Наиважнейшим аспектом проблем, которые нам предстоит разрешить, является конечно не новизна, а то, что медицина, будучи оснащённой новой техникой для вмешательства в жизнь человеческого тела и его возможности в воспроизведении, ставит новые проблемы правового и нравственного характера. Можно, конечно, проводить различие между медициной как таковой и новыми биомедицинскими техническими средствами, находящимися в её распоряжении. Некоторые считают, что она зашла слишком далеко в использовании этих технических средств и ратуют в связи с этим за возвращение к традиционным средствам лечения "щадящей медицины". Этот вопрос касается довольно важного аспекта медицинской деонтологии и можно со всем основанием задать себе вопрос о том, в каких, возможно ограниченных, случаях становится допустимым обращение к "жёстким" видам техники, более эффективным, чем старые лекарства, но обычно более опасным. Такова область собственно говоря медицинской этики, которую обязательно должна принимать во внимание биоэтика. Но она не может игнорировать то, что медицина, став с прошлого века научной, позволила себе одновременно прибегать к этим жёстким видам техники, возникшим в результате развития биологии и биомедицинских наук. В результате успехов этой научной медицины - увеличение продолжительности жизни человека является самым эффективным её результатом -, нельзя отрицать того, что техническо-медицинская рациональность отныне присуща нашей цивилизации и нашей культуре. Эту составную часть нашей общественной жизни игнорировать невозможно; отказываться от неё было бы не только утопией, но и возможно губительно, что нам наглядно демонстрирует отказ от лечения в некоторых религиозных сектах.

К тому же у общества достаточно средств для того, чтобы разрешить проблемы вызванные экспериментированием на теле человека и техникой воспроизведения человеческого рода при помощи медицины. Правда в некоторых случаях, как, например, при испытании действия новых лекарств на здоровых людях, существует, по крайней мере во Франции, "юридический пробел". Но юридические пробелы, обязательно возникающие при развитии нашей техническо-научной цивилизации, требуют восполнения. Для этого достаточно обратиться к законодателю, то есть к политической власти. Разрыв между юридической и политической сторонами является в настоящее время не большим, чем между средствами техническими и медицинскими. Наоборот, так как в то время, как врач может отказаться, по этическим причинам, от совершения медицинских актов практикуемых его коллегами, трудно представить какого-либо юриста игнорирующего законы, которые он, как судья, адвокат или профессор права, обязан исполнять и применять. Конечно юрист проводит обычно различие между Правом и Правосудием (с большой буквы); это различие позволяет ему даже отходить от буквы закона, когда он считает, что ему пришлось столкнуться со случаем не предвиденным им; тогда он может способствовать созданию более справедливой юриспруденции. Интересно знать какое решение примет он в режиме обычного права или в режиме предписанного права. Несмотря на это различие, он может предложить или, в определённом случае, заставить принять своё решение в новом определённом случае только в рамках существующего права, которое ему известно, в результате его профессии, лучше, чем простому гражданину. Поняв положение врача, о котором упомянули мы, ему не остаётся ничего другого, как открыто выступить, в качестве хорошо информированного гражданина, за упразднение некоторых законов или за принятие новых. Этот случай отличается от того, когда ему приходится исполнять существующие законы; и тогда его решение, если он судья, может оказаться шокирующим с нравственной точки зрения. Достаточно вспомнить о скандале, вызванном, как мне кажется справедливо, решением принятым судом в Кретёй в деле Парпале. Известно, что кретёйский судья обязал Центр хранения спермы выдать посев скончавшегося супруга требовавшей его вдове, вопреки деонтологии СЕКОС. В подобном случае можно сожалеть, что принятие решения было предоставлено самоуправству судьи, как видно более беспокоящегося о праве лиц, нежели о праве семьи или детей, которым предстоит родиться. Поднятая проблема говорит об опасностях, которым подвергаются юридические пробелы, которые вынуждены срочно восполнять суды иногда под давлением существующего в данный момент общественного мнения. Такими вопросами надлежит заниматься законодателю и хорошо известно, что просьб об этом в настоящее время поступает предостаточно.

Однако передача какого-то вопроса для рассмотрения законодателю вызывает новые проблемы. Так как законодатель вмешиваться не спешит. С одной стороны, он опасается отстать от положений, которые быстро меняются. С другой стороны, он сталкивается с проблемами, по решению которых общество судит о себе и свидетельствует о своей силе или о своём упадке в глазах тех и других: и тогда он стремится поддержать свои инициативы общим согласием. Для достижения этого он создаёт, например, какой-нибудь этический консультативный Комитет, состоящий во Франции из 35 членов, 15 научных работников, 15 юристов и только 5 человек представляют духовные семьи. Этот состав является знамением времени. Он говорит о том, что духовная власть перешла, как того хотел Огюст Конт, от богословов и метафизиков к научным деятелям и технократам. Однако нужно заметить, что занимающиеся этикой, так называемые этиковеды, научные работники, технократы, метафизики и богословы не могут обходиться без ссылок на религиозность; будучи атеистом, Огюст Леконт сам был вынужден прийти к этому. Так как этика не вытекает из науки и не находит для себя основания в простом здравом рассудке. Как было сказано в 1979 году в национальном Докладе по Наукам жизни и общества": "Вопреки тому, в чём нас хотели убедить, составить некоторое понятие о человеке можно не исходя из биологии, а наоборот, исходя из некоторого представления о человеке, можно использовать биологию для служения ему..." Мне кажется, что нужно было бы ещё добавить, что это "некоторое представление о человеке" должно быть живым и объемлющим, то есть в действительности религиозным. Не менее верующих в этом нуждаются и атеисты. Нравственное предписание не служит оправданием для тех, кто его предлагает; оно требует принятия и проведения в жизнь с убеждённостью теми сознаниями, к которым обращено оно. Можно принуждать тела, но не насиловать сознания, которые в конечном счёте только одни порождают справедливость и право. В этом отношении духовные или монашеские семьи имеют преимущество в развитии аргументаций, которые, будучи правильно понятыми их членами - что случается далеко не всегда -, включают их предписания в число всех тех ценностей, которых придерживаются они. Сложности нашей эпохи проистекают из того, что эти духовные семьи многообразны, что они придерживаются различных ценностей, делают из их на первый взгляд одинаковых представлений различные нравственные заключения. К этому следует также добавить, что среди каждого из них существует множество мнений. Ниже мы увидим, что этот плюрализм мнений и религий в области нравственности является не препятствием для биоэтических размышлений, а скорее призывом к размышлению об основаниях нравственности, в чём и заключается часть этики.На этом этапе наших размышлений я хотел бы только обратить внимание на следующее: так же, как техника применяемая к телу человека не может быть отделена от медицины, ни право от политической власти, так же и этические размышления не могут быть отделены от тех ценностей, которые объемлют наши сознания и вокруг которых концентрируются они. Поэтому мы можем свести те многочисленные перспективы, о которых мы упомянули вначале, к трём рациональностям, которые я предложил сгруппировать: техническо-медицинскую, юридически-политическую и этическо-религиозную рациональности.

Страница сгенерирована за 0.21 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com