Макарий, митр., История Русской Церкви. Том 4. Отдел 1. Глава 4, III продолжение

Тут соборные рассуждения были прерваны. Доложено было, что королевские послы прислали Собору предложение выслать к ним депутатов для выслушания королевской воли. В числе принесших предложение находился и иезуит Петр Скарга. Он вызвал князя Константина Острожского с сыном его Александром в особую небольшую комнату и вступил с ними в тайную беседу, стараясь склонить их к унии. Протосинкелл Никифор, услышав об этом, сказал, что Скарге вместо диалектических упражнений в каком-нибудь углу приличнее было бы прийти в заседание Собора и вести открытый диспут с учеными богословами, так как мы и просили всех желающих возражать против догматов и обрядов Восточной Церкви приходить к нам и вести с нами публичные прения. Попытка иезуита поколебать князя осталась тщетною. Собор избрал и послал к королевским послам по четыре депутата от кола духовного и от кола светского; с ними же по просьбе послов отправились и владыки Львовский и Перемышльский с несколькими священниками. Речь королевских послов к депутатам в присутствии самого князя Острожского была очень продолжительна. Послы прежде всего напомнили, как три года тому назад и владыки Львовский и Перемышльский вместе с другими владыками заявили королю о своем желании принять унию, как и князь Острожский с тою же целию несколько лет назад сносился чрез Поссевина с папою Григорием XIII, а недавно сам просил короля созвать Собор. Потом укоряли русских, что они прибыли на Собор с вооруженною силою, допустили к себе разных еретиков, составили с ними особый синод, или сходку, и не в церкви, а в еретическом доме, поставили главою своей сходки грека Никифора, беглеца, союзника турок на погибель Польши, дозволяют светским людям вмешиваться в дела Собора... и пр. Наконец, послы призывали православных, в особенности дворян, к соединению с католиками-соотечественниками именем Бога, короля и отечества, указывая на то, что отечеству при внутренних несогласиях грозит опасность от турок и неволя, какой подпали греки-отщепенцы и другие еретики. По окончании своей речи послы ожидали, что депутаты вступят в диспутацию об унии, и для этого пригласили иезуита Скаргу и товарища его Иуста Роба, но депутаты сказали, что им необходимо скорее донести Собору о том, что слышали они от королевских послов, и потом доставить последним ответ Собора. Вечером того же дня послы действительно получили от членов православного Собора следующий ответ: "Мы принимаем с великою признательностию и благодарностию отеческое попечение короля о водворении ненарушимого согласия между его подданными и весьма рады приступить к тому как по христианскому долгу, так и по желанию исполнить волю его королевской милости. Но мы видим из истории, что св. соединение Церквей уже несколько раз было установляемо и столько же раз было расторгаемо, потому что не были устраняемы все к нему препятствия. Не желая более напрасно воздвигать такого непрочного здания, мы желаем, чтобы к соединению Церквей приступлено было с возможною осмотрительностию и избраны были надлежащие пути и средства и чтобы уния, созданная на прочном основании, могла существовать долго и, дай Боже, вечно. Но зная, какие люди в настоящее время подали повод к переговорам о соединении Церквей, зная, что нет на это согласия всей Восточной Церкви, и особенно патриархов, что переговоры об унии поручено вести владыкам, большею частию подозрительным, и что разности в членах веры между обоими исповеданиями не могут быть примирены здесь, мы не видим ныне доброго основания для соединения Церквей. А чтобы наше несогласие на унию не было объяснено королевскими послами в дурную сторону и не навлекло на нас королевской немилости, мы объявляем, что охотно приступим к соединению с Римским Костелом, когда согласится на то вся Восточная Церковь, и особенно патриархи, когда для этого избраны будут законные пути и приняты надлежащие меры, когда соглашены будут в самом основании все разности в догматах и обрядах между Восточною и Западною Церковию и когда, таким образом, проложится дорога к прочному и неразрывному их соединению". Отправив своих депутатов к королевским послам, православный Собор занялся рассмотрением дела виленских братских проповедника Стефана Зизания и священников Василия и Герасима, преданных проклятию митрополитом Рагозою за какую-то будто бы ересь, совершенно оправдал их и восстановил во всех правах и обязанностях, остальное же время дня посвятил богословским беседам о папской власти и других предметах: вопросы предлагаемы были разными членами, ответы давали протосинкеллы Никифор и Кирилл, и эти беседы записаны были в соборные акты. А королевские послы, получив ответ православного Собора, увидели, что нет никакой возможности примирить обе стороны, униатскую и православную, и соединить их для общих совещаний. Тем и кончился третий день настоящего Собора.

