Существование у нас так называемых «свободных архиереев». Свободный архиерей—новгородский митрополит Киприан, как предшественник Никона и последующих свободных архиереев. Обращение московского правительства к восточным патриархам с просьбою разрешить вопрос о власти царской и патриаршей. Решение итого вопроса четырьмя восточными патриархами и неудовольствие русских архиереев на это решение. На соборе 1667 года русские архиереи снова возбуждают вопрос об отношении власти светской и духовной. Соборные прения по этому вопросу между русскими и греческими архиереями. Соборное решение вопроса.

По-видимому, приписывать воззрениям Никона на отношение царства к священству особенно важное значение не следует, так как они не имели у нас под собою никакой твердой, исторически образовавшейся, почвы, и потому самому не могли иметь никакого практического значения. Казалось, что в тогдашнем русском обществе указанные воззрения Никона не только не могли встретить себе ни откуда сочувствия и поддержки, а наоборот—должны были вызвать к себе у всех прямо отрицательные и даже враждебные отношения, так как слишком уже расходились с обычными у нас исторически сложившимися и всеми, казалось, разделяемыми воззрениями на отношение царя к церкви и всем церковным делам, воззрениями, совершенно противоположными тем, какие высказывал Никон. Но действительность показала иное. У Никона нашлись сторонники и последователи, которые вполне разделяли его воззрения на отношение священства к царству, которые пытались отстоять их, как вполне правые, и

210

перенесли этот вопрос на соборное обсуждение. Кто были эти неожиданные сторонники и приверженцы взглядов Никона на светскую и духовную власть, в их взаимных отношениях, как они повели свое дело, сейчас увидим.

Поддьяк Федор Трофимов подал «Роспись вкратце, чем Никон патриарх с товарищина царскую державу возгордились и его царский чин и власть и обдержание себе похищают», и в этой росписи прямо указывает, кто именно были сторонники Никона, разделявшие его взгляд, что священство выше царства.

Прежде всего Трофимов пишет про самого Никона: «римский убо папа, егда умысли царскую власть себе похитите, преж сего митру на себя возложи и панагию другую наложи, и виде умысл не обличен, и в том пребысть немалое время; и посем умысли с советники своими, и кесаря Генриха подаянием сокромента уморил, и тако все царское обдержание на себя восхити. В сие убо Никон, яко волк во овчюю кожу, облечен, митру на главе нося и панагию другую на себя налагая, и советником своим повелевая такожь: се убо неменьшее похищение царского чина и власти. А еже обема рукама благословляти, то являет всеобдержание людское. Он же, Никон, дмяся своею гордостию, поставил Крестовую церковь выше соборные церкви; тут же сделал себе светлицы и чердаки: и то явное его на царскую державу возгоржеше. Еще к тому себе сделал колесницы поваплены и позлащены: а того у прежних святых пастырей не бывало. Святый Кирилл глаголет: аще кто зде паче всех на земли возносится, блюдися его, сей бо есть дух антихристов».

Действительно, Никон даже по внешней обстановке старался по возможности приближаться к великому государю. Он построил себе в Кремле новые патриаршие хоромы, по тому времени очень роскошные, с разными переходами и вышками, держал богатые кареты для выездов, во время которых его окружала толпа его дворовых, служилых людей. Его патриаршие церковные облачения, сделанные по греческому образцу, были очень многочислены и необыкновенно богаты и роскошны, его митра, называемая короною, в которой он нередко служил, была сделана по образцу царской короны, под ноги ему подстилался ковер с

211

вышитым на нем двоеглавым орлом, при всех выходах и в самом служении его, как и государя, поддерживали под руки, на себя он возлагал вместо одной две панагии и т. под. Даже по оставлении Никоном патриаршей кафедры, проживая в Воскресенском монастыре, он однако не оставил некоторых замашек походить во внешней обстановке на великого государя. 23 июля 1663 года посланные к Никону в Воскресенский монастырь говорили ему, по приказу государя, что находящиеся в его монастыре стрельцы будут заменены другими, «потому что посланы они были в тот Воскресенский монастырь для всякого обереганья, и они, будучи в том монастыре, плутали, пред ним, бывшим п-хом, ходили с батошками, против того ж, как бывает чин пред великим государем, пред его царским величеством,и им было ходите так, а ему, бывшему патриарху, заставливать их пред собою ходить с батошками, не довелось. И великий государь» ведая про то, к нему, бывшему патриарху Никону, выговаривать о том не посылал». К этому досланные государя добавили, что он, Никон, «вместо благословения велит себя в руки целовать, и то он делал не по правилам св. отцев» (т. е. Никон устроял такое же целование своей руки, какое обычно бывало на царских приемах). На эти обвинения Никон отвечал: «он стрельцом с батошками ходить пред собою не заставливал, а ходили они пред ним собою, почитая его архиерейство; а к руке велел он ходить для того, что то их архиерейское давное и правилам св. отец в том противности: никакие нет». На соборе 1666 года, во время суда над Никоном, восточные патриархи спрашивали Никона: «для чего он клобук черной с херувимом носит и две панагеи? И Никон патриарх говорил: черные клобуки носят греческие патриархи, он де от них то взял, а херувим де на клобуке для того носит: у московских де патриархов на белых клобуках херувимы и он де для того носит; а панагеи две для того носит: с одною де панагеею с патриаршества отшел, а другая де, крест, в помощь себе носит» 1).

1) Гиб. II, 623, 626, 1075.

212

Епархиальные владыки, с своей стороны, подражали патриархам и тоже старались, по самой внешней своей обстановке, выдвинуться из ряда местных государственных сановников и стать выше их, усиливались придать по возможности всему управлению епархией независимый от светской власти церковно-автономный характер. Поддьяк Федор Трофимов, в своей «росписи вкратце, чем Никон патриарх с товарищи на царскую державу возгордились и его царский чин и власть и обдержание себе похищают», пишет: «патриарх Никон и власти пишутся и называются великими государями и свободными архиереями: мы де суду царскому не подлежим,судит де нам отец наш патриарх. Они-ж во своих паствах поставляют архимандритов и игуменов и протопопов самовольством,кто им годен, без указу великого государя,потому они называются свободными; а что они царскому суду не подлежат, и то есть свобода жь.А что их судити патриарху: подобно сему, еже глаголет Господь: аще сатана сатану изгонит, на ся разделился есть. Яко же Бог един судит всем, тако и всеобдержай царь; и аще Бог изволит и великий государь тое их гордость сломит и под свою высокую руку и под суд подклонит,то все благочестие исправится. Они бо, ради свободного жития, законы превращают, и уставы преданные ям прелагают, и от веры отступают, а, православие с еретичеством соединяют». Трифонов, в своей «росписи» указывает и на некоторых современных ему епархиальных владык, которые возгордились на царскую державу. Он пишет: «во 173 (1665) году, по твоему, великого государя, указу, приехал, в Сибирь, в Тобольск, архиепископ Корнилей, великого поста в третью субботу: и во всю святую неделю Пасхи, как пойдет он из кельи в церковь, или из церкви в келью, к вечерне и к заутрени и ко обедни, и покамест он идет в церковь, или в келью, и в то время звонят, а перед ним идут со свещами с выходными, с большими, с подсвечники, а подьяки пред ним идут в стихарях и поют органным согласием, теререки; а те их теререки допряма ведомо, что римского костела, ко органом приплясные стихи, или вместо домры и гудков на игрыщи; а звонов к выходом у прежних пастырев не бывало, только звоны бы-

213

вают царева ради прихода и исхода. И то их на царскую державу гордость... Он же, Корнилей, зделал себе корету повапленную, и где ему ехати пять верст, и ради колесницы ездит околнею дорогою двадцать верст со многими оруженосцы... Он же, Корнилей, на литургии на переносе, как принимая святая в царских дверях, и к западу зря, поминает государя царя и царицу, и царевичей и царевен, а направую сторону обратився глаголет: да помянет Господь Бог благородие ваше, благочестивых князей и бояр и прочая: и то его мудрование царскому благородию понижение». Про другого современного владыку Трифонов пишет: «и в нынешнем во 174-м году, октября в 1 день, по указу великого государя, волокся я, нищий, к Москве из Сибири, за приставом, и в Казани будучи, по упросу, бродил я, нищий, к митрополиту Лаврентею для милостыни; а в то время он, митрополит, воссел на колесницу позлащенну, а перед ним сел неведомо какова чина старец, и сказали, что он поехал к празднику служить, и говорят тутошние люди: прежния де власти к празднику на колеснице не езживали, ходили де со кресты. А как он с двора поехал, и пред ним понесли посох со змиею двоеглавою, а за ним едут на конех многие люди. А покамест он из города выехал, и в то время в соборе все звонили. Комилавка и клобук на нем не по старому, как прежние святители нашивали. Рукою осеняет странно некако: и то есть гордость к отеческому преданию нарушение... Он же, митрополит, зделал переходы каменные через святые ворота, круг колокольни, и довел до соборные церкви к западным дверям: и те его каменные переходы и светлица с чердаком явная гордость к царской державе и высости, потому что прежние пастыри переходов каменных и деревянных к соборной церкви не деловала». И еще о двух владыках Трофимов пишет: «октября в 15 день прибродил я, нищий, в Макарьеву обитель, что на Желтых песках: и в той обители строят двои светлицы брусовые, одна усовая со многими окошками, одна архиепископу рязанскому Лариону, а другая сибирскому Симеону: и то явно, яко не смирения ради Христова они в монастыри отходят. Все то по совету отца своего Ни-

214

кона творят, дабы их с честию на высшую степень возведут» 1).

Из приведенных сейчас заявлений видно, что, по наблюдениям некоторых лиц, вместе с Никоном и епархиальные владыки «на царскую державу возгордились», что эти—«свободные архиереи» не хотели, по примеру Никона, подчиняться царскому суду, не хотели допускать со стороны светской власти вмешательства в церковно-епархиальные дела и всячески старались во внешней своей обстановке и всем своим поведением показать свою особую «высость».

Справедливость требует сказать, что указанное стремление епархиальных владык к «высости», «к возгоржению на царскую державу», и всякому вообще внешнему превозношению, проявлялось у них и ранее Никона. Очень характерный в этом отношении пример представляет собою новгородский митрополит Киприан, занимавший новгородскую кафедру только за шестнадцать лет до Никона и во многом бывший как бы прямым предшественником Никона, который только сознательнее, шире и всестороннее проводил в жизнь то, чему начало полагал Киприан. О «неправдах и непригожих речах» митрополита новгородского Киприана (1627—1633 гг.) до нас дошла довольно обширная современная записка, представляющая из себя ряд донесений царю Михаилу Феодоровичу о словах и действиях митрополита Киприана 2).

Митрополит Киприан, по-видимому, признавал, подобно Никону, теорию, что священство выше царства, что он, митрополит, как духовный владыка, независим от государя и неподчинен ему наравне с другими государственными сановниками и что он, как автономный епархиальный архиерей, не обязан во всем подчиняться и своему непосредственному начальнику—патриарху, а может, в некоторых церковных делах и порядках, распоряжаться в своей епархии самостоятельно, руководствуясь своим личным владычным усмотрением. Свои особые

1) Матер. для ист. раск. IV, 189—297.

2) Она напечатана А. Н. Зерцаловым в Чт. общ. ист. и древн. 1896 г. кн. I.

215

воззрения на отношение между светскою и духовною властью и на свое отношение к власти патриаршей митрополит Киприан выражал в своих действиях и поступках.

