Временные разделения русской митрополии на две и на три особые митрополии до окончательного разделения на две митрополии.—Национальность русских митрополитов и их отношения к патриарху Константинопольскому.—Характер управления митрополитов и их выдающиеся, особенно замечательные, дела.—Отношения митрополитов, как высшей власти церковной, к великим князьям, как высшей власти государственной.—Государственные заслуги и государственное значение митрополитов.

Историю временных разделений Русской митрополии мы по частям изложили подробным образом выше [в первой половине сего тома], говоря о митрополитах всея России, при которых эти разделения имели место. Здесь мы сделаем краткое повторение сказанного.

Перед нашествием Монголов отечество наше распалось на два отдельные великие княжества чрез образование особого великокняжеского стола в Галиции; после нашествия Монголов к половине ХIV века значительная часть нашей страны была покорена Литовцами. Великим князьям Галицким, а после завоевания Галиции Поляками королям Польским, и великим князьям Литовским естественно было желать того, чтобы не находиться в церковном отношении под властью Владимира—Москвы. Отсюда—искание помянутыми королями и князьями особых для себя митрополитов и имевшие место временные разделения Русской митрополии. При этом в один раз было и так, что разделение произошло по причинам чисто случайным.

В первый раз митрополия была разделена на две митрополии при втором после нашествия Монголов митр. Максиме в 1303 г.: импер.

1) [Главу первую составляют речи о «митрополитах Киевских и всея России», находящиеся в первой половине сего тома на стрр. 50—468, главу вторую—речи о «митрополитах Московских и всея России»,—там же на стрр. 469—875].

Андроник Палеолог и патр. Афанасий дали в сем году, по просьбе Галичского великого князя Юрия Львовича, особого митрополита Галиции (1-й полов. тома стр. 96). После смерти Максима в 1305 г. одновременно с тем, как был послан в Константинополь великим князем Владимирским кандидат для поставления в митрополиты всея России, сейчас помянутый Юрий Львович посылал туда же своего кандидата с просьбою о поставлении его в отдельные митрополиты Галицкие, при чем просьба князя не имела успеха и присланный им кандидат,—св. Петр, был поставлен патриархом в митрополиты на всю Русь (ibid.стр. 101). Это неудачное посольство Юрия нужно понимать или так, что данный Галиции в 1303 г. особый митрополит умер одновременно с Максимом, или так, что он умер ранее последнего,—что кафедра Галицкая после его смерти снова подчинена была митрополиту всея России и что Юрий, пользуясь смертью Максима, опять хотел получить отдельного митрополита. Во второй раз митрополия была разделена на две митрополии при преемнике Максима св. Петре: тот же, что выше, импер. Андроник Палеолог и второй преемник патр. Афанасия Иоанн Глика в 1316—17 г. дали особого митрополита Литве или Литовской Р) си; при чем, как со всею вероятностью следует думать, была причислена в Литве и Галиция (ibid.стр. 125). Этот Литовско-Галицкий митрополит, данный в 1316—17 г., по имени Феофил, оставался на кафедре во все время правления св. Петра и в правление митр. Феогноста до 1329 г. В последнем году он умер, и Феогносту удалось было достигнуть того, чтобы литовские Русские признали его своим митрополитом. Однако это было весьма ненадолго: в 1330—31 г. был поставлен в Константинополе особый Галицкий митрополит, долженствовавший иметь под своей властью и Литву. С 1330 или 31 г. отдельная кафедра ГалицкоЛитовская существовала до 1347 г., когда Феогносту с великим князем Симеоном Ивановичем удалось достигнуть того, чтобы она была закрыта и чтобы ее отдельное существование было объявлено в Константинополе беззаконною новизной(ibid.стрр. 147, 153 и 157). Однако и это было очень ненадолго. Спустя пять или шесть лет после сего, в 1352 или1353г., из которых последний есть год смерти Феогноста, Литва с Галицией добыли себе особого митрополита в лице некоего Феодорита. Так как этот Феодорит был поставлен незаконно, успев получить посвящение себе у патриарха Терновского, то он удален был с кафедры; но на его место одновременно с тем, как св. Алексей в1354 г. был поставлен в митрополиты всея России, поставлен был особый Литовско-Галицкий митрополит в лице некоего Романа, который и оставался на кафедре до конца 1361 г. (ibid.стр. 179). В продолжение десяти лет после смерти Романа св. Алексей объединял под своею властью всю Русь, но в 1371 г. снова произведено было разделение: отстраняя просьбы Литовцев (Ольгерда) дать им особого митрополита, патриарх увидел себя вынужденным исполнить требование Польского короля дать особого митрополита для Галиции, в каковые митрополиты