Четвертый день Собора, суббота, 9 октября, был самый решительный. Королевские послы сказали своим бискупам и владыкам, чтобы они делали то, зачем собрались, не обращая внимания на другую сторону собравшихся, более еретическую, чем греческую, т. е. православную. И вот бискупы и владыки, облачившись в свои полные церковные облачения, вместе с другими духовными: протопопами, попами, архимандритами и игуменами - отправились в церковь святого Николая при колокольном звоне и пении, сопровождаемые множеством светских панов и народа; совершили там молебствие к Богу о соединении христиан и заняли свои места; на одной стороне сели папские и королевские послы, а на другой - митрополит с владыками. Тотчас поднялся с места архиепископ Полоцкий Герман, имея в руках грамоту на пергамене, подписанную митрополитом и владыками и скрепленную их печатями, и, вступив на амвон, прочел ее во всеуслышание. В грамоте этой митрополит и владыки во имя триипостасного Бога объявляли всем "на вечную память", что, признавая главенство папы над Церковию Христовою (которое будто бы признавалось всегда от начала), они посылали в Рим двух своих братий с просьбою к папе принять их в соединение с Римско-католическою Церковию и сохранить им только обрядность Восточной Церкви, что папа согласился на их просьбу и приказал им созвать Собор, и учинить исповедание святой католической веры, и дать клятву на покорность Римскому престолу и что, наконец, они учинили это ныне, на Соборе, как свидетельствуют их листы, собственноручно ими подписанные и скрепленные их печатями, которые они и вручили трем послам святого отца папы бискупам в присутствии их милостей, послов короля, и многих других духовных и светских лиц, находящихся на Соборе. Таким образом, вся цель униатского Собора в Бресте состояла, несомненно, лишь в том, чтобы митрополит и владыки, желавшие унии, повторили то самое исповедание и ту самую клятву, какие произнесены были в Риме Потеем и Терлецким, изложили все это на особых листах и утвердили своими подписями и печатьми. И очевидно, что листы митрополита и владык были написаны ими, подписаны и скреплены еще прежде 9 октября, равно как и самая грамота, которая прочитана была теперь на Соборе Полоцким архиепископом. Как только окончилось чтение грамоты, тотчас бискупы Западной Церкви бросились к бискупам Восточной, облобызались с ними и в живейшей радости воспели вместе хвалебную песнь триипостасному Богу; потом в тех же своих облачениях и со всем Собором пошли в латинский костел Марии и там торжественно воспели: "Те, Deum, laudamus". Не довольствуясь одним этим торжеством по случаю соединения с Римскою Церковию, митрополит и владыки доставили себе еще другое торжество. Они лишили сана и священства и предали проклятию Гедеона, епископа Львовского, и Никифора Тура, киево-печерского архимандрита, и в тот же день дали им знать об этом своими грамотами; та же, без сомнения, участь постигла вместе и прочих духовных, действовавших с Гедеоном на православном Соборе, хотя грамоты к ним до нас не дошли. А на следующий день, 10 октября, митрополит и владыки издали окружную соборную грамоту и чрез нее объявляли всем духовным и мирянам, что епископы Гедеон Балабан и Михаил Копыстенский, также архимандриты, игумены, протопопы и попы (большею частик) в грамоте поименованные), которые не согласились принять унию, предаются проклятию и лишаются сана и священства навсегда, равно и все те, которые не перестанут иметь их за епископов или пресвитеров, подвергаются тому же проклятию и что настоящее свое решение Собор представил уже на утверждение королю, дабы он мог по своему усмотрению отдать места всех лишенных теперь духовного сана, другим лицам.