Из Новгорода царю доносили: «ко государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичу всея России в челобитных митрополит о своих домовых делах, где ему довелось к государю в челобитных самому писаться, и он своею гордостию сам не пишется, а пишет с гордости в челобитных в свое место своих стряпчих, и та его челобитная есть с выпискою о его митрополичих о домовых делах; а в выписке объявилось именно, что бил челом государю, вместо митрополита, стряпчий его на наугородские монастыри и на посадские церкви ложно»... В 1630 году митрополиту Киприану прислана была государева грамота, в которой ему запрещалось архимандритов, игумов с братиею, монастырских слуг и крестьян «ни в каких управных делах ведать, и в степенные и чудотворные места игуменов и строителей ставить и посылать, и в управных делах приставов по них нам посылать, и судить, и управу чинить». Митрополит сначала было уступил царскому указу, но, спустя немногое время, «учал митрополит приказывать по игуменов, и по строителев с братьею, и по слуг, и по крестьян по челобитным во всяких управных делах приставов посылать и, ставя их в приказ, судить и управу меж ими по прежнему чинить». В 1632 году от государя прислана была грамота к митрополиту с извещением, что с поляками начата война, ради чего митрополиту приказывалось петь молебны в соборной церкви «по вся дни по две статьи в день, и молить Бога о одолении и о победе на враги». Но митрополит пел в соборе молебны «только недели с три или четыре, да и перестал, сам к молебнам не облачается и не поет,... государской указ презрел».

Как независимо—самоуправно действовал митрополит Киприан, это видно из следующего. По указу государя велено было всем новгородцам, с посадом, и уезду, со всеми пятинами, новгородским стрельцам и казакам, выкопать новый большой ров на Софийской стороне, при чем, при раскладке работы, на дома митрополичих кресть-

216

ян приходилось выкопать всего 56 сажень. Все другие выполнили свои работы еще летом, в хорошую пору, только митрополичьи крестьяне, мешая другим, затянули свои работы до осени и заморозков, так как митрополит посылал на работы менее 20 и 15 человек, когда другие высылали на работы человек по 90 и по 100. Когда приставленные наблюдать за работами стрелецкие сотники говорили, чтобы митрополичьи дети боярские прибавили людей на работу, последние заносчиво говорили: «нам де не указывай, государь де митрополит велел вам кости выломать, будет де станете митрополичими людьми нарежать, и нам указывать». Или, например, велено было переписать во всех слободах, также в митрополичьих и монастырских, плотников для государева дела, что поручено было сделать дворянину Михаилу Трусову. Когда тот хотел приступить к выполнению возложенной на него обязанности, «митрополич стряпчий Петр Аулов говорил Михайлу Трусову: в государевы де митрополичи слободы отнюдь не суйся переписывать. А Михайло Трусов ходил в соборную церковь к митрополиту и государев указ сказывал, что ему плотников в его митрополичих слободах и за всякими людьми для государева городового дела велено переписать. И митрополит ему отказал: до моих де тебе слобод дела нет, у меня де на дворе своего дела много, и в свои митрополичьи слободы плотников переписывать не пустил, государеву указу стал противен».— Из за шведского рубежа к нам приходили перебежчики и поселялись у нас на землях разных лиц, между прочим и митрополичих. Шведское правительство жаловалось на эго русскому и государь приказал переписать всех перебежчиков, чтобы возвратить их, согласно требованию шведского правительства, за рубеж. Но, говорится в донесении царю, «в митрополичи вотчины для перебежчиков не посылано ни одного для того, что митрополит государевых указов не слушает, и в свои вотчины ни для каких государевых дел посылать не велит». Кроме того митрополит захватывал для своих крестьян дворцовые пустоши и его крестьяне всячески обижали соседних дворцовых крестьян, почему в донесении государю писалось: «а преже «его, государь, у нас в твоих государевых в дворцо-

217

вых селех митрополиты пустошей не отнимывали и сен не кашивали, а митрополичи крестьяне тут не живали, и дворов себе не ставили и никакими угодьями не владели; а ныне, государь, от тех митрополичих крестьян твои государевы дворцовые крестьяне, от их насильства, бредут розно, что угодья все у нас отняты».

Одною из самых больших и особенно чувствительных неприятностей для наших древне-русских духовных владык было то обстоятельство, что наши государи, по крайней мере со времени Стоглавого собора, назначали ко всем архиереям, не исключая и патриарха, из своих служилых людей: бояр, ведавших все судебные епархиальные дела, кроме чисто духовных, дворецких, заведовавших всем епархиальным хозяйством, и дьяков, ведавших все письменное производство при архиерейском управлении. Вполне естественно было, что архиерейские боярин, дворецкий и дьяк, назначаемые государем, ему давшие отчет в своей деятельности, и только им, а не архиереем увольняемые от своей должности, были в существе дела органами постоянного государственного контроля над всем епархиальным архиерейским управлением и потому всегда были очень неприятны для архиереев. Только в виде особой милости государи допускали иногда некоторым владыкам избирать указанных архиерейских светских чиновников по своему усмотрению. Митрополит Киприан решительно игнорировал назначенных к нему государем светских чиновников, старался по возможности отстранить их от всякого деятельного участия в епархиальном управлении. Государю доносили, что ранее «они, государевы даные боярин и дворецкой и дьяк, весь Софийский дом ведали во всем, а сверх того промеж митрополитов из государевых приказов бояре и воеводы и дьяки тот Софийский дом ведали, денежную и всякую казну, и запасы, и всякий живот переписывали для того, чтоб церковной и домовой казне никакой истери вперед не быть, и в те поры церковной и домовой казне из году в год прибывало потому, что береженье и крепость ей и правда в делах великая была». Такое положение дел совсем изменилось с тех лор, «как учали в Софийском дому государевых даных приказных людей не любит

218

для того, что при них невольно самовольству быть, в делах корыстоваться, и не учали бояря и воеводы и дьяки Софийской церковной и домовой казне денег, и хлеба и всяких запасов, и живота промеж митрополитов переписывать и сыскивать против прежних книг, и учали— митрополич род и племя с советники—своими семьями и заговоры, Софийским домом владеть без государевых даных приказных людей, и с тех мест учали великие истери казне, и мятежи и многия неправды в делах быть, и многим людям обида, и продажа и убивство начало быть для бездельной корысти».

С местными государственными сановниками митрополит Киприан обращался всегда гордо и высокомерно, стараясь характером своих сношений с ними подчеркнуть ту мысль, что он, духовный владыка, во всех отношениях выше и почетнее чем они—мирские властелины, что он, в отношении к ним, приравнивает себя к государю, и потому может совершенно игнорировать их власть, как низшую и даже подчиненную ему. Митрополит приказывал всем своим служащим титуловать себя не иначе, как «государь митрополит», так что его посланные, говорит донесение государю, «в съезжей избе пред боярином и воеводы», приглашая их за чем-нибудь к митрополиту, обыкновенно говорили так: «государь митрополит благословляет вас к себе в келью идти». Государю про митрополита доносили еще и следующее: «да у митрополита ж Киприана новая гордость, чего при прежних митрополитах не бывало: как приходят к нему, митрополиту, к благословенью в соборную церковь, или в келью, государевы царевы и великого князя Михаила Феодоровича всея России бояре и воеводы и дьяки и он, митрополит, велит дворецкому своему пред собою боярина и воевод и дьяков сказывать (как это было на тогдашних царских приемах) и благословляет их с сказкою; а при прежних це при всех митрополитах такие сказки у митрополича благословенья государевым боярам и воеводам и дьякам не бывало, благословляли бояр и воевод и дьяков прежние митрополиты без сказки, рядовым обычаем».

Как иногда самоуправно и прямо жестоко «государь митрополит» расправлялся и с посторонними, ему не под-

219

чиненными лицами, начиная с дворян и кончая крестьянами, это видно из следующего донесения царю: «да он же, митрополит, своею гордостию, без государева указу, дворян и всяких людей у себя в крестовой, взяв сильно, перед собою бьет батоги и на цепь сажает... А на вред сего по совету, при боярине князе Иване Ивановиче Одоевском, велел митрополит бить по торгом кнутьем государевых наугородских стрельцов одинадцати человек за то, что они стояли на карауле в каменных в городовых воротех, а в те ворота шла из города его митрополича невестка, вдова Марья, что ныне живет в Молоткове монастыре, а перед нею шел митрополич сын боярской Меркул Борзово, что ныне на Москве в стряпчих, и почал в воротех стрельцов лаять и говорил де: для чего, мужики, не встанете? ведаете де, чья боярыня идет! И стрельцы против ему отказали,—что она митрополича невестка, а не боярыня, и против де ее нам вставать ненадобе; и за то те стрельцы, по митрополичу совету, за его невестку в Великом Новегороде биты по торгом кнутом нещадно. Да в нынешнем, во 141 году декабря в 19 числе, велел митрополит изымать в Новегороде государева дворцового села Ладоского порогу крестьян дву человек и, не водя ко государевым воеводам в съезжую избу, велел привести к себе на конюшенный двор и бил батоги нещадно, и сажали на ледник за то, что те государевы крестьяне побранились с его митрополичи крестьяны».

Очевидно государь митрополит Киприан, в качестве новгородского духовного владыки, чувствовал и сознавал себя каким-то удельным князьком, каким-то самостоятельным и полновластным хозяином и распорядителем в своем уделе—епархии, почему он очень неохотно встречал всякое вмешательство в его дела высшей светской правительственной власти в лице государя-царя, и не всегда считал нужным подчиняться ей и исполнять ее приказания, а на государевых служилых людей, даже высших рангов, каковы бояре, воеводы и дьяки, смотрел как на низших себя, обязанных ему, государю-митрополиту, всяким почтением и готовностью исполнять его требования.

Таким же самостоятельным в своем уделе—епархии

220

митрополит Киприан чувствовал себя и относительно высшей духовной власти—патриарха. По крайней мере к некоторым распоряжениям патриарха Киприан относился явно пренебрежительно и даже при других дозволял себе смеяться над ними. Так, в 1631 году Киприану была прислана грамота патриарха Филарета Никитича, в которой он повелевал ему, митрополиту Киприану, «в Петров пост поститися неделю самому, кроме субботы и Недели (т. е. воскресенья), ести сухоядение по одинова на день, и молитву Иисусову тайную творить в церкви и в келье о победе и одолении на врагов и супостатов, да и всем бы под его митрополичьею областию всему духовному чину... велел поститися и молитвы тайно творити такожде, яко ж и сам учнет поститися и молитвы творити в церкви и в келье». Эту патриаршую грамоту митрополит показывал в соборе дьякам Шипулину и Первому Неронову и при этом «говорил смеясь: прислана де ко мне от патриарха грамота, велено поститься неделю, и в той де грамоте наврано ко мне просто, что к которому игумну можно де написать, (то)—ко мне, не так складнее того; аз де сам соборной и келейной чин знаю—старее всех—как поститься. И той государеве грамоте смеялся. А после того Петрова поста звал митрополит к себе есть боярина княза Юрья Яншеевича Сулешева, и ел боярин у митрополита в задней келье наедине, а с ним был тут же дьяк Первой Неронов. И после того митрополича обеда, на другой день, сидя боярин князь Юрьи Яншеевич в съезжей избе наедине, и разговорился про митрополита, как у него пировал, и говорил дьяку Первому Неронову: помнишь ли де ты, как митрополит, сидя за столом говорил с нами про грамоту, что к нему прислана от государя патриарха о посте? Яз-де и топере сидя дрожу, как он сбредил и говорил: пишет де ко мне патриарх в грамоте о посте, а написано де не знаючи неведомо што. И язь де ему молил, что у государя патриарха многия дела государственные, опроче таких дел, и ему, государю, на многе тое грамоты либо выслушать у дьяка не лучилось; и митрополит-де почал в те поры иную речь говорить».