собственно Галицкие, без присоединения к Галиции Литвы, поставлен был епископ Антоний (ibid.стр. 208). За два с небольшим года до смерти св. Алексея, в конце 1375 г., поставлен был в митрополиты всея России иеромонах Киприан; когда он не принят был в Москве и получил в свое заведывание Литву, то на Руси стало три митрополита: Московский или всея России, Галицкий и Литовский. При Киприане Литва, так сказать, разделяла его-митрополита судьбу. В 1381 г. он занял было кафедру митрополии всея России: вместе с ним присоединилась к последней и Литва; в 1382 г. после невступно полуторагодичногоправления он должен был оставить кафедру: вместе с сим и Литва опять стала его отдельной митрополией; в 1390 г. он окончательно занял нашу кафедру, и вместе с сим окончательно для своего правления соединил с нею Литву (ibid.стр. 209 sqq). Галиция с 1371 г. и до конца правления Киприана (†16 Сент. 1406 г.) оставалась отдельной митрополией: до конца 1391—начала 1392 г. занимал ее кафедру поставленный в 1371 г. митрополит Антоний; после смерти Антония, патриарх по неизвестным нам причинам не находил возможным или не хотел поставить для Галиции нового митрополита, но не присоединил ее и к митрополии всея России, а сохраняя отдельность ее кафедры управлял ею посредством своих экзархов (ibid.стр. 342). Митр. Фотий получил от патриарха в свою власть всю Русь сполна, т. е. Москву не только с Литвой, но и Галицией, отдельная кафедра которой была закрыта. Но эту всю Русь он не сохранял под собой во все время своего правления: при нем, и на сей раз по причинам случайным, имело место непродолжительное разделение митрополии на две особые митрополии, с отпадением от Москвы вместе Литвы и Галиции (Григорий Цамблак,—ibid.стр. 369). После бегства из Москвы Исидора в Сентябре 1441 г. и до поставления на Москве митрополитом св. Ионы в Декабре 1448 г. Московская часть митрополии всея России с одной стороны и Литовско-Галицкая часть с другой представляли из себя два особые административные целые: Москва управлялась в церковном отношении своим заместителем митрополита; Литва с Галицией или продолжали признавать над собою власть Исидора или же управлялись таковым же заместителем митрополита, но особым от Москвы и своим собственным. Поставленный в митрополиты, св. Иона успел достигнуть того, чтобы в 1451 г. король Польский и великий князь Литовский Казимир подчинил его власти Литовскую Русь, но не успел достигнуть того, чтобы король-великий князь отдал ему и Галицию, которая была оставлена номинально собственностью Исидора (ibid.стр. 491). В 1458 г. при св. Ионе произошло окончательное разделение русской митрополии на две особые митрополии—Московскую и Литовско-Галицкую (ibid.стр. 503).

Общие положения, которые могут быть высказаны относительно временных разделений Русской митрополии от нашествия Монголов и до св. Ионы, суть следующие:

1)Тотчас по перенесении митр. Максимом кафедры митрополии из Киева во Владимир великие князья Галицкие исполнились желанием иметь своего особого митрополита, каковое желание они и сохраняли до самого своего вымора, с чем прекратилось существование княжества, в половинеXIVвека.

2)После того, как Литовцы к половине XIV века покорили значительную часть Руси, Литовские великие князья возымели тоже самое желание, что и князья Галицкие, при чем два первые между сими князьями—Гедимин и Ольгерд стремились к осуществлению желания со всею настоятельностью.

3)Галиция в лице своих собственных князей и потом королей Польских и Литва находили неудобным для себя и нежелательным то, чтобы состоять в церковной зависимости от митрополита, имеющего пребывание в Московской Руси; но они, по причинам, указанным выше, не видели для себя неудобства в том, чтобы им обеим состоять под властью одного и того же отдельного митрополита, почему это так и было с 1316—17 г. по 1361 г.

4)Вел. кн. Ольгерд, употреблявший все усилия доставить в обладание своего отдельного митрополита Романа истинно-кафедральный город митрополитов всея России Киев, по всей вероятности, соединял с этими усилиями тот весьма важный политический замысел, чтобы сделать центральною и настоящею Русью свою Литовскую Русь.

5)Начиная с сына Ольгердова Ягайлы великие князья Литовские перестают настоятельно заботиться о том, чтобы доставлять своей Литовской Руси отдельных митрополитов (за исключением заботы о сем Витовта при Фотии, которая, быв вызвана побуждениями не церковно-политическими, а личными, не должна быть принимаема в счет). Это, по всей вероятности, должно объяснять тем, что великие князья, состоя под влиянием католического духовенства, находили более выгодным для католической пропаганды, чтобы подвластная им Русь не имела своего собственного митрополита, а находилась под властью митрополита, имеющего пребывание вдали от нее. А если король Польский Казимир Великий обратился в 1370 г. к патриарху Константинопольскому с требованием особого митрополита для Галиции, то его поступок вероятно объяснять тем, что он был государь, отличавшийся совершенною веротерпимостью и заботившийся более о благевсех своих подданных, чем о католической пропаганде (А окончательно отделилась от Москвы Литовская Русь с Галицией при св. Ионе не столько в следствие желания королей Польских и великих князей Литовских, сколько в следствие желания самого православного духовенства Литовской Руси и Галиции: об этом скажем ниже).

6)Принципиальное учение патриархов Константинопольских состояло в том, что вся Русь должна составлять одну нераздельную митрополию. На сем основании патр. Лука Хризоверг решительно отклонил просьбу Андрея Юрьевича Боголюбского учредить во Владимире особую

митрополию от Киевской1). Поступание патриархов нашего позднейшего времени вопреки признававшемуся принципу должно быть объясняемо двумя причинами: подлежавшие, тем, что они видели себя вынужденными уступать настоятельным требованиям великих князей Галицких и Литовских и королей Польских (Казимира); во-вторых, тем, что в наше позднейшее время они вместе с императорами стали гораздо более удобопреклонными к тому, чтобы отступаться от своих принципов ради получения денежной благодарности.

