale (говорящее орудие). Истребить сразу рабство было невозможно, а мириться с ним при его грубых и тяжелых формах церковь не могла. Представители церкви на Руси высказывались против рабства, а между тем новые христиане из усердия к церкви приносили ей в дар целые села с рабами. Отказаться от дара церковь не могла, не могла она также сделаться и рабовладелицей, вот почему на церковной земле положение рабов очень изменялось: — они подчинялись иным законам и получали иные права. Церковь обращала рабов в вечных арендаторов земли дома Божия; раб становился условным землевладельцем и из рабочего животного превращался в человека, пользующегося некоторой свободой. Эта перемена в положении рабов на церковной земле вела к перемене их и у светских владельцев. Был и еще один разряд

62

людей, в Киевской Руси, которых церковь принимала под свое покровительство: в обществе в то время существовал обычай, по которому человек, терявший связь со своим прежним, терял положение и выкидывался из своего общественного союза. Это изгой; слово это, происходящее от формы глагола жить — гоити, в буквальном смысле означает «изжитой», поставленный вне житейских условий человек. В одном древнем законодательном памятнике дается такое определение изгоям: «Изгои-трои: — попов сын грамоте не умеет, холоп из холопства выкупится, купец одолжает; а се четвертое изгойство о себе приложим: аще князь осиротеет». По древнему обычаю все эти люди перестают быть тем, чем были прежде, теряют права прежнего состояния и ставятся как бы вне защиты закона. Но не так думала церковь, перед ней все были равны, все одинаково могли рассчитывать на ее покровительство; и попов безграмотный сын и выкупившийся холоп и задолжавший купец и осиротелый князь, все становились под ее защиту, в ряд с «людьми церковными». Вот доказательство того, сколько нового, чисто реального внесла в русскую жизнь церковь.

Но она не ограничилась этим случайным влиянием на общественный быт. В Византии и на Руси она имела право суда в семейных и других делах. Сфера ее, права и законы, были изложены в законодательном сборнике, называвшемся «Номоканон». Болгары, принявшие христианство раньше русских, перевели его на свой язык; отсюда Номоканон перешел на Русь в нескольких редакциях (под названием «Кормчей книги»), в которых излагался ряд законодательных постановлений, не только церковно-административного, но и судебного характера. «Кормчая» стала, таким образом, на Руси новым законом, с которым в русскую жизнь вторгается новые элементы — церковный канон и римское право. Но при этом церковь принимала во внимание русские нравы и обычаи, так как деятельность свою она развивала в стране русской. Руководясь в деле суда и управления своего русским нравом, церковная иерархия обрабатывала его и влияла на его изменение, как об этом дошли до нас свидетельства еще от времени Владимира Святого. Вот целый ряд тех юридических последствий, которые влекло за собой для Руси принятие христианства.

Но этими явлениями в сфере общественной не ограничилось влияние новой церкви на Руси. И политический порядок, существовавший на Руси, не оставлен был без внимания со стороны церковной среды, принесшей с собой на Русь византийские понятия о государстве. Церковное подчинение Киевского митрополита Константинопольскому патриарху было фактом общепризнанным, а в связи с этим церковным подчинением брошена была на русскую почву и идея о светском подчинении русских Византии. Правда, те немногие факты, которые свидетельствуют о существовании каких-то обязательных отношениях между Киевскими князьями и византийским императором, не дают еще права говорить о правильной политической зависимости Руси от Константинополя, нет, однако, сомнения, что

63

в идее Византийский император представлялся русским людям, как верховный повелитель всего православного мира. В Киевскую эпоху эта мысль о политическом единстве, не получила никакого практического применения, но в эпоху более позднюю мы встретимся с фактом ее господства над умами. Большим сравнительно значением пользовалась другая идея, взятая русскими книжниками из Византии; это — идея о божественном происхождении власти. Князья с точки зрения этой идеи были лицами, в своей власти независимыми от народных масс, а при таком взгляде на дело, власть князей должна была считаться более высокой и полномочной. Новая идея направлялась, таким образом, в пользу князей, усиливала их авторитет, требуя от них в то же время и более серьезного отношения к власти: князь, как слуга Божий, не должен был руководиться иными целями, кроме достижения общего блага. Указанные примеры достаточны для того, чтобы видеть, какого рода политические представления сообщались русским людям и насколько они шли в разрез с фактами их государственной жизни.

Мы не можем останавливаться на изображении культурного влияния христианства. Изучение древнейшей русской письменности в курсе истории литературы, вскроет перед вами тот факт, что только с принятием христианства, для русского общества открылась возможность усвоения славянской письменности, созданной трудами Кирилла и Мефодия. Только с конца X века началось книжное просвещение в Киеве и Новгороде и скоро дало блестящие плоды. Скорые успехи достигнуты были и русским искусством, которое зародилось как слуга религии, под влиянием Византии. Нам очень важно отметить одну сторону культурного влияния новой религии на народный быт. Новая церковная организация, давшая одну иерархию всей земле, была могучим средством для внутреннего народного объединения, рядом с политическим единством, существовавшим ранее. Церковь и созданное ей просвещение, пожалуй, еще более чем князья и созданная ими администрация, подействовала на народное самосознание. В XI веке мы можем уже назвать Киевское княжество политической формой единой народности.