Мало того, что митрополит Киприан не слушал и не исполнял некоторых предписаний царя и патриарха, но

221

он дозволял еще себе свободно изменять местную всеми чтимую церковную старину, вводить перемены и даже новшества в самое церковное богослужение. Царю доносили из Новгорода: «в прошлом в 140 (1632) году, на праздник Успения пресвятые Богородицы, в соборной церкви у Софии премудрости Божии, на обедне у митрополита была кутья с кануном, а прежде-де сего на тот великий праздник кутьи в соборной церкви не бывало для того, что о государском многодетном здоровье соборне Бога молят и воду святят, и к ним, ко государем, к Москве отпущают. А то-де митрополит Киприан учинил собою, что пел про государское здоровье молебны велел в соборную церковь кутью внесть. Да в прошлом же во 140 году, мая в 4 день, на ангел великия государыни царевны Ирины Михайловны, пели в соборе у Софии премудрости Божии вечерню с литиею, а на вечерни митрополит все сидел, а на утрее на праздник велел митрополит петь по своему чину; начали петь вместо псалма: Благослови душе моя Господа, канун праздничный, да по третьей и по шестой песни чли статьи, а после кануна пропели: Достойно есть, да была ектенья, а после ектеньи начали заутреню—аккосы и псалмы; а на всенощном и на заутрени все митрополит в церкви сидел. А в прошлом, во 139 году, на ангел великия государыни царевны Ирины Михайловны, митрополит Киприан в соборе не праздновал».

Являясь и в церковном отношении своего рода новатором, приказывая в соброе петь церковные службы «по своему чину», отступавшему от обыкновенного ранее принятого церковного уставного чина, митрополит Киприан в то же время всячески старался все свои владычные выходы и служения обставить особою внешнею домною, которая бы для всех видимо и заметно выделяла его из ряда всех других властей, наглядно показывала всем его особую владычную «высость». Доклад государю говорит по этому поводу: «а как он, митрополит, ходит в соборную церковь, и его водят под руки по два старца—казначей его да келейник; а как лучитца ему облаченье, и к его митрополичу месту в церкви выходят из алтаря по два дьякона в стихарях, и пришедчи к его месту, и поклонясь ему, приимают его под руки и поведут в олтарь,

222

а коли митрополит служить и в службе, где бывает митрополиту в царских дверях каженье или свечею осененье, и в тех во всех статьях в царских дверях держат его под руки по два дьякона; и как митрополит на каженье или на осененье поклонится, а те два дьякона, которые его под руки держат, с ним же поклонятся потому, что его держат под руки; а на вечернях и на заутренях в церкви митрополит все сидит на своем месте. А на действах, коли бывает летопровожанье, и страшный суд, и на воду со кресты ход, и как он, митрополит, станет на действе на месте на рундуке на ковре, и в те поры его держат под руки по два дьякона, а он руки подымет высоко и стоит е большою гордостию; да над ним же, митрополитом, держат подьяки солнечник (зонтик), писан золотом с разными красками. А ездит он, митрополит, по праздникам на софийскую и торговую сторону и в монастыри к вечерням, и ко всенощнам, и к обедням во все лето на санях, а коли ходит со кресты в ходы, и над ним держат солнечник, а сани его за ним возят».

Таким образом, митрополит Киприан, с одной стороны, являлся предшественником Никона в том отношении, что он очень решительно отказывался признавать светскую власть выше духовной, почему не всегда слушал и исполнял царские повеления, если находил их в чем либо несогласными с своими интересами я правами как духовного владыки, государя—митрополита. С другой стороны, митрополит Киприан был представителем тех епархиальных архиереев, которые тяготились своею зависимостью от патриарха, желали придать своему епархиальному управлению автономный характер, независимый от постоянного вмешательства в епархиальные дела патриарха, желали провести в церковной жизни тот принцип, что патриарх не есть глава архиереев, не высшее и начальственное над ними лицо, а только первый между равными, и что, поэтому, каждый епархиальный архиерей есть такой же самостоятельный и независимый управитель в своей епархии, как и патриарх в своей области, — высшею инстанцией как для патриарха, так и для всякого епархиального архиерея, может быть и есть только собор. В указанном

223

нами последнем направлении митрополит Киприан был предшественником всех тех русских епархиальных архиереев, которые присутствовали и действовали на соборе 1667 года.

Русские епархиальные архиереи, как мы знаем, крайне не любили патриарха Никона, видели в нем своего угнетателя и поработителя, и потому всячески желали и добивались его окончательного низвержения с патриаршего престола. С его низвержением они рассчитывали достигнуть большей самостоятельности и независимости в управлении своими епархиями, большей силы и влияния на обще-церковные дела, от которых совершенно отстранил их Никон, не терпевший никаких советов и указаний со стороны своих собратий о св. Духе. Но, с другой стороны, открыто высказанное Никоном учение, что священство выше царства, что светская — государственная власть не должна вмешиваться в дела церковные, а следовательно и в епархиальные, что над духовными владыками она не имеет никаких верховных нрав — эти воззрения Никона как нельзя более пришлись по душе русским архиереям, которые решительно я горячо стали в этом отношении на сторону нелюбимого ими Никона, Низвергнуть Никона, поработителя архиереев и, в тоже время, доставить торжество его идеям,—что священство выше царства, — это значило бы для архиереев разом освободиться не только от подавляющего их преобладания патриаршей власти, которой, в лице Никона, был бы дан хороший урок, но и от вмешательства в их епархиальные дела государственное власти, которая, не менее патриаршей, очень сильно давала чувствовать себя каждому архиерею. В виду этого все русские архиереи, по вопросу об отношении царства к священству, стали на сторону заявленных Никоном воззрений я решились их всячески отстаивать на предстоящем церковном соборе. Положение дел, в указанном отношении, становилось настолько серьезным, что со стороны высшего светского правительства, конечно хорошо осведомленного о настроенности русских владык, необходимо требовалось предпринять что либо решительное, если только оно хотело остановить дальнейшее распространение идей Никона я дальнейшее возникновение «свободных архиереев», заяв-

224

лявших, что они не признают над собою царского суда, не желают допускать государственную светскую власть в обще-церковные и их частные епархиальные дела. Очевидно светскому правительству необходимо было противоставить воззрениям русских архиереев на царство и священство воззрения противоположные, и при том так, чтобы они заявлены были тоже духовными властями, только более авторитетными, чем Никон и русские владыки.. Наше светское правительство так и поступило.

Государь Алексей Михайлович обратился на восток с особою грамотою, в которой он просил патриархов ответить на предложенные в царской грамоте вопросы. Восточные патриархи, соборно обсудив царские вопросы, прислали на них свои письменные ответы, за своими собственноручными подписями. На первый вопрос, предложенный в царской грамоте: «что есть царь?» патриархи между прочим отвечали: «царю подобает, да будет глава и верх ко всем членам, подчиненным ему... Добре рассуждати долженствуют царие, еже не дати своея чести иным, ниже новствовати в творении благодеяний по причине: не даждь иному чести твоея, да не подвигнеши ос на тя... Царь есть господь всех подданных своих, ожидающих от него дарований и добротворений, противных паки—казни. А аще убо кто царю видится противен быти, хотя есть и лице церковное, в достоинстве вчиненное, не без ума бо мечь носит, но в похвалу добре творящих, в гождение же зле делающим, ибо местник Божий есть, и того ради в писаниях предадеся: царя чтите и о царе милися дейте». Второй вопрос, предложенный государем на разрешение восточных патриархов, был следующий: «подобает-ли всем, наипаче место держащу епископу или патриарше, подчинену быти и повиноватися царю, царскую власть держащему и ее употребляющему, во всяких гражданских вещех и прениях тако, во еже бы единому быти господину и начальнику, или ни? В ответе на этот вопрос между прочим говорится: «яко же Бог есть на небеси повсемественне, та на земли суть по Бозе тий, иже держащий царскую власть и престол; и якоже, иже несохранивый веры божественные от общества верных изгнанствуя отвергается, подобне иже веры к царскому достоинству сотворенные несохран-

225

шии, лестно же и отай делающий, недостойни, нам мнятся, еже христианское имя на себе к тому содержати, зане же бо помазанник Господень именуется и есть, иже царским венцем увенчан бяше». Затем приводится исповедание, какое давали греческие патриархи своим императорам: «исповедую сим писанием моим, еже сохранити ми к тебе, крепчайшему царю и повелителю, чистую веру и благохотение, яко же долженствую то от естественного некоего мановения и от правильного долга тако, во еже бы ми быти под повелительством, и заповедию, и под манием царского твоего достоинства, и противну противу всякому человеку, противляющемуся сему моему крестному целованию. И по малех: сие же крестное целование, не точию к царю, но и к царице и к ее сыном царевичем принадлежит... И по малех: еже быти ми под изволением и прописанием твоея царския светлости, и еже делати ми по благоизволении твоих царских тако писанием преданных, яко же и кроме писаний изъявленных... Аще же откуду явится некое сомнение, обещаю мя подлагати под суд и его достойные казни по предложению и повелению твоего царского престола». Приводя эти выдержки из 64 главы великого Номоканона, патриархи делают такое заключение: «из них же собирается: царя убо быти совершенна господа и единого быти законодавца всех дел гражданских; патриарха же быти послушлива царю, яко поставленному на высочайшем достоинстве и отмстителю Божию, ниже коим либо обычаем господствовати еже хотети или деяти в вещех гражданских, еже есть противно и пакостно царскому непщеванию... Творяща (патриарх) противне церковным уставам или противно царю, неразсудне и безумне деюща, и с престола своего весьма быти извержительна и удалительна». В ответе на пятый вопрос говорится: «никто не имеет толику свободу, да возможет противится царскому повелению,—закон бо есть. Того ради, аще кто и духовный предстатель, аще и патриархом его наречеши, или иной степени муж, сицевому (словесному) повелению, или епистолии, сопротивил бы ся, да страждет казнь, яко безправильное нечто сотворивый» 1).

1) Гиб. II, стр. 671 и след.

226

Таким образом, восточные патриархи, на предложенные им вопросы об отношении власти светской и духовной, или власти царской и патриаршей, ответили совершенно противоположно Никону. Вопреки ему они признали, что царская власть выше духовной, так как царь есть наместник самого Бога на земле, что патриарх и всякий архиерей, наравне со всеми другими подданными, обязан царю безусловным во всем повиновением, что всякое повеление, идущее от царя, будет ли то письменное или словесное, «закон есть», почему оно вполне обязательно и для самого патриарха, который наравне с другими должен «полагать себя под суд царский» и наравне с другими подданными нести кару за всякое противление царским повелениям.

Ответ восточных патриархов для высшей светской власти решал вопрос в желательном для нее смысле и окончательно, но не так посмотрели на дело русские свободолюбивые владыки.

Русские архиереи вовсе не желали согласиться с предложенным восточными патриархами решением вопроса об отношении светской власти к духовной, с решением, отдавшим архиереев по-прежнему в полное распоряжение и подчинение светской правительственной власти. Естественно было с их стороны попытаться снова подвергнуть этот вопрос соборному обсуждению, в видах добиться более благоприятного для них его решения. За это дело взялись, главным образом, два архиерея, выдававшиеся своим умом, относительною образованностью, своим нерасположением лично к Никону и, в то же время, горячим сочувствием к его церковной реформе и к его воззрениям на отношение между царством и священством. Оба эти архиерея в то же время пользовались особым расположением и доверием государя и потому были самыми влиятельными среди других архиереев. Это были—Павел, митрополит крутицкий и Иларион, архиепископ рязанский. Так как в конце 1666 года в Москву прибыли два восточные патриарха, в сопровождении других восточных иерархов для соборного суда над Никоном, то Павел и Иларион решились на смелое дело: решились открыто поднять па соборе вопрос о царской и патриаршей власти

227

с тем, чтобы вновь соборно обсудить этот вопрос и добиться иного его решения, нежели какое дано было ему на востоке в патриарших ответах на царские вопросы, так как на востоке, при составлении патриархами своих ответов, вовсе не было представителей и защитников того взгляда, что священство выше царства, почему вопрос и был там решен, по их мнению, очень односторонне и потому неправильно.

По очень понятным причинам соборные прения о власти светской и духовной не вошли в состав официальных соборных актов, которые вовсе умалчивают об этом крайне важном и характерном эпизоде из соборных деяний 1667 года, как будто в действительности его совсем и не было. Но за то об этом событии очень подробные и обстоятельные сведения сообщает нам игравший на соборе роль адвоката царской власти газский митрополит Паисий Лигарид, в третьей части своего сочинения о соборном суде над патриархом Никоном. Дальнейший рассказ о соборных прениях по вопросу о власти царской и патриаршей будет лишь переводом из упомянутого сочинения Паисия Лигарида, сокращенным во всех тех случаях, где Паисий вдается в ненужное, вовсе не идущее к делу многоглаголание 1).