В период домонгольский митрополитами нашими обыкновенно были Греки, избравшиеся в Константинополе, и не было ни одного примера, чтобы был поставлен в митрополиты кандидат, избранный в самой России и из природных Русских, так что великие князья наши, когда хотели иметь митрополитов из природных Русских, должны были, посягая на права патриарха, ставить их в самой России. Этот принцип, что митрополитами русскими должны быть непременно Греки, весьма твердо был содержим патриархами Константинопольскими и после нашествия Монголов. Патр. Филофей в своем соборном деянии о поставлении в митрополиты св. Алексея пишет: «хотя вовсе не было обычным и не безопасно для церкви (чтобы митрополит русский был из природных Русских), но ради достоверных и похвальных (о нем— Алексее) свидетельств и ради его добродетельной и богоугодной жизни согласились мы на это (т. е. чтобы он—Алексей поставлен был в митрополиты); впрочем согласились на это только относительно сего именно и единственно кир Алексея, и вовсе не дозволяем и не допускаем, чтобы на будущее время кто-нибудь другой пришедший из России поставлен был в тамошние архиереи» (т. е. митрополиты)2). Однако и от этого своего принципа, которому была придаваема величайшая важность, патриархи Константинопольские вместе с стоявшими за ними императорами соглашались делать отступления: шесть митрополитов после нашествия Монголов до Киприана были по очереди Греки и Русские (очередь начинается собственно последними, и именно она есть: Кирилл III— Русский, Максим—Грек, св. Петр—Русский, Феогност—Грек, св. Алексей—Русский, Киприан не Русский и не Грек по народности, но Грек по поставлению). Первое и весьма неблаговидное отступление от своего правила Греки сделали сами и по своей доброй воле. Порабощение России Монголами распространило в первое время такой ужас, что занять место бежавшего от них из Киева митр. Иосифа не нашлось

1) См. еще, что говорят импер. Иоанн Кантакузин в своем хризовуле о закрытии митрополии Галицко-Литовской в 1347 г. и патр. Филофей в своей грамоте к св. Алексею по случаю поставления особого митрополита в Галицию,—1-й полов. тома стрр. 161 и 209.

2) В Памятн[иках древнерусского канонического нрава] Павлова [Русская Историч. Библиотека, т. VI], col. 45.

между Греками охотников, так что первого после нашествия Монголов митрополита Русские должны были избрать сами из своих. Отступление от правила, сделанное Греками по доброй воле, давало Русским право требовать, чтобы допускаемы были отступления и в тех случаях, когда Греки не имели на это доброй воли. Затем, патриарха и императора сделали уступчивыми их несчастные обстоятельства. Возвратившиеся в 1261 г. из Никеи в Константинополь на место крестоносцев весьма бедными, они продолжали потом, в следствие быстрого умаления империи под ударами Турок, все более и более беднеть. Находясь в подобном положении, один и другой, и в особенности последний, не могли не склоняться к тому, чтобы из отступлений от правила извлекать денежные выгоды, т. е. чтобы соглашаться на эти отступления за возможно высокую денежную плату или за возможно хорошие денежные дары со стороны Русских. А что это действительно было так, об этом мы говорили выше. Можно с уверенностью сказать, что если бы после поставления митр. Кирилла III Русские твердо задались мыслью иметь своих митрополитов непременно из природных Русских (и если бы они в сем случае не мешали сами себе, как было при поставлении преемника св. Петру (1-й полов. тома стр. 146): то они вполне успели бы в своем стремлении, т. е. что всякий раз при замещении кафедры им удавалось бы покупать у Греков отступление от их правила. [Ср.1-й полов. тома стрр. 345—346, 409].

История отношений русских митрополитов к Константинопольским патриархам за подлежащее нашему рассмотрению время разделяется на две половины: это—до св. Ионы и с поставления св. Ионы. До св. Ионы митрополиты наши находились в действительной зависимости от патриархов; с поставления Ионы они стали находиться в зависимости от них только чисто номинальной иди точнее сказать—перестали находиться в какой бы то ни было зависимости от них.

Действительная власть патриархов над митрополитами состояла:1)в праве их поставления; 2) в праве надзора за их деятельностью и поведением, праве суда над ними и их низложения в случае с их стороны проступков и преступлений и вообще недостоинства; 3) в праве призывания их на областные патриаршие соборы; 4) в правеапелляционногосуда на их митрополичий суд, и 5) по отношению не в митрополитам, как лицам, а к митрополии, как области, в праве так называемой ставропигии.