Не менее решительные действия совершились в четвертый день и на православном Соборе. Заседание открылось с раннего утра, и Собор немедленно приступил к суду над митрополитом и владыками, отступниками. Протосинкелл Никифор, излагая с подробностию вины их, говорил, что они: а) нарушили клятву, данную при рукоположении их, которою признали над собою власть Цареградского патриарха (тут приведены были самые слова из архиерейской присяги); б) нарушили постановления древних Соборов, определивших права Цареградского патриарха, уравнявших его кафедру с Римскою и запретивших епископам одного церковного округа относиться в другой округ вместо своего (тут приведены были самые постановления Соборов); в) самовольно, без воли своего патриарха, решили вопрос о соединении Церквей, который может подлежать обсуждению и решению только Вселенского Собора (тут перечислены были самые разности между Церквами Восточною и Западною, препятствующие их соединению); г) оказали пренебрежение к троекратным позвам настоящего Собора, которыми приглашались на суд. Как только были изложены вины митрополита Рагозы и единомысленных с ним владык, Собор потребовал, чтобы тотчас объявлен был и приговор над ними. Тогда Никифор, встав на возвышении и держа в правой руке крест, а в левой Евангелие, громко произнес: "Св. Божия Восточная Церковь повелевает нам и настоящему Собору, чтобы митрополит Михаил и поименованные с ним владыки лишены были архиерейского достоинства и служения, епископской власти и всякого духовного сана". Приговор подписали все члены духовного кола, и только духовного, как и следовало, и в тот же день послали объявить митрополиту и единомысленным с ним владыкам, что они за свое отступничество от православной Церкви и непокорность святым канонам низложены и лишены всякого церковного сана. А в дополнение к этому приговору от лица всех членов Собора, духовных и мирян, было определено: просить короля чрез депутатов, чтобы он не удерживал низложенных архипастырей в их теперешнем служении, лишил их того духовного хлеба, которым они доселе пользовались, и благоволил на место их назначить для православных другого митрополита и владык. В заключение всего присутствовавшие на Соборе сделали в тот же день два следующие, довольно сходные между собою, заявления. Первое: "Мы даем обет веры, совести и чести за себя и за наших потомков не слушать этих осужденных соборным приговором митрополита и владык, не повиноваться им, не допускать их власти над нами, напротив, сколько возможно, противиться их определениям, действиям и распоряжениям и стоять твердо в нашей св. вере и при истинных пастырях нашей св. Церкви, особенно при наших патриархах, не оставляя старого календаря, тщательно сохраняя огражденное законами общее спокойствие и сопротивляясь всем притеснениям, насилиям и новизнам, которыми бы стали препятствовать целости и свободе нашего богослужения, совершаемого по древнему обычаю. Объявляем об этом торжественно прежде всего пред Господом Богом, потом и всему свету и в особенности всем обитателям Короны, великого княжества Литовского и областей, к Короне принадлежащих". Второе: "Мы, сенаторы, сановники, урядники и рыцарство, а также и духовные лица греческой веры, сыны Восточной Церкви, собравшиеся сюда, в Брест, на Собор, достоверно узнали ныне от самих вельможных панов, присланных на Собор его королевскою милостию, что они с митрополитом и несколькими владыками, отступниками от Греческой Церкви, составили и обнародовали без нашего ведома и против нашей свободы и всякой справедливости какую-то унию между Церквами Восточною и Западною. Мы протестуем против всех этих лиц и их несправедливого деяния и обещаемся не только не подчиняться, но, с Божиею помощию, всеми силами сопротивляться им, а наше постановление, сделанное против них, будем подкреплять и утверждать всеми возможными средствами, и особенно нашими просьбами пред его королевскою милостию".

Вместо одного два Собора образовались в Бресте для окончательного решения вопроса об унии, или соединении с Римом. На одном Соборе уния единогласно была отвергнута и принявшие ее иерархи лишены сана; на другом - уния торжественно была принята и все духовные лица, отвергнувшие ее, не только лишены сана, но и преданы проклятию вместе с теми, кто стал бы признавать их в прежнем сане, т. е. вместе со всеми православными. И оба Собора для утверждения и осуществления своих решений обратились к королю - наперед можно было сказать, какую сторону примет король. Так состоялась церковная уния в Литве и совершилось разделение Западнорусской Церкви на две, хотя, особенно в начале, далеко не равные части! Так окончился период этой Церкви, или митрополии, когда она на всем своем пространстве признавала над собою только одного верховного первосвятителя - Константинопольского патриарха!..