Паисий Лигарид рассказывает о соборных заседаниях 1667 года, по интересующему нас вопросу, следующее:

14-го января (1667 года) собрались все архиереи в новом патриаршем доме по делу о подписании низложения Пикона. При этом открылось несогласие из-за некоторых речений, помещенных в докладе и толкуемых неправильно крутицким Павлом и рязанским Иларионом, ко-

1) Сочинение газского митрополита Паисия Лигарида «О соборном суде над патриархом Никоном» написано им на греческом языке и греческий его список находится в московской синодальной библиотеке № 469. Сочинение разделяется на три части, первые две части переведены на русский язык с сокращениями. Рукопись этого перевода хранится в нашей академической библиотеке. Но третья часть доселе остается без перевода и неизвестна ученым. Только митрополит Макарий, в XII томе своей Истории русской церкви, сообщает некоторые, впрочем самые общие сведения, заимствованные из этой части сочинения Паисия Лигарида, заслуживающей, особенно по интересующему нас вопросу, полного внимания.

228

торых почитали столпами сего собора, и некоторыми другими архиереями, им последовавшими. Они решительно отказались подписаться (разумеется под осуждением п. Никона), убоявшись страха, «идеже не бе страх», и превратно толкуя слова, что было весьма вредно для них самих, по причине их несогласия и непокорливой дерзости и бесстыдства. Тогда как все другие подписались, двое непокорных отступили от них, почему царь сильно разгневался на них, а особенно святейшие (разумеются присутствовавшие на соборе восточные патриархи—александрийский Паисий и антиохийский Макарий), были изумлены их непокорностью и запальчивым прошением (содержание которого Паисий передает ниже). Таким образом собор разошелся не без волнения и назначено было с особою тщательностью заняться в своих келлиях исследованием этой главы патриаршего определения и дать свое мнение в кратком виде, на письме, чрез два дня.

Приблизился назначенный день, рассказывает Паисий (в девятой главе), и все архиереи, горя пламенной братской любовью, собрались в новый патриарший дом. Председательствовали папа Паисий и патриарх Макарий. Каждый принес sa бумаге свой символ (т. е. изложение своего мнения по данному вопросу?) от своего богатства приношение для исследования важного вопроса, и были предложены на среду собранные боголюбезным тщанием изречения, которые клонились к чести и достоинству первосвященства, равно как были читаны и места, говорящие в пользу богодарованной власти царской и объясняющие ее преимущества.

Предложено было из второго слова Златоустого (в русском переводе оно значится третьим—Христ. Чтение 1831 г. ч. 42 стр. 7—11) следующее место: «священнослужение совершается на земле—по починуположению небесному. Так и должно быть. Ибо не человек, не ангел, не архангел и не другой кто либо из сотворенных, но сам Утешитель учредил служение, и людей, еще облеченных плотию, соделал представителями служения ангелов. Посему совершитель сего служения должен быть столько чист как бы он стоял на небе, посреди небесных сил... Когда видишь Господа закланного и предложенного в жертву; свя-

229

щенника, предстоящего сей жертве и возносящего молитвы; народ же весь окропляемый ея драгоценною кровию;—еще ли думаешь, что ты находишься между человеками, и стоишь на земле; что не перенесся мгновенно на небеса, и отвергнув все плотския помышления души, обнаженным от всего земного духом и чистым умом не созерцаешь небесное? О чудо! о человеколюбие Божие!—Седящий со Отцем в сей час объемлется руками всех; дает себя осязать и ощущать всем, кто только желает... Предстоит священник, низводя не огонь, но св. Духа; возносит усердную молитву не о том, чтобы огнь ниспал с неба и попалил предложенную ему снедь; но дабы благодать, низшедши на жертву, возжгла души людей и сделала светлейшими чистого сребра... Еще живут и обращаются на земле; а поставлены распоряжаться небесным, и получили власть, которой не дал Бог ни ангелам, ни архангелам. Ибо не им сказано: и елика аще разрешите, будет разрешена (Мф. 18, 18). И земные владыки имеют власть связывать, но только тела. А те узы связывают душу, проникают небеса; и что священники определяют на земле, то Бог утверждает на небе. Господь согласуется с мнением рабов своих! Что же другое он вручил им, как не всю духовную власть? Им же, говорит, отпустите грехи, отпустятся: им же держите, держатся (Иоанна 20, 23). Какая власть может быть более сей? Отец весь суд отдал Сыну (Иоанна 5, 22). Теперь вижу, что Сын весь суд сей предоставил священникам. Они возведены на такую степень власти, как будто уже переселены на небо, превознеслись над человеческою природою и освободились от страстей наших».

Выслушав это, собор воскликнул: «для чего же ты не привел положенного вначале изречения Златоустаго:—«священство, которое столько превосходнее всех других достоинств, сколько дух превосходнее тела?» Газский отвечал: «это сделано не с хитростию, но златые слова Златословеснего учителя взяты вкратце и только приведен из них отрывок, который показался необходимым и полезным». Встал Симеон Вологодский и сказал: «вот слова Златоустого яснее солнца утверждают, что степень священства выше степени царскаго». Газский (Паисий говорит

230

о себе в третьем лице и обыкновенно называет себя просто Газским) отвечал; «надлежит наперед узнать мысль (проникнуть в мысль) сего великого наставника, знать с какою целью он это говорит, и потом исследовать слова, столь ясно и премудро раскрывающие, что в духовных делах архиерей имеет первенство и преимущество пред царским достоинством. А это не противятся патриаршему определению и словам, утверждающим согласно со мною, что царь имеет первенство в делах гражданских» 1). «Так, отвечал Симеон, но помни притчу Соломонову, поучающую всех, а в настоящем случае и духовных, не обращаться на десно, и не уклоняться на шуе, но идти средним путем, безошибочным и царским. Попомни, что и сам ты архиерей и один из князей христоименитого народа. Посему должен более поддерживать права архиереев, нежели превозносить на словах права державных». На это сказал Газский: «я так говорю не по приверженности к царю не по приверженности собственна к Алексию, но право правлю слово истины, как герольд, несущий с собою предсказание оракула... (Следуют другие сравнения). Вникнем в слова Златоустого точнее. Первосвященство, говорит он, выше царской власти, как душа тела. Но как внешний: человек, т. е. чувства, совершают свои действия, так внутренний человек т. е. душа,—внутренние действия. Подобным образом архиерей занимается делами церкви, а царь мирскими делами государства,— каждый сохраняет при этом свои права, каждый обращается в своей сфере.

Имеете ли под руками другие свидетельства для яснейшего утверждения?—спросили архиереи.—Имеем, отвечали патриархи, достаточно. Вот еще слова Златоустого из шестого слова о священстве: «а когда он, священник, призывает Святого Духа и совершает страшную жертву, так часто прикасаясь к общему всем владыке; тогда скажи мне, где назначить ему место? Какой потребуем от него

1) Под «патриаршим определением» Паисий разумеет патриаршие ответы на вопросы о власти царской и патриаршей, привезенные в Москву греком иеродиаконом Мелетием и ив вторых выше мы приводили некоторые извлечения.

231

чистоты, какого благочестия? Ибо помысли, какие должны быть руки, служащие такому таинству? Каков должен быть язык, произносящий таковые слова? Не всего ли чище и святее должна быт душа, приемлющая толикую силу Духа? Тогда и ангелы предстоят священнику, я все место жертвенника в честь Возлежащего на нем, исполняется небесными силами. В сем удостоверяет самое действие, совершаемое тогда. Но кроме сего я некогда слышал от одного человека, что некоторый пресвитер, муж удивительный, имевший дар духовных видений, говорил ему, что он однажды, быв удостоен такового видения, вдруг узрел (сколько то ему возможно) сонмы ангелов, которые были облечены в светлые одежды, окружали жертвенник и взирали долу, точно так, как бы воины, стоящие в присутствии даря. Я верю словам сего человека. Также и другой некто рассказывал мне (он не от другого слышал, а удостоился сам видеть и слышать), что тех, которые должны отойти от сей жизни, если они причастились св. тайнам с чистою совестью,—при отхождении их, в честь принятого ими дара, окружают ангелы и возносят на небо» !).

Суздальский архиепископ Стефан немедленно спросил: требую обяснения—для чего приведено это место?—Газский отвечал: здесь Златоустый ясно показывает, какую чистоту должен иметь священник, обходящий страшный оный жертвенник, на котором восседают многоочитии силы, записывая в книге живота всяческая и т. под. (не идущее в делу).—Патриархи сказали: пуст будут приведены свидетельства и других богоносных отцев. И приведены слова епископа Кипрского Епифания: ибо первое священство совершается в необрезании Авелем, а также и следующее за ним Боем, и третье Мелхиседеком. И что Мелхиседек был человек, это открывает сам «жатый апостол Божий в послании, говорит же он так: непричитаемый же родом к ним, одесятствова патриарха (Евр. 7, 6). Изнесе Аврааму хлебы и вино: и бяше священник Вышнего в то время; он благослови Авраама и по-

1) Это место из Златоуста в русск. переводе см. Христ. Чт. 1832 г. ч. 47 стр. 325—326.

232

лучил от него десятину (Быт. 14, 18—20). Ибо раб Божий должен был воздать честь священнику Вышняго... и т. д. 1). «Газский невопрошаемый встал и сказал: это место не идет к разрешению нашего недоумения. Мы говорим не о преемстве, а о превосходстве между священником и царем».—Тогда приведены были слова того же Епифания из его книг против ересей: «престол Давидов и царское седалище есть священство во святой церкви; сие то царское и первосвященническое достоинство, соединив во едино, Господь даровал святой церкви, перенеся в нее престол Давидов непрестающий пребывать во век; потому престол Давидов существование свое преемственно продолжал до самого Христа, так как не оскудевали князья от Иуды, дондеже пришел Тот, кому отложено, и той, сказано, чаяние языков (Быт. 49, 10). Ибо в пришествие Христово прекратились до самого Христа бывшие по преемству вождями князи от Иуды. Прекратился и непродолжался более порядок, когда родился Христос в Вифлееме иудейском, при Александре, происходившем из первосвященнического и царского рода. Сим то Александром, со времен его и Саалины, называемой и Александрою, пресекся жребий царский, при царе Ироде и Августе, самодержце римском. Этот Александр, как один из помазанников и вождей, возложил на себя и венец, потому что когда соединялись два колена и царское и священническое, разумею Иудино и Аароново и все Левиино, тогда происшедшие от сих колен делались царями и иереями. Ибо ничто не погрешило из загадок (таинственного смысла) св. Писания. Но тогда наконец возложил на себя диадиму иноплеменный царь Ирод, а не из потомков Давидовых. А по падении царского престола и царское достоинство из плотского Иудина дома и из Иерусалима перенесено во Христе в церковь. Водружается, же престол во святей Божией церкви во веки, имея достоинство по двоякому праву, и царскому и первосвященническому: по нраву царскому от Господа нашего И. Христа—

1) Эти места взяты из трактата св. Епифания «о мелхиседекианах», см. русский перевод Творений св. Отцов, т. 44, стр. 489, 437. (места приводятся у Паисия не к ряду) 441, 443, 446 и др.

233

двояко: и потому что Он по плоти от семени Давида царя, и потому что, будучи тем, что Он есть, от века больший еще царь по Божеству; по праву же священническому, потому что Он Архиерей и Первостоятель архиереев, после того как вскоре поставлен Иаков, именуемый брат Господень, и апостол—первый епископ, по естеству сын Иосифов, наименование же брата Господня получивший, потому что жил в одном с Ним семействе... Ибо пребывает престол Его, царствию Его не будет конца, воссядет на престол Давида, ни в чем не изменивши царской власти Давида, но даровав ее слугам своим— архиереям вселенской церкви 1).