Эта действительная власть патриархов над митрополитами, по особенным условиям Русской церкви, как митрополии Константинопольского патриархата, не могла проявлять себя совершенно действительным образом. Патриархи вполне и во всем объеме пользовались своим правом поставления русских митрополитов; но право и вместе обязанность надзора, по отдаленности России от Греции, оставались более номинальными, чем имели сколько-нибудь реальное приложение. Невооб-

ражаемым образом надзирать над деятельностью и поведением русских митрополитов патриархи могли бы только посредством своих особых чиновников, которые или постоянно жили бы в России или приезжали в нее по временам чрез более или менее непродолжительные сроки (своих экзархов или как бы своих нунциев); но ни тех ни других чиновников, сколько известно, вовсе не было. Вообще, относительно патриаршего надзора русские митрополиты и до св. Ионы должны быть представляемы как находившиеся под таковым надзором только в идее, но не на самом деле.—Что касается до приложения патриархами их права судить русских митрополитов и до жалоб патриархам на митрополитов со стороны Русских, то в сем отношении известно несколько случаев. В 1310 или 1311 г. патр. Афанасий присылал в Россию своего клирика или сановника, чтобы произвести соборный суд над св. Петром, в следствие доноса патриарху на последнего со стороны епископа Андрея (и великого князя Михаила Ярославича). Вскоре после собора великий князь обращался к патриарху с новыми обвинениями против митрополита (1-й полов. тома стрр. 106 и 112). В 1347 г. патр. Исидор требовал к себе на соборный суд митрополита Галицкого (ibid.стр. 160). В 1353 г. обращался к патриарху Филофею с жалобою на поборы и притеснения митр. Феогноста Новгородский архиепископ Моисей(ibid.стр. 167). После 1370 г. патр. Филофей предполагал было произвести суд между св. Алексеем и Тверским князем Михайлом Александровичем, в следствие жадобы ему-патриарху на первого со стороны последнего. В 1373—74 и в 1376 г. тот же патр. Филофей присылал в Россию своих апокрисиариев, чтобы производить дознания о том же св. Алексее, в следствие жалоб на него со стороны Литовского великого князя Ольгерда и во втором случае в следствие доносов на него со стороны патриаршего апоксиария, приходившего в Россию в 1373—74 г. (Киприана,—ibid.стрр. 204 и 211). Архиепископы Суздальские Дионисий и Евфросин приносили жалобы патриархам на митрополитов в том, что последние отнимают у них-архиепископов города, принадлежащие к их епархии (ibid.стр. 319. Не говорим о патриарших соборах на митрополитов Пимина и Киприана потому, что соборы эти были вызваны не Русскими и последние были в отношение к ним так сказать людьми сторонними).

Касательно обязанности русских митрополитов приезжать в Константинополь на патриаршие соборы читается следующее требование в соборном деянии о поставлении в митрополиты св. Алексея, от 30 Июня 1354 г.: «Поелику он (митрополит) необходимо должен, как повелевают божественные и священные каноны, приходить сюда (в Константинополь) по долгу своего подчинения святой Божией, вселенской иапостольской, церкви и по их-канонов предписанию, но поелику он не имеет удобства (возможности) приходить каждогодно по дальности и по трудности пути: то мы повелеваем, чтобы он, без всякого прекословия (εὐθύντουὄντοςτοῦπράγματος), приходил сюда по тому же долгу, который

имеет, и ради приключающихся церковных необходимых дел, а также и ради могущих возникать во всей его области важных вопросов (недоумений) через (каждые) два года; если же по какой либо болезни или но другим препятствиям он не в состоянии будет лично прибыть на состоящий при нас священный и божественный собор, то обязан избрать и послать сюда, кого найдет достойными в своем клире, и донести (нам с собором) посредством своих (надлежаще) написанных и скрепленных грамот о том, что требует настоятельного рассмотрения, дабы здесь получило это .по Божией благодати подобающее восстановление и исправление»1). На основании сейчас изложенного требования патр. Филофея к св. Алексею можно было бы подумать, что все предшествующие Алексею и все бывшие после него до св. Ионы митрополиты наши являлись в Константинополь на патриаршие соборы лично или чрез уполномоченных не реже, как через два года. Но со всею и с полною вероятностью должно думать, что требование патриарха выражает не то, что было действительно, а только то, к чему он, по его мнению, имел право обязывать митрополитов, и что оно было предъявлено св. Алексею не затем, чтобы этот исполнял его, а затем, чтобы, зная его и помня о нем, он тверже и живее сознавал свою зависимость от патриарха. Что митрополиты наши не путешествовали в Константинополь регулярно через каждые два года, что они путешествовали в него только весьма редко или же, как некоторые из митрополитов монгольского времени, и совсем не путешествовали, это не может подлежать сомнению. Допустим, что летописи наши могли вовсе и не говорить, и не проговориться о таких частых путешествиях митрополитов в Константинополь, что допустить, однако весьма трудно: во всяком случае они в своих рассказах не могли бы не давать знать о слишком частом отсутствии митрополитов из России, чего мы в них вовсе не находим. О регулярном, в известные сроки, посылании митрополитами в Константинополь вместо себя уполномоченных летописи могли совсем не сказать прямо и не дать знать случайным и ненамеренным образом. Однако и эти регулярные посольства уполномоченных до чрезвычайности сомнительны: во всей нашей письменности и во всех наших официальных актах, насколько в одной и других есть исторического, вовсе не встречается указаний на подобные регулярные посольства. Вообще, об исполнении нашими митрополитами своей обязанности являться на патриаршие соборы с вероятностью нужно думать, что сами они путешествовали в Константинополь очень редко, а иные и совсем не путешествовали, но что своих уполномоченных они посылали довольно часто, хотя и не в определенные сроки, и не так часто, чтобы в общей сложности приходилось не менее одного посольства на два года. Что касается до рассмотрения дел Русской церкви на патриарших соборах, то в сем отношении мы знаем один случай.

1) В Памятнн. Павлова,col. 49.

Это—рассмотрение их собором 1276 г. в следствие вопросов, предложенных собору, по поручению митр. Кирилла III, епископом Сарайским Феогностом.

Случаев того, чтобы в подлежащее нашим речам время русские епископы и вообще духовные, или же русские миряне, обращались от суда своих митрополитов к апелляционному суду патриархов Константинопольских, нам вовсе неизвестно. Патриархи были слишком далеко от России, чтобы Русские могли находить возможным для себя обращаться к их высшему суду. Епископы, в случае низложения их митрополитами, каковые примеры бывали, имели бы возможность обращаться к апелляционному суду патриархов. Но на суд к ним не могли бы быть доставляемы живые свидетели; они перерешали бы суд митрополитов только на основании показаний самих заинтересованных сторон (судии и осужденного): а в сем случае надеяться епископам, чтобы какой-нибудь патриарх дал большую веру им, чем митрополитам, было бы, конечно, напрасно.

Принадлежавшее патриархам Константинопольским право ставропигии состояло в том, что они могли во всем своем патриаршем округеизымать известные отдельные монастыри и церкви, в случае изъявления желания ктиторами последних, из-под власти местных архиереев и подчинять их непосредственно своей патриаршей власти. Так как монастыри и церкви, быв делаемы ставропигиальными, вместе с подчинением непосредственной власти патриарха становились и податными ему же, а не местным архиереям 1): то очевидно, что для патриархов долженствовало быть желательным иметь возможно более ставропигий и вообще где бы то ни было, а в частности и у нас в России. Так как, с другой стороны, монахи наши не могли не находить более приятным для себя состоять под номинальною властью отдаленного патриарха, чем под действительной властью местных архиереев, то очевидно, что и для них было желательным делать монастыри ставропигиальными. По обеим этим причинам следовало бы ожидать, что у нас в России будет возможно большое количество монастырей патриарших ставропигиальных. На самом же деле у нас вовсе не было таковых монастырей, за исключением одного только и единственного примера. Необходимо думать, что великие князья наши, без дозволения и согласия которых строители монастырей не могли искать у патриархов того, чтобы сделать свои монастыри ставропигиальными, из опасения предоставить власти патриархов в России слишком большое место, вовсе не хотели давать этих дозволения и согласия. Единственный ставро-

1) До патр. Георгия Ксифилина (1193—1198 гг.) и при нем ставропигиальные патриаршие монастыри и церкви платили подати местным архиереям,—у Ралли и П. V,102; но не позднее как со времени патр. Германа и († 1239 г.) они стали платить их патриархам,—ibidd. стр. 110 (о позднейшем времени см. ibidd.стр. 584 subfin.).

пигиальный патриарший монастырь в России был монастырь Московский Симоновский, которому испросил право ставропигии игумен его, возведенный патриархом в архимандриты, Феодор в свою бытность в Константинополе в 1384 г.1) Но весьма вероятно, что и этот единственный монастырь оставался ставропигиальным весьма недолго.

Относительно действий попечения патриархов Константинопольских об Русской церкви и относительно случаев их вмешательства в ее дела нам известно только следующее немногое: патр. Нил присылал около 1382 г. свое увещательное послание в Псков по поводу возникшего здесь раскола Стригольников (1-й полов. тома стр. 402)2); патр. Антоний в 1393 г. присылал два послания в Новгород с убеждением к Новгородцам подчиниться требованиям митр. Киприана относительно так называемого месячного суда (ibid.стр. 316).

Таким образом, власть патриархов Константинопольских над Русскою церковью, пока они сохраняли, ее над нею, состояла главным образом в том, что они ставили русских митрополитов. Что же касается до проявления власти во всем другом, то оно было очень незначительным. Какиевопиющие злоупотребления дозволяли себе Греки с поставлением наших митрополитов и как сильно они уронили чрез это свой авторитет в глазах наших предков, обстоятельным образом мы говорили об этом выше (1-й полов. тома стрр. 260 fin. и 345). Необходимо думать, что со времени св. Петра митрополиты наши доставляли патриархам ежегодную, более или менее значительную, субсидию (ibid.стр. 132); но положительных сведений об этой субсидии мы не имеем никаких3).

1) Никон. лет. IV, 230 нач., см. 1-й полов. тома стр. 254 нач.

2)А об его поручении ездившему в Константинополь Суздальскому архиепископу Дионисию отправиться по возвращении домой в Псков «о исправлении отлучьшихся сборные апостольския Христовы церкви (т. е. Стригольников) и на утверждение священником и честным монастырем и всем христоименитым людем», см. в грамоте Дионисия Псковскому Снетогорскому монастырю о соблюдении правил общежития,—у Павлова в Памятнн. col. 205 fin.—О не сохранившемся доселе или пока неизвестном послании патр. Филофея преп. Сергию Радонежскому с увещанием ему ввести в своем монастыре общежитие и о сохранившемся доселе послании патр. Каллиста в монастырь преп. Сергия с увещанием братии покоряться игумену (которым, как должно предполагать, братия была недовольна за введение им в монастыре общежития), см. в нашей книге: «Преподобный Сергий и созданная им Троицкая Лавра», стрр. 22 и 33 [1-го издания и стрр. 37—38 и 47 издания 2-го, М. 1909 г.].