После прочтения сих мест собор сказал: отвечай Газский епископ: ни яснее ли солнца высказывается здесь искомое,—что престол святительский выше всякого другого престола, а следовательно и самого царского достоинства»? Газский отвечал: дайте мне немного времени для рассмотрения этого трудного места у св. Епифания». Архиереи отвечали: «свидетельств много, только отверзь врата твоего слуха», и прочтено было изречете Григория Богослова из его апологетики: «кто возметея, как глиняное какое изделие, изготовляемое в один день, образовать защитника истины, который должен стоять с ангелами, славословить со архангелами, возносить жертвы на горний жертвенник, священнодействовать со Христом, воссозидать создание, восстановлять образ Божий, творить для горнего мира, и скажу более—быть богом и творить богами. Знаю, что мы служители, где сами поставлены, и куда готовим других 3). Пребожественный Василий в пятой молитве елеосвящения молится так: «Господи Боже наш, вдохнувший в своих учеников и сказавший: приимите Духа святого, иже меня смиренного и грешного и недостойного раба твоего—призвавый на превеличайший степень священства и войти во внутренняя завесы и в святая святых и пр.».. Из этих свидетельств выводятся два заключения: во-первых то, что иерей есть бог земной и по слову псалма:

1) Это место взято из трактата св. Епифания «о назореях». Русск. перевод при Твор. св. Отцев т. 42. стр. 204—207.

2) Творение Григория Богослова в русск. перевод т. 1. стр. 61—62.

234

Я сказал: вы боги есте и сыновья высочайшего все; во-вторых, что высочайший степень священства превосходит всякий другой степень на земле. Читано было наконец первое послание Григория Двоеслова к царю Льву Исаврянину, где он говорит: «ведаешь царь, что догматы святой церкви не царю принадлежат, но архиереям, которые безопасно имеют догматствовать. Посему архиереям вверены церкви и они не входят в дела правления народного. Пойми и заметь это—воздерживаясь от народных дел, т. е. от политических; а цари подобно не должны (входить) в дела церковные, но заниматься вверенными им (т. е. гражданскими). Совещание же христолюбивых царей и благочестивых архиереев составляет единую силу, когда дела управляются с миром и любовью.

При этом все воскликнули: вот прекрасное разграничение, вот наилучшее толкование, вот мудрое объяснение, отделяющее для каждого свою область, как для царя, так и для архиерея.

Подобное тот же папа писал и во-втором послании к Льву иконоборцу: ты написал: «я царь и священник, по сказанному в святом откровении: сотворил есть нас иереи и цари Богу». И это цари предшествующие тебе (приводим слова Григория Двоеслова в сокращении) показали словом и делом: Константин, Феодосий, Валентин,—«эти цари благочестиво царствовали вместе с архиереями, единомыслием и советом собирали соборы, исследуя истину догматов, они устроили и украсили святые церкви, эти суть священники и цари... Ты же с тех пор, как принял царское достоинство, найдя св. церкви изукрашенными лишил их украшения и опустошил... Ибо как не имеет власти архиерей проникать во дворец и надевать знаки царского достоинства, и царь не может войти в церковь (если не захочет передвигать границы) и изрекать приговоры о духовенстве, и благословлять и налагать рука на символы св. таинств, и даже причащаться без иерея; но каждый из них да пребывает в том призвания, к какому призван Богом».

Вот опять, сказали архиереи единодушно, римский Григорий обличает царя Исавряннна, только—только не приводя псалма, как он говорит против царей.—«Подлинно

235

так, сказали два вселенские патриарха. Когда царь еретик, справедливо он подвергается обличению и осуждению, яко неповинующийся соборной церкви. Итак должно отличать благочестивых царей от нечестивых и неверных, как различают и иереев истинных от ложных, как и божественный Василий подтвердил в письме к жителям Никополя». Но поелику день уже прошел, то главы о царе отложены до завтра. И таким образом собрание разошлось с благословением.

На утро собрались все архиереи (десятая глава) в новом патриаршем доме, в намерении предложить полезные главы о христолюбивом царе. Прибыли и оба патриарха ц начали говорить: поелику вчера предстоятель Газский обещался нам объяснить место из блаженного Епифания, который говорит, что престол Давидов и престол царский во св. Христовой церкви есть священство, то пусть объяснит он нам это изречете. После того мы обратимся к главам о христолюбивом царе.

Газский, получив дозволение, начал говорить: хотя сравнение по большей части вызывает споры и ненависть вследствие различия человеческих мыслей и мнений, однако же, когда такое сравнение делается для объяснения и познания точной истины, не только оно не бывает ненавистно и противно, но и весьма похвально. Сравнение и сближение производится по некоторым сходным или подобным чертам, а не вследствие полного тожества, иначе не могли-бы быть сравнения и сопоставления. Таким образом кажется, что священство имеет преимущество пред земным царским достоинством, по полноте духовной власти. Так, никто не может отпускать грехи, кроме единого архиерея: кто может отпускать грехи, воскликнули иудеи, кроме одного Бога, а Богом земным называется архиерей, ваш рассуждает в постановлениях апостольских божественный Климент и с ним эпоним богословия. Но в благословении иерей выше царя, почему и Мелхиседек, будучи священником Бога вышнего, благословил патриарха Авраама, а несомненно, что худшее лучшим благословляется. Но относительно помазания нет между ними различия, ибо оно обще обоим, как великий Киприан, в слове о помазании, говорит: ныне в церкви совершается миро, в ко-

236

тором смешивается с елеем бальзам и чрез сие ясно указывается единение архиерейского и царского достоинства и власти... Далее Паисий сравнивает царя и архиерея с двумя светилами великими, которые оба необходимы: два великих светила поставил димиург всех богов (эта выдержка из стихов Григория Богослова) на тверди небесной: одно светящее днем; другое-же—для освещения ночи, оба прекрасные и полезные для всякого в мире произрождения... По истине светилом светил светлейшим подобны архиерей и царь на тверди церкви, и когда оба правят право слово истины, то бывает общее удовольствие и радость, когда же не право творят, подвергаясь наглядному затмению, тогда плачь и стенание повсюду слышится... Затем Газский переходит к сравнению древнего духовенства с современным: прежде иереи были златые по нравам, хотя служили на деревянных дисках и потирах, а ныне мы медные и железные, по словам и делам, хотя и совершаем таинство причащения в сосудах златых и преукрашенных. О какая перемена! Дай мне архиерея, который бы стяжал ревность Фенееса, кротость Моисея, ревность Илии, и я предпочту его всякому Кесарю и Августу, над землею начальствующим. Но если между нас являются не епископы, а επισκοτα1), не митрополиты, а μιαροπολιται2),—не добре живущие, от них же первый есмь аз окаянный, то какой нам стыд! какого ожидать благоговения?.. Посему царю надлежит казаться и быть выше других, но предстоятели церкви должны быть светильником, поставленным на золотом свещнике, чтобы быть видиму, как некоторый Фарос и колосс светящийся... Таков подобает нам архиерей: преподобен незлобив, не скверен 3), светлее и чище амианта, который в пламени огня не сгорал, но еще более очищался. Если же окажется противным тому (но я не позволю себе никого порицать), достаточно мне указать на одного из многих, соборне лишенного патриаршеского достоинства и власти, разумею Никона, стоящего вне священной ограды

1) Помрачители.

2) Преступные граждане.

3) Евр. 7, 26.

237

алтаря, вместо мира бросил нож в Христову церковь, царского и Давидова престола не слушая, как невнимательный к слову архипастыря и великого Учителя, глаголющему: вложи, Петр, мечь твой в ножны, едва удержавшему его и бывших с ним от стремления к убийству... Но, о вечно священный, Богом пособляемый государь наш, великий победитель и вернейший защитник церкви, живи, как феникс, на многия лета, да будет тебе, как орля юность твоя, ты воистину архиерей и царь, яко подражавши шед во след и соревнуя великому Феодосию, великому Юстиниану, христианнейшему Константину, тебя да восставит Христос Бог наш нового Давида, по сердцу своему найдя, яко не дал еси сна очам твоим и ресницам дремоты, дондеже богосоставленное сие собрание... собрала богомудрая твоя светлость, последуя боговещанному гласу, глаголющему (Матф. гл. 18): идеже еста два или трие собрани во имя Мое, Аз ту есмь посреде их. Положу венец слову Моему... и следует моление «за христолюбивого и светлейшего царя нашего, от Бога царство приемшаго», об одолении на врагов, «особенно же сарацин», по грехам нашим ныне на нас восставших...

Все, говорит далее Паисий, одобрили Его слова, особенно патриархи. После того велели предложить основания царской власти у иудеев по св. Писанию. Читаны были из 1 книги царств 8, 4—22 1). Газский после того встал и сказал: «я

1) И собрашася мухи израилевы, к приидоша к Самуилу во Армафем и реша ему: се ты состарелся еси, сынове же хвои не ходить на пути твоему; и ныне постави над нами царя, да судит ны, якоже и иронии языки. И бысть лукав глагол пред очима Сямуиловыма, яко реша: даждь нам царя, да судит ны. И помолися Самуил ко Господу, и рече Господь Самуилу: послушай глас людей, якоже глаголют к тебе, яко не тебе уничтожиша, но мене уничтожиша, еже не царствовали ми над ними... И ныне послушай гласа их: обаче засвидетельствуй засвидетельствуеши им, и возвестиши им правду цареву, иже царствовати будет над ними. И рече Самуил вся словеса Господня к людем просящим от него царя и глагола им: сие будет оправдание царево, иже царствовати имать над вами: сыны ваша возмог и поставит колесничники своя, и на кони всадить их, и предтекущих пред колесницами его; и поставит и себе сотники и тысящники и жателми жатвы своя, и обимут обиманием огроздия его, и творити орудии воинская его, и орудия колесниц его. И дщери ваша возмог в мироварницы, и в поварницы, и в хлебницы. И села ваша, и винограды ваша и ма-

238

хочу быть истолкователем прочитанного, хочу изъяснить «оправдания» единодержавной власти. И во-первых замечаю, что царь не подлежит законам». Доказательства для этого берутся Паисием из Диона Кассия и из какого-то пифагорейского философа. Затем он указывает на дозволение Синедриона иметь царю до 18 жен и на то, что Соломон имел их еще более. «Теперь я понимаю, говорить он, почему цари народов не хотели часто показываться подданным,—полагаю, по высочеству сана, как ассирийский царь Артаксеркс не только не хотел показываться, но и закон немилостивый установил—подвергать смерти, казнить незванно вошедшего к нему»... Ссылается наконец на 105-ю Юстинианову новеллу, где сказано: Царь царей Бог подчинил царям самые законы, дав в царе одушевленный закон людям, живущим под луною.

Читано было из второй книги Ездры 4, 1—12 1). Пред

сличны ваша благия возмет и даст рабом своим и семена ваши и винограды ваша и одесятствует, и даст рабом своим. И рабы ваша, и рабыни ваша, и стада ваша благая, и ослы ваша отимет одесятствует на дела своя. И пажити ваша одесятствует, и вы будете ему рабы. И возопиет в день он от лица царя вашего, его же избрасте себе и не услышим вас Господь в день он, яко вы сами избрасте себе царя. И не восхотеша людие послушати Самуила, и реша ему: ни, но царь да будет над нами, и будем мы якоже и вси человецы: и судити имать нас царь наш, и изыдет пред нами, и поборет поборением о нас. И слыша Самуил вся глаголы людей, и глагола я в уши Господу. И рече Господь к Самуилу: послушай гласа их и достави им царя. И рече Самуил к мужем Израилевым: да идет кийждо вас в свой град,

1) И нача вторый глаголати, рекий о крепости царстей: о мужие! не премогают ли человецы, землю и море обдержаща и вся, яже в них; царь же премогает и господствует всеми и: владычествует ими, и все, еже речет им творят. Аще речет им творити брань ко друг другу, творят; и аще послет их на супостаты, и идут и истрываютгоры: и стены и столпы; убивают, и убиваеми бывают, и царева словесе не преступают; аще же победят, царю приносят вся, и елика аще пленять, и ина вся. И елицы не воюют, ниже ополчаются, но делают земли, паки, егда сеют, зажинающе приносят цареви, и един другого понуждающе, приносят дань царю. И той сам един есм: аще речет отпустити, отпускают; речет поразити, поразят; речет разорите, разорят; речет созидати, созидают; речет посеците, посекают; речет насадити, насаждают. И вси людие его, и силы его слушают единого и в сим той возлежит, яст, и пиет, и спит; тии

239

началом сего чтения Паисий замечает, что приводятся слова из апокрифической книги, которой нет ныне на греческом (но в действительности она есть на греческом, и считается первою Ездры); а по прочтении предложил свои замечания о всевластных распоряжениях царей, указав из языческой истории на пример Дария персидского и из церковной истории на пример Евдоксии в отношения к Златоустому. В конце говорит: собор разошелся по некоторым тайным причинам, о которых скажем сейчас ниже.

Вышеупомянутые два архиерея (Павел и Иларион), рассказывает Паисий в одиннадцатой главе, услышали о том, что было (на соборе) и пришли в великий страх, как-бы не пострадать им жестоко за свою непокорность и дерзость. Поэтому, пришедши к патриархам, почтя в глубокую полночь, подали ям прошение, и умоляли их на коленях быть ходатаями за них пред царем Алексеем Михайловичем по поводу того, что они осмелились высказать в одной темной бумаге, писанной не столько чернилами, сколько ядом змеиным. Они говорили, что Златоустый еще сказал: священство выше царской власти. В подкрепление себе приводили и тот древний обычай, издревле употреблявшийся при хиротонии архиерейской, что хиротонисаемый архиерей становится ногами на двуглавого орла— римский знак самодержавной власти. Приводили еще и то, что неприлично и даже преступно архиереям целовать десную руку царя, не имеющего на себе печати (т. е. не имеющего права благословлять знамением креста)?, о чем и Симеон Солунский выражается с великим прискорбием (и затем приводится обширная выдержка из Симеона Солунского). Приводили еще и слова Арефы, митрополита Кесарии Каппадокийския из толкования на 13-ю главу Апокалипсиса и т. под. «Вы, продолжали говорить архиереи патриархам,—вы, находясь под насильственным владычеством христоненавистных агарян, за свое терпение и страдание, несомненно имеете получить награду и венец

же стрегут окрест его, и не могут отъити кийждо, творити дел своих, ниже преслушают его. О мужие! како не превозмогает царь, его же тако слушают; и умолча.

240

от праведного мздовоздаятеля и венценосца Спасителя; а мы, несчастные и ублажаемые за то, что находимся в самых недрах христианства, терпим великую нужду в своих епархиях и всякие затруднения; и много тяжкого по неволе терпеливо переносим от властей: но страшимся еще худшего впереди, когда утверждено будет, что государство выше Церкви, хотя и не имеем в уме той мысли, чтобы пришлось нам терпеть такие несправедливости и оскорбления в благополучное царствование богохранимого и добропобедного царя нашего, государя Алексия Михайловича; боимся за будущее, опасаемся, чтобы последующие государи, не зная смысла патриаршего постановления, не погрешили, последуя просто букве, которая часто убивает. Эти искажения писания и ложные толкования пришлых переводчиков устрашают нас, незнакомых с греческим языком. Посему, как врачи души бескорыстные, дайте нам целительные лекарства, возливая елей и вино и т. п». Сие и подобное содержало в себе упомянутое прошение. Для прочтения его приглашен был и Газский. Прочитав его, он выразумел, и, сделав движение головою, возопил: погибла ты, истина; господствует ныне ложь; берет перевес осуждение. Недостойны русские такого царя, преданного вере христианской, благочестивейшего, имеющего жезл не железный и тяжелый, но мягкий, ореховый. Я сам буду отвечать на это безумное и вредное писание... Боюсь осуждения раба скрывшего талант... Потому что меня вселенский патриарх кир Дионисий поставил истолкователем и поборником... Спрашиваете, что из двух преимуществует: священство или царство? отвечаю: в некотором отношении должно отдать преимущество священству,— разумею дела духовные; в другом должно отдать честь царству, т. е., в делах гражданских... Можно сказать: священство царствует над делами духовными; царство священноначальствует над гражданскими... По истине наш державнейший царь, государь Алексий Михайлович, столько сведущ в делах церковных, что можно было бы подумать, будто целую жизнь был архиереем, посвящен во все тайны иерархического служения, от малых ногтей воспитывался в храме, как Самуил. Почему не стыдясь возвещаем, что добываем щедродаровитую дес-

241

ницу такого царя. Да, да! Целую и лобызаю руку, обогащающую странных, пекущуюся о сиротах, руководствующую слепых... Да, да! лобызаю десницу, помазанную благовонным миром новой благодати, знаменанную печатию обручения св. Духа, пишущую спасительные заповеди... Да, да! Лобызаю бранноносную руку, вооруженную, по слову ап. Павла, оружием правды... подвизающуюся за благочестие, украшенную благостию, позлащенную добродетелями... А ты, Богом почтенный царю Алексие, воистину человек Божий, ты отнимаешь, а не простираешь десницу свою вам архиереям; мы сами против воли твоей привлекаем ее к себе и лобызаем, яко прещедрую помазанную десницу царя христианства... Конечно зло насеяно везде... Но из того, что двое или трое державствующих нечествуют, неуважительно обращаются с делами архиерейства, не должно почитать и всех беспорядочными и беззаконными... Не к безчестию, но к благой похвале полагается орел под ноги хиротонисуемого архиерея. По праву становится он на него, когда возглашает символ, в который мы крестились: этим он показывает, что будет тверд в вере самодержца, что будет другом греков (?), что будет во всем покорен и послушен царю... Вы боитесь будущего, чтобы, то есть, какой-нибудь новый государь, сделавшись самовластным и соединяя самоуправство с самозаконием, не поработил церковь российскую. Нет, нет. У доброго царя будет еще добрее сын, его наследник.. Он будет попечителем о вас... наречется новым Константином, будет царь и вместе архиерей, как и преданный вере Христовой великий Константин восхваляется у нас на великой вечерне—иереем и царем. Да и у римлян, как и у египтян, царь соединял в себе власть священства и царства, как ноет латинский Гомер- Виргилий...

Когда таким образом, рассказывает далее в двенадцатой главе Паисий, снова возвращаясь к соборным заседаниям, это было благоразсмотрено, с рассветом дня собрались архиереи, ничего не зная о том, что происходило ночью. Когда все заняли свои места, блаженнейшие патриархи предложили вопрос: не принесут ли они собору какого-либо словесного дара? Архиереи отвечали: по благо-

242

волению вашего блаженнейшего святительства, чувствуем себя в затруднении, но имеем весьма достаточный запас». К сожалению Паисий не излагает далее никаких речей архиереев, а начинает говорить про себя следующее: «должно знать, что четыре вселенские патриарха весьма разумно постановили сие различие, что по делам гражданским царь имеет преимущество. Ибо мы нашли в патриаршем александрийском собрании законов повод и первую причину, по которой последовало это определение. Хотите ли, чтобы этот список предложен был публично? Пусть будет принесен, отвечали святейшие патриархи, И список был принесен и прочитано в нем следующее:

Предприемлющим отныне заговоры, или собирающим скопища—анафема.

Содействующим им и сообщникам их в отложении— анафема.

Советующим и побуждающим к тому же—анафема.

Вооружающимся на помощь им—анафема.

Приемлющим их к покаянию, тогда как они не раскаиваются в мятеже и не оставляют его—анафема.

Подобным образом в царствование Михаила (?) Комнина чинами государства и тогдашним патриархом и собором произнесена анафема, на замышляющих ковы или восстания против сына его Алексия и содействовавших им. Подобное умыслил сделать император Михаил Палеолог в отношении к сыну своему Андронику, благочестивому государю. В этом принимали участие, как государственные чины, так и патриарх Иосиф, стяжавший венец исповедничества за истинное благочестие, а равно я собор, бывший при нем. Все они подвергли анафеме и страшным проклятиям замышляющих заговоры и восстания, чтобы низложить с престола столп благочестия царя Божия Алексия (?)—При этом восстал Газский и сказал: известен закон Юлия Кесаря, определяющий, кого должно считать возмутителем и мятежником. Он говорит, что мятежник тот, кто собирает скопище против царя, или замышляет что против него, или против сената; кто вступает в заговор, или знает и не открывает тотчас же... (следуют примеры и выписки из зако-

243

нов, раскрывающие вопрос о мятежниках и их сообщниках). Выслушав все сие русские архиереи сказали: «мы знаем, что подвергаются анафеме еретики, как например в неделю православия. Но что касается до заговорщиков и мятежников, то не знаем и не читали нигде, чтобы они были поражаемы молнией проклятия. Помним слово Тарасия патриарха в апологетической речи: страшна анафема, потому что отлучает человека от Бога, изгоняет из царства небесного, ведет в тьму кромешную». «А разве не помните, возразил Газский, слышанное, как патриаршествовавший некогда Михаил, с согласия бывшего тогда собора, подверг анафеме заговорщиков?—»Так, отвечали архиереи, но законно ли это делается, мы незнаем и желаем видеть яснейшее свидетельство».—»Что же, отвечал Газекий, Павел в первом послании к коринфянам говорит: аще кто не любит Господа И. Христа, да будет анафема маранафа. Делающие злое, прибавил Паисий, не любят Господа..». Как? возразили русские архиереи, Никон говорил нам иначе. Он говорил, что анафема и маранафа одно и то же.». (следует грубая выходка Паисия против Никона и объяснения «маранафа»).—Что-ж следует заключить из сего свидетельства? спросили русские архиереи.—«Газский отвечал: кто не любит царя, тот не любит Господа И. Христа». В подтверждение этого он приводить слова ап. Петра: Бога бойтесь, царя чтите, и говорить: «смотрите, смотрите, как после Бога небесного, сейчас упоминается о земном, т. о царе. Следовательно, кто не чтить царя, тот нечествует против Бога... (Далее я еще приводить доказательства из св. Писания в подтверждение обязанности чтить и повиноваться царям, приводить и слова Икумения и Августина; указывает на прошение о царе в литургии и на обычай ежедневно воспоминать в молитвах имена царя, царицы и их детей, на свидетельство Григория Богослова о Валенте, который сам приносил дары к алтарю и множество других посторонних примеров). После всего Паисий замечает: «по сим и подобным причинам царь именуется Богом. И ты, богоподобный Алексий Михайлович, имеешь право на такое богоименование, яко украсивший пустыни новыми насаждениями... претворивший море, ярящееся волнами, на общую

244

пользу, и обветшавшую Москву, почти можно сказать, явивший в новом виде..». «Что скажете на это произнесли патриархи, убедились ли сказанным, или еще желаете других свидетельств?» Все они отвечали: «предовольно и сказаннаго».—«Итак, заключили патриархи, да будет положен конец слову. Да будет признано заключение, что царь имеет преимущество в делах гражданских, а патриарх в церковных, дабы таким образом сохранилось целою и непоколебимою во век стройность церковного учреждения 1). Все