3)[В Никоновской летописи читаем между прочим, что вел. князьМих. Алекс. Тверской († 1399 г.) посылал «с милостынею к соборной церкви святей Софии патриарху и царю, якоже преже обычай бе ему многажды посылати милостыню в соборную церковь св. Софию и патриарху»,—Полн. Собр. русских летт. т. XI, стр. 177. Ср. 1-ой половины тома стр. 347].

В 1448 г. вел. кн. Василий Васильевич Темный поставил св. Иону в митрополиты своими русскими епископами потому, что патриархи Константинопольские были тогда униатами. Если бы вскоре после сего Константинополь не был взят Турками и если бы при существовании императоров Греческих на кафедру патриаршую снова возвратились патриархи православные: то, как со всею вероятностью должно думать, прежний порядок ставления наших митрополитов возобновился бы на неопределенное время, с тем только, может быть, ограничением против прежнего, что они избирались бы исключительно из природных Русских. Но в 1453 г. в Константинополе заняли место императоров Греческих султаны Турецкие, и это обстоятельство, не смотря на то, что одновременно с сим на место патриархов-униатов возвратились патриархи православные, имело своим следствием то, что у нас навсегда решено было поставлять своих митрополитов самим. С одной стороны, государи наши решительно не хотели, чтобы Русская церковь имела своим светским главой мусульманского султана Турецкого, а с другой стороны—они начали смотреть па самих себя как на преемников императорам византийским, с каковым представлением их о себе было несовместимо то, чтобы митрополиты маши были ставимы патриархами (ibid.стр. 508). В глазах общества это свержение власти патриархов Константинопольских находило свое оправдание главным образом в том, будто со времени Флорентийского собора повредилась у Греков чистота истинного православия (ibid.стр. 458).

Патриархи Константинопольские не предоставляли нашим митрополитам формальным образом права на то, чтобы ставиться своими епископами, но они и не протестовали прямо и открыто против сего ставления, а увидели себя вынужденными признать его как факт и, молча сносив порядок, введенный Русскими, не прерывали своего общения с Русскою церковью(ibid.стр. 511).

Русские митрополиты со времени св. Ионы не объявляли себя формальным образом независимыми от патриархов Константинопольских или автокефальными, но они стали таковыми на самом деле: они совершенно превратили всякие отношения к патриархам как подчиненных к своим начальникам.

Автокефальный митрополит представлял собою нечто такое, чего не было в Греческой церкви и что с точки зрения административного устройства этой церкви долженствовало быть признано незаконным. Чтобы доставить законную независимость высшему предстоятелю своей церкви, Русские должны были возвести его в сан патриарха. Но в сфере церковной предки наши были слишком неспешны и до крайней степени благоразумно-осторожны в осуществлении своих стремлений в высшему, и они соглашались весьма долгое время довольствоваться фактически автокефальным митрополитом, хотя митрополит этот и представлял собою нечто анормальное. Несомненно однако, что они начали смотреть на своего митрополита, как на фактического так сказать патриарха еще весьма за долго до того, как он стал патриархом действительным:

в неофициальных и непубличных писаниях встречаем мы, что величается патриархом уже митрополит Симон (1495—1511) 1).

По канонам церковным, существенною чертою митрополичьего управления долженствовала быть его соборность. 34-е правило из так называемых правил апостольских предписывает: «Епископам всякого народа (разумеется: всякой митрополии) подобает знати первого в них и признавати его, яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения:.... но и первый ничего да не творит без рассуждения всех». 9-е правило Антиохийского собора предписывает: «да не покушается (епископ малой области) творити что-либо без епископа митрополии, но также и сей без согласия прочих епископов (своей епархии)». Насколько управление наших русских митрополитов данного времени отличалось этим каноническим характером соборности или насколько напротив оно страдало его отсутствием, положительным образом сказать не можем, потому что для этого не имеем положительных свидетельств. Соборность митрополичьего управления требует частого и регулярного созывания митрополитами епископов их областей на епархиальные (митрополиальные) соборы. Так это и было в древней Греческой церкви: в древнейшее время митрополитам предписано было созывать епископов на соборы по два раза в году, а со времени собора Трулльского (692 г.) пооднажды в году. Что у наших русских митрополитов не существовало обычая ежегодно созывать епископов на соборы с самого первого времени существования нашей церкви, об этом мы говорили прежде (I-го т. 1-я полов., стр. 256/294)2). А из этого само собою следует, что управление наших митрополитов в отношении к характеру соборности уже с самого первого времени было более или менее не тем, чем оно долженствовало бы быть. Но как в отношении к периоду домонгольскому, так и к рассматриваемому нами времени мы не в состоянии определенно отвечать, насколько именно и как много отступало управление от канонически предписанного ему образа. Русские летописи как домонгольского периода, так и подлежащего нашим речам времени, до чрезвычайности редко говорят о созывании митрополитами соборов, так что на основании их можно было бы подумать, что упра-

1) См. послание старца Иосифова Волоколамского монастыря Нила Полева к старцу Герману в статье: «Отношения иноков Кириллова Белозерского и Иосифова Волоколамского монастырей», напечатанной в X части Прибавлл. к Творр. свв. Отцц., стр. 525 (Митр. Макарий называется патриархом в публичном писании—летописи: Никон. лет. VII, 204 нач.).

2)Страницы I-го тома Истории Русской Церкви я буду указывать по обоим изданиям, ставя цифры вместе и разделяя их косою чертой, при чем первая цифра должна быть разумеема о первом издании, а вторая—о втором. Если же страница будет указана одною цифрой с предшествующею ей косой чертой, то нужно будет понимать это так, что подлежащая речь находится в одном втором издании и составляет лишек против первого издания или дополнение к нему.

вление наших митрополитов сохраняло только самый ничтожный остаток соборности. Но если относительно периода домонгольского на основании априорических предположений должно думать, что соборы, не быв собираемы митрополитами ежегодно, все-таки собираемы были довольно часто: то относительно нашего времени мы имеем некоторые положительные свидетельства, что соборы были собираемы митрополитами не так редко, как можно было бы это полагать на основании летописей. Сохранилось до сих пор от этого времени несколько повольных грамот, данных епископами митрополитам в том, что они-епископы, не приходя к митрополитам на соборы, наперед изъявляют свое согласие на все, что будет постановлено на соборах. Вот одна из таких грамот, именно— епископа Тверского Вассиана (поставл. в 1477 г.), данная митр. Геронтию († 1489 г.): «Се яз Васиян, епископ Тферьскый, дал есмь сию свою грамоту господину своему пресвященному Геронтию митрополиту всея Русии: каковое восхощет Божие великое дело, по святым правилом, пресвященный господин мой, митрополит святый Геронтий всея Русии (учинити) сборне: епископа или архиепископа поставити, или которая церковная дела управляти по святым апостольским правилом, и с ниммоя братия боголюбивая, архиепископы и епископы, и яз господину своему, пресвященному Геронтию, митрополиту всея Русии, даю свою волю и хотение, а с своею братьею, с православными архиепископы и епископы рускими, на те божественаа дела також есмь с ними в единой воле и хотении»1). Довольные грамоты епископов не говорят нам того, что соборы были собираемы митрополитами слишком часто, но во всяком случае они дают нам знать, что соборы были собираемы ими не крайне редко и что соборное управливание митрополитами церковных дел считалось тем способом ведения последних, который требуется святыми апостольскими правилами. Помимо наших грамот знаем одно свидетельство и о том, что епископами русскими данного времени не было совсем забыто предписание канонов церковных об ежегодном собирании митрополитами соборов; архиепископ Новгородский Геннадий пишет митрополиту Зосиме: «велено (нам епископам) съеждатися на всяк год к тебе, своему отцу, да соборне исправление учинить недоведомым вещем с нами, с своими детьми и сослужебники»2). До какой

1) В Памятнн. Павлова № 109. Еще известны грамоты: Рязанского епископа Феодосия, данная тому же митр. Геронтию,—ibid. № 106, и архиепископа Новгородского Макария, данная митр. Иоасафу,—Акт. Эксп. т. I № 184, IV. См. еще в 1-й полов. тома стр. 568, об архиепископе Новгородском Геннадии (Довольные грамоты епископов, даванные на избрание новых митрополитов, которых известно несколько, мы не указываем).

2) Акт. Ист. т. I № 101, стр. 145 col. 1.—Что епископы не особенно охотно ездили на митрополичьи соборы, это дает знать грамота св. Ионы к Тверскому епископу Моисею от 1459 г., которою митрополит в третий раз, после двух напрасных приглашений, зовет епископа на собор,—у Павлова в Памятнн. № 82; col. 625.

именно степени не крайне редко были собираемы соборы митрополитами нашего времени, этого, к сожалению, мы вовсе не можем определить с сколько-нибудь приблизительною точностью. Соборность митрополичьего управления во всяком случае не могла совершенно исчезнуть или совершенно разрушиться уже потому, что были нужды этого управления, которые неизбежно требовали созывания соборов, это—замещение епископских кафедр. Нужда замещения епископских кафедр представлялась не ежегодно, но во всяком случае довольно часто, так что если бы иные митрополиты собирали соборы единственно по случаям поставления епископов, то и тогда характер соборности управления все-таки сохранялся бы до некоторой степени. Как бы то ни было, но в сравнении с периодом домонгольским рассматриваемое нами время необходимо должно быть представляемо, как время более или менее значительного ослабления соборности митрополичьего управления. В период домонгольский митрополитами нашими были Греки, и для них пример церкви Греческой долженствовал быть гораздо более обязательным, нежели для природных Русских, каковыми наполовину были до св. Ионы, а с него и совсем стали наши митрополиты. Московские великие князья усиленно стремились к единовластью и самовластью: а дух и стремления князей в значительной степени должны были передаваться и митрополитам...