1) Нужно заметить, что патриарх Паисий и Макарий, в виду нежелания русских архиереев признать царскую власть решительно высшею патриаршей во всех отношениях, что прямо заявлялось в патриарших свитках на вопросы о власти царской и патриаршей, принуждены были писать особое обяснение к своему прежнему ответу о власти царской и патриаршей, чтобы сделать его приемлемым и для русских архиереев. Патриархи писали на греческом языке особую записку, в которой они объясняли, как следует понимать вторую главу патриарших ответов о власти царской и патриаршей, так было смутившую русских иерархов. Эта объяснительная записка патриархов говорила следующее: «Во второй убо главе патриаршеских свитков обретается: яко патриарх да покорится царю во всех градцких делех и является о сем, яко умоляется патриарший сан, обаче соразделением имать разуметися писанное в сей главе. Зане яко ина убо суть церковная, догматцкая и правильная, ина же суть градцкая, внешняя и правная к доброму правлению, и исправе царствию. Ибо во внешняя, правная градцкая лепотствует, яко патриарх да не противитсяотнюдь царю, но да едино гласить и да едино мыслит, яко быти мир и тихость в царствии и да не сеются зизании (куколь) и соблазны, и будет двуначалие, яко бы ино да хощет царь и ино патриарх: яко же видится и в хронографех, иже повествуют, яко многажды некий патриархи возмущаху царства и соблажняху. И сего ради ко строению и ко целомудрию или и к обуздению вопросиша державнии цари, и наипаче царь кир Эммануил Комнин, иже царствова лет 37, да сотворит патриарх на письме поведание (веру) к царю ради вящщаго уверения и крепчайша в будущия лета, еже сотвори кир Михаил Кируларий патриарх константинопольский. К церковным же, к догматцким и к правильным не имать отнюдь покоритися царю патриарх, зане есть закон одушевлен и живый глас правил; сице читаем, яко и божественный Златоуст обличи царицу Евдоксию о вдовицыце винограде, Герман патриарх иконоборца Феофила ради святых икон, и инии многии всесвятейшие и премудрейшие мужи обличаху с дерзновением вельможных и князей, наипаче медоточный и великий Амбросий преславного Феодосия... (слово пропущено) пророку и царю Давиду глаголющу: и глаголах пред цари и не стыдяхся. Сего убо ради та-

245

воскликнули: сие есть мнение богоносных отец! так мыслим все; да живет на многия лета добродетельный и не-

кими разделеньми престанет всякое сопротивление. Почто имать царь да покорится патриарху? И почто имать патриарх, да покорится царю? Сия речь, яко патриарх да не вступитца в царские вещи царского двора и да не отступит вне предел церковных, яко же и царь имать, да хранит чин свой. Аще же не слышати будет оное (иже читаем в ветхом писании о Озии царе, иже взя кадильницу и кадити хотящу) не леть ти и есть кадити: вещь иже ниже подобаше ему отнюдь начинати. Два светильника суть в мире: солнце и луна: обаче солнце да властвует днем и луна да перевозсияет нощь; и никогда солнце изыде от обычного чина своего, ниже луна перемени течения своея и естество свое, но всегда любезно движутся и хранят пределы, иже творец всех положи им сопреодоление и непреложное повеление. Таким образом имать и патриарх управитися с царем и царь с патриархом ради прелюбезного сего единомыслия и мира, иже обдержит вкупе земная вся и небесная, божественная ж и человеческая. Сие глаголем, егда православствуют и правоправят слово истины един и другий, сии—речь, царь и патриарх, но егда царь будет еретик и неправоправит, тогда весьма подобает патриарху противостояти ему и огласити его, сииречь, поучати; и аще послушает и уцеломудритца, приобрел душу цареву и приимет меду от трудов своих, яко иже и Павел противоста Петру, егда видя его нисходящим к иудеом, иже хотяху хранити ветхой вкупе с новым заветом непременно, яже о вере; имать убо, да обличится малые и великие без непщевания. Зане о душе есть вся беда. Иде царь Ираклий в Перейду и остави патриарха Сергия в Константинеграде, который, аще и еретик бе, обаче верной царствию ста; кольми паче иметь патриарх верен быти к царю православному, иже тщатся расширяти скиптры благочестия, иже поборется и о истинней и непорочной православной вере. Таков убо царь, аще бо и пошлет к патриарху, да приидет к нему, или да пойдет иногда ради душеполезного некоего подлога (дела), долг имать вскоре двизатися, и да приидет к нему по его царскому повелению, якож и царь Феодосий малый писа к святейшему Кирилу патриарху александрийскому и ко Иоанну Златоусту, абие и оба послушание повеление царева, иже призваша их приити к царствующему граду, и приидоша, един жив, а другой успший. Якоже и христолюбивый и превеликий Константин повеле патриарху антиохийскому Евстафию, да пойдет во Иверию и не преслуша повеления царева блаженнейший Евстафий, но послуша его.—По таким убо делам и таким образом повинуются патриархи православным самодержцем. И по подобию вышеписанных и мы посдушахом заповеди твоего царского величества и приидох ныне в царствующий град Москву ради церковного исправления и пользы. Бог святый совершить желание богохранимого царства твоего душеполезная и спасительная, буди, бузя, ко общему заступлению и утверждению, зане и мы ревности ради друг

246

победимый наш царь; да продлится на многия лета и ваша жизнь и благоденствие, святейшие и блаженнейшие!

Двое архиереев, рассказывает Паисий в тринадцатой главе, раскаялись, хотя и поздно, и подписались тайно под низложением Никона, со всеми изъяснениями и дополнениями определений: но за это никто не воздал им благодарностью... 24 января, к вечеру, собрались все мы в келлии патриарха александрийского Паисия (по причине его болезни) и предложено было двумя блаженнейшими патриархами три немаловажные вопроса: во-первых, какому наказанию подвергнуть того, кто обезчестит собор патриаршеский и при том многолюдный и совершенный? Во-вторых, какому наказанию подлежит, если кто не окажет уважения двум присутствующим вселенским патриархам, ни во что поставит то, что они в виду всех подписались? В- третьих, какому по правилам должен подвергнуться наказанию тот, кто явное оказывает непослушание и не верит царю христианнейшему, который нарицает церковь матерью своею и хочет ее прославить выше всякой почести и власти? Все единогласно собором отвечали, что таковые должны быть исправлены церковными епитимиями, что суд и решение патриархов не подлежит более пересмотру, а если в чем согласились четыре патриарха, то их приговоры выше всякого суда на земле. После сего и некоторых ради других дел послали святейшие за двумя непокорными и повинными архиереями, чтобы пришли они на собор. Спустя немного времени они явились и подо- другоприятельных святейших патриархов преидохом горы и пучины, бедствующи в неудобохотных путех и чрез иноплеменных языков, не токмо телесно, но и душевно; точию да не преслушаем Божия суда и державного царства твоего пресвятого повеления». (Гиббенет, II 1039—1041).

Не трудно видеть, что в этой объяснительной записке во второй главе патриарших ответов на вопросы о власти царской и патриаршей, сделаны значительные уступки в пользу власти патриаршей, которая признается стоящею рядом с царскою и имеющей свой особый круг деятельности, куда власть царя не должна простираться и где совершенно самостоятельно и независимо распоряжается и действует только одна духовная власть. Эта объяснительная записка патриархов, и легла в основу указанного соборного решения вопроса об отношениях власти царской и патриаршей.

247

шедши с намерением целовать десницу патриаршую, были тотчас удержаны и неудостоены молитвы и благословения. Тогда как другие архиереи занимали свои места по чину, все они πάντες,следовательно не двое только?) были вопрошены: почему они, мнимии столпи быти и будучи других разумнее, явились столь непокорными, столь упорными? Те начали оправдываться, приводя вины о гресех, но всуе трудилися, напрасно пустословили. Между прочим они сказали, что обмануты были дурным переводом Паисия Газского; он нехорошо перевел сказанное в определении, что патриарх подлежит власти царской, впрочем в одних делах гражданских. Неразумное оправдание! Газский митрополит не есть царский переводчик, но по снисхождению занимается переводом и толкует, впрочем не непосредственно, а при помощи латинского языка. Посему ни за какую погрешность в переводе не отвечает, если русские переводчики когда-нибудь неточно передадут или истолкуют сообщенное им неправильно. Эти переводчики часто опускают главное, не разумея перевести на другой язык трудное, почему и не суть точные передаватели чужих мыслей, но скорее предатели... Гневаются (упомянутые архиереи) и на то, что в вышеупомянутом исповедании патриарха кир Михаила, поданном императору Михаилу, присоединяется и сие: обещаюсь пребыть в распоряжении, воле и повелении царства твоего так, что против всякого противящегося настоящему моему клятвенному обещанию не только в отношении к царю, но и к царице и к их сыновьям, буду действовать клятвою, равно х в отношении к дщерям царским и в их будущим супругам. Эго, говорили архиереи, не только унизительно и неприлично, но и недостойно и чуждо патриаршеской власти. Ибо если архиерей и какой бы то ни было священник не может давать клятвы, как же клянется здесь патриарх вселенский? Собор на это отвечал: чтобы клятвою утверждалась истина, нужны три условия: справедливость (право?), не ложность, благославная вина. Вез которого-нибудь из сих трех условий клятва будет непозволительна, ложна, несмысленна: без истины—клятва будет ложна; без справедливости (права?)—незаконна; без достаточной причины— произвольна и нерассудительна (Следует затем объясне-

248

ние, где приводятся образцы клятвы у язычников, чтобы объяснить, почему Господь запретил клясться небом и вообще вещами сотворенными. Приводятся из В. и Н. Завета места в подтверждение важности и законности клятвы, но в них нигде не говорится ничего о клятве собственно духовных лиц). Затем предложили свои увещания оба патриарха. Патриарх антиохийский Макарий говорил о послушании; александрийский патриарх Паисий, приведши 18 правило Халкидонского собора против скопищ, внушал, что не верить «царю христианнейшему есть знак малодушия, чтобы не сказать неблагодарности». «Свят самодержавный наш», говорил патриарх и доказывал древними и новыми примерами, что царь может именоваться святым, и заключил речь словами: «те никонствуют и панствуют, кто покушается уничижить царство и поднять на высоту священство». Двое архиереев от стыда смотрели в землю. Спустя довольно времени после глубокого молчания, патриархи произнесли: идите, и оставайтесь праздны от всякого священнодействия: достаточно вам сей епитимии... И они вышли из патриаршей келлии не без слез. А прочий пришли в страх от сего неожиданного наказания и от тяжести сей епитимии... Отсюда уразумели, что имеют над собою начальников и высших предстоятелей и те, которые уже с давнего времени привыкли быть непокорными и совершенно непослушными, по причине зазорного отсутствия Никона и последовавшего затем бесчинного безначалия. А поелику митрополит Павел крутицкий был местоблюстителем патриаршим, то на его место избран архангельского собора архиерей кир Феодосий (это был выехавший на Русь сербский митрополит, пристроившийся в Москве к Архангельскому собору), который и управлял краткое время делами патриаршескими, всем благоугождая Богу и людям 1). По удалении вышесказанных двух архи-

1) Это вполне подтверждается следующею современною событиям запискою в книге под заглавием»: Приход к Москве вселенских патриархов». «Того-ж месяца (Января 1667 г) в 25 день, в пяток, Павлу митрополиту отказано правление в дому пречистые Богородицы в соборе и в дому патриархов; а приказано Феодосию митрополиту сербскому. Илариону архиепископу рязанскому також отказано от службы, что и Павлу митрополиту, с тем однако, что б оба из дворов

249

ереев, патриархи возгласили, что нужно всем готовиться к будущему не укоризненному избранию нового патриарха, и прилежно молиться, просить Бога, о даровании его...

Приведенные нами выдержки из третьей части сочинения Паисия Лигарида о соборном суде над патриархом Никоном показывают, что далеко не один Никон держался воззрений на священство, как на высшее царства, что не один он готов был публично заявлять и всячески отстаивать эти воззрения, но что и все другие русские архиереи вполне сходились в этом отношении с Никоном и никак не хотели признавать над собою, по крайней мере в церковных и епархиальных делах, верховных прав светской власти. В виду такого положения дел, власть светская принуждена была добывать благоприятное для нее решение возникшего вопроса о власти царской и патриаршей на востоке, так как она видела, что русские архиереи, если бы этот вопрос отдан был на их рассмотрение и обсуждение, несомненно ответили бы на него в духе Никона, т. е., что священство выше царства. По-видимому светское правительство вполне достигло своей цели; вопрос был решен восточными патриархами в пользу безусловного преобладания светской власти над духовною, но русские архиереи нашли подобное решение вопроса односторонним, неправильным и потому для себя необязательным, они хотели, и действительно добились нового пересмотра спорного вопроса. Светская власть должна была допустить не только новое публичное, и потому очень неприятное для нее, рассмотрение вопроса, но и иное его решение, несогласное с тем, какое ранее дали ему восточные патриархи. Несмотря на все усилия Паисия Лигарида, на всю его изворотливость, на поддержку, какую он встречал постоянно в греческих иерархах и у самих председателей собора, восточных патриархов,— благодаря дружным усилиям, смелости и энергии русских архиереев, собор принужден был принять среднее, примиряющее крайности решение, именно: собор постановил, выезжали», т. е. они были запрещены на время даже находились вод домашним арестом (Рукопись Вифанской духовкой семинарии № 2369, стр. 60).

250

что царь самостоятелен и независим в делах гражданских, а патриарх самостоятелен и независим в делах церковных; и что ни один из них не должен вмешиваться в область ведения другого.

Таким образом, состоявшимся соборным решением церковь признана была вполне самостоятельным и независимым от царства учреждением, которое имеет своего самостоятельного, независимого главу, свои собственные законы, свой самостоятельный суд и свое собственное управление, так что всякая опека со стороны светской власти; доселе тяготевшая над архиереями, всякое ее вмешательство в общие церковные и частные епархиальные дела, признаны были собором незаконными. Понятно, что архиереи постарались немедленно приложить к делу провозглашенный собором 1667 года принцип о независимости духовной власти от светской: по требованию собора ненавистный Никону и всем архиереям монастырский приказ был уничтожен, как учреждение, несогласное с признанием независимости духовенства от светской власти, благодаря чему подсудность духовенства светским судьям была окончательно уничтожена. Вместе с Монастырским приказом, по требованию собора, должны были прекратить свое существование и светские архиерейские чиновники, назначаемые к архиереям светскою властью, и так сильно стеснявшие самостоятельность и независимость архиерейского епархиального управления. С этого времени все церковное управление должно было быть тщательно очищено от всех светских чиновников, место которых должны были занять исключительно лица духовного чина.

Очевидно, что русские архиереи достигли на соборе 1667 г., несмотря на все противодействие им греческих иерархов и особенно их представителя Паисия Лигарида, очень важных и существенных для себя результатов, так что с этих пор русские архиереи могли, не стесняясь, публично выражать свои истинные воззрения на отношения между властью светской и духовной. Вот пример. Чудовской архимандрит Иоаким, впоследствии патриарх московский, поставленный новгородским митрополитом, в 1672 году говорил своей пастве поучение, в котором он убеждает всех пасомых подчиняться во всем власти, «понеже

251

безначалие всюду зло есть, и погибели и крамолы и мятежа виновно», и затем пред своими пасомыми рассуждает: «но убо власть есть сугуба: ова гражданская, ова же церковная. И внешний убо начальник грешащия емлет, вяжет, мучит и главосечет: разбойники, тати, прелюбодеи; духовный же начальник многим вящий его: грешащего бо словом наказания лучша творит, не главу, но недуг отседает, изгоняет от тайн и от церковных оград, и оставив его и от злобы свободив, и душу от скверны омыв и лучша бывша покаянием нова из ветха человека соделовает. И елико разнствует тело души, или, елико отстоит небо от земли, толико и паче много вядщше разнство и расстояние внешния власти и церковныя. Кто же власть церковная? Суть богопоставленяии архиереи и иереи, иже немощные врачуют, иже мраком сует мира сего ослепшия, зарями богодухновенных словес просвещают, иже храмлющия лестною стезею самомнения, путеводят правым шествием истинных церковных догмат учения, иже имут ключи не земного некоего града, но самого небесе, иже царство небесное заключают и отверзают: елико бо аще свяжете на земли, будут связаня на небеси, рече Христос, и елики же аще разрешите на земли, будут разрешенни на небеси. Сию и сицевую власть имущим, долженствуют подвластнии со всяким смирением, и покорением подчинятися»... 1).

Так, во второй половине XVII века, архиереи и на соборах и в своих поучениях к пасомым заявляли, что «духовный начальник много вящший светскаго», что «елико разнствует тело души, или, елико отстоит небо от земли, толико и паче много вящше разнство и расстояние внешния власти и церковныя», что «церковную власть имущим, долженствуют подвластнии со всяким смирением и покорением подчинятися». Но так рассуждать пришлось однако недолго; скоро пришлось совсем изменить взгляды на отношение светской власти к духовной. Недаром русские архиереи, по словам Паисия Лигарида, заяв-

1) Непереплетенный рукописный сборник моск. синод. библ. № IV. То же слово Иоакима находится в рукой, сборник Флорищевской пустыни № 121/685.

252

ляли в Москве восточным патриархам—Паисию александрийскому и Макарию антиохийскому: «мы, говорили они, несчастные и ублажаемые за то, что находимся в самых недрах христианства, терпим великую нужду в своих епархиях и всякия затруднения, и хотя много тяжкого по неволе терпеливо переносим от властей (светских): но страшимся еще худшего впереди, когда утверждено будет, что государство выше церкви... Боимся за будущее, спасаемся, чтобы последующие государи, не зная смысла патриаршего постановления, не погрешили, последуя просто букве, которая часто убивает». И напрасно, в ответ на эти опасения русских архиереев за свое будущее подчинение светской власти, Паисий Лигарид утешал их: «вы боитесь будущего, говорил он русским архиереям, чтобы какой-нибудь новый государь, сделавшись самовластным и соединяя самоуправство с самозаконием, не поработил церковь русскую. Нет, нет. У доброго царя будет еще добрее сын, его наследник... Он будет попечителем о вас... будет царь вместе и архиерей». В действительности предчувствие русских архиереев, относительно ожидавшего их тяжелого будущего, оказалось гораздо вернее предсказаний Лигадида.

Петр Великий, очевидно, хорошо знал тот эпизод из истории Никона, в котором так резко сказалось столкновение царской власти с патриаршей, хорошо знал на чьей стороне в этом столкновении стояли русские архиереи по вопросу об отношении светской власти к духовной, знал и то, как на соборе 1667 года, со стороны русских архиереев, было выражено стремление утвердить то положение, что священство выше царства, и что собор 1667 года, несмотря на все усилия присутствовавших на нем двух восточных патриархов и других греческих архиереев, принужден был признать, под давлением русских архиереев, самостоятельность и независимость духовной-патриаршей и архиерейской власти, относительно власти светской. Петр I-й находил такой порядок дед, при котором существуют независимые от светской власти патриарх и архиереи, которые «суду царскому не подлежат», ненормальным, несогласным с царским самодержавием и даже опасным для государства. Он решился вопрос

253

об отношениях светской власти к духовной перерешить снова с тем, чтобы навсегда отнять у духовной власти всякую самостоятельность, подчинив ее во всем своей самодержавной воле. Так как главною опорою и центром для притязаний духовной власти на независимость от власти светской служило патриаршество, то Петр И-й и решил, для достижения своей цели, уничтожить на Руси самое патриаршество, мотивируя этот свой шаг между прочим тем, что патриаршество очень вредно и даже прямо опасно для государства.

В духовном регламенте, по поводу уничтожения у нас патриаршества и замены его Духовным Коллегиумом, между прочим говорится: «велико и сие, что от соборного правления не опасатися отечеству мятежей и смущения, яковые происходят от единого собственного правителя духовного. Ибо простой народ не ведает как разнствует власть духовная от самодержавной, но великого высочайшего пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть то вторый государь, самодержцу равносильный, или больше его, и что духовный чин есть другое и лучшее государство, и се сам собою народ тако умствовати обыкл. Чтоже егда еще и плевелные властолюбивых духовных разговоры приложатся и сухому хврастию огнь подложат? Тако простые сердца мнением сим развращаются, что не так на самодержца своего, яко на верховного пастыря в коем либо деле смотрят. И когда услышится некая между оными распря, вси духовному паче, нежели мирскому правителю, аще и слепо и пребезумно, согласуют, и за него поборствовати и бунтовати дерзают... Чтоже когда еще и сам пастырь, таковым о себе надмен мнением, спать не похощет, изрещи трудно, коликое отсюду бедствие бывает! И не вымыслы то дал бы Бог, чтоб о сем домышлятися только можно было, но самою вещию не единожды во многих государствах сие показалося, вникнуть только во историю константинопольскую, нижае иустиниановых времен, и много того покажется. Да и папа не иным способом толико превозмог, неточию государство римское полно пресече и себе великую часть похити, но и инныя государства едва не до крайнего разорения не единожды потрясе. Да не воспомянутся подобные и у нас

254

бывшие замахи». Далее в Духовном регламенте говорится, что «един самовластный пастырь» т. е. патриарх, в случае проступка, может не захотеть «от подручных себе епископов судитися» и принудить его к тому очень трудно, в виду людской молвы. «От чего деется, говорит Духовный регламент, что на злого такового единовластителя нужда есть созывати собор селенский, что и с великого всего отечества трудностию и с немалым иждивением бывает и в нынешния времена (когда восточные патриархи под игом турским живут, и турки нашего государства вящше нежели прежде опасаются) отнюдь мнится быти невозможно».

Нетрудно видеть, чем были вызваны эти рассуждения Духовного регламента об опасности патриаршества для государства, о простом невежественном русском народе, смотрящем на патриарха как на равного или даже как на высшего, нежели Самодержец, о том, что духовный чин, по представлению многих, «есть другое и лучшее государство», что и у нас со стороны духовной власти тоже бывали опасные для государства «замахи», что в случае проступка патриарха для суда над ним придется вызывать из Турции восточных патриархов, так как он не захочет подчиниться только суду своих епископов,— пред глазами составителя Духовного регламента стояли те именно события, о которых мы рассказали выше.

Патриаршество еще можно было уничтожить, но архиереев уничтожить было нельзя. Тут оставалось одно: поставить архиереев в полную зависимость от светской власти. Это именно и сделал Петр 1-й.

Духовный регламент академически поучает русских архиереев: «ведал бы всяк епископ меру чести своея, и невысоко бы о ней мыслил, и дело убо великое, но честь никаковая». Говоря затем, что епископы только орудия спасающей благодати Божией, Духовный регламент замечает: «сеже того ради предлагается, чтоб укратити оную вельми жестокую епископов славу... Честь (епископов) умеренная есть, а лишняя и, почитай, равно царская,—да не будет».

Практически—законодательным путем Духовный регламент узаконяет у нас, на место уничтоженного патриар-

255

шества, Духовный Коллегиум, члены которого назначаются светскою властью и в обязательной для них, пред вступлением в Коллегиум, присяге заявляют: «исповедую же с клятвою крайнего Судию Духовные сея Коллегия быти Самого Всероссийского Монарха, Государя нашего Всемилостивейшаго». Этому Духовному Коллегиуму, крайний судия которого есть всероссийский монарх, и потому безусловно зависевшему от светской власти, были во всем подчинены теперь все епархиальные архиереи, устраненные не только от всякого непосредственного участия в общецерковных делах, но и в управлении своими епархиями обязанные безусловным подчинением Духовному Коллегиуму, верховным главою которого был царь, и в котором из десяти присутствовавших членов только трое были архиереи.

Всеми этими мерами вопрос об отношении светской власти к духовной был теперь решен весьма определенно, хотя и не так, как он решен был на соборе 1667 года. Если после собора 1667 года русские архиереи, обращаясь к пастве к поучением, говорили: «духовный начальник многим вящший светскаго», «елико разнствует тело души, или, елико отстоит небо от земли, толико и паче много вящшие разнство и растояние внешния власти и церковныя», то, после реформы нашего высшего церковного управления Петром I-м, архиереи, касаясь вопроса о власти светской и духовной, стали уже говорить об этом совсем другим языком; иные мысли и чувства стали они теперь высказывать о светской власти, нежели какие высказывали ранее.

Страница сгенерирована за 0.16 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com