Но каноническим правилам, митрополит должен судить епископа и в случае его виновности и недостоинства низводить его с кафедры не иначе, как при участии прочих подведомых ему епископов, другими словами сказать—должен судить и осуждать не иначе, как соборно1). Унас в России в данное время были случаи суда митрополитами епископов и низложения первыми последних. Все ли наши митрополиты и всегда ли поступали в сем случае, как предписывают канонические правила, или иные и иногда действовали единовластно, т. е. самовластно, сказать не можем, ибо не имеем для этого достаточных сведений. Митр. Кирилл в 1280 г. отлучил было от священные службы епископа Ростовского Игнатия; но о суде, который предшествовал отлучению, в летописи ничего не сказано (см. 1-й полов. тома стр. 80; Никон. лет. III, 69). Митр. Максим в 1295 г. свел с епископии Иакова,епископа Владимирского; но о суде в летописи также ничего не сказано 2).Св. Петр в 1311 г. снял сан с епископа Сарайского Измаила; но о суде опять в летописи ничего не сказано3). Митр. Феогност в 1347 г. или перед сим годом отлучил было епископа Суздальского Даниила; но о суде и опять в летописи ничего не сказано4). Митр. Киприан в

1) Апост. пр. 74, 2-го вселенск. соб. пр. 6, 4-го всел. соб. пр. 9, Антиох. соб. прр. 12, 14 и 15.

2)Так называемая Академическая летопись под нашим годом.

3)Никон. лет. III, 108 нач.

4)Ibid.III, 193 fin., Типогр. лет. 92 fin. (Нафанаил был поставлен на место отлученного было Даниила в 1347 г.,—ibidd.под нашим годом и Воскр. лет. в Собр. лета. VII, 210 fin.).

1390 г. извергнул из сана епископа Тверского Евфимия, а в 1401 г. одновременно заставил отписаться от кафедр архиепископа Новгородского Иоанна и епископа Луцкого Савву: в обоих случаях Киприан судил епископов соборно (1-й полов. тома стрр. 318 и 323 fin.). При митр. Симоне лишены были кафедры архиепископы Новгородские—Геннадий в 1504 г. и Серапион в 1509 г.: относительно низложения Геннадия в летописях сказано не совсем ясно по отношению к нашему вопросу, что великий князь и митрополит свели его с престола, обыскав его вины, а относительно низложения Серапиона мы знаем, что оно имело место после соборного суда над ним (ibid.стрр. 617 и 641). При митр. Макарии низведены были с кафедр—в 1550-м году архиепископ Новгородский Феодосий, а после 1555-го года епископ Коломенский Феодосий. Но первое низведение летописи представляют делом царя Ивана Васильевича, ничего не говоря об участии в нем митрополита1); а второенизведение, по уверению нашего царя в послании к князю Курбскому, было делом ни его—царя, ни митрополита, а крамолы боярской2).

Пока русская церковь признавала над собою власть Константинопольского патриарха, епископы наши, в случае незаконных действий по отношению к ним со стороны митрополитов, имели приносить жалобы на последних патриарху; но, когда русская церковь стала фактически самостоятельною, епископам оставалось в сем случае искать суда на митрополитов у собора прочих епископов русской церкви. Мы знаем по крайней мере один пример искания епископом суда на митрополита у собора епископов; это именно—епископом Ростовским Вассианом на митр. Геронтия (ibid.стр. 555 fin.).

Представители высшей правительственной власти, церковной и государственной, обыкновенно разделяются на две категории: одни бывают люди обыкновенные, рядовые, и просто правят в смысле отправления текущих дел или в смысле высшего временного руководства заведенной или готовой административной машиной; другие бывают люди исключительные, выдающиеся, которые не только правят в сейчас указанном смысле, но и стремятся к большим или меньшим улучшениям в подлежащей им области администрации. Как вообще в человеческом обществе решительное большинство составляют люди обыкновенные, а

1) Новгородская 2-я летопись говорит: «в лето 7059, месяца Декабря в 21, взят бысть пресвященный Феодосей архиепископ из Великого Новгорода царем и государем нашим великим князем Иваном Васильевичем всея Русии в славный град Москву»,—Собр. лета. III, 154. Псковская 1-я летопись говорит: «В лето 7059 государь царь и великий князь Иван Васильевич свел с Новгорода архиепископа Феодосия»,—ibid.IV, 308.

2) См. послание царя в издании Устрялова: Сказания князя Курбского, 2 изд. стр. 210 subfin. Что после 1555-го года, полагаемся на уверение Строева в его «Списках иерархов и настоятелей монастырей», col. 1031 нач.

люди исключительные являются только в самом незначительном меньшинстве, так это и относительно представителей высшей администрации: решительное большинство их—люди обыкновенные и только самое незначительное меньшинство—люди исключительные. Общий закон всего человечества прилагается в частности и к нашим русским митрополитам рассматриваемого нами времени. За время это сменилось на кафедре русской митрополии 18 митрополитов и между 18-ю митрополитами людей выдающихся было двое, именно—первый между ними Кирилл и последний Макарий. К названным двоим могут быть причислены еще двое,—митр. Феодосий и не занимавший кафедры, а только назначенный было на нее, архимандрит Михаил-Митяй.

При весьма незначительном количестве выдающихся людей между нашими митрополитами рассматриваемого времени не могло быть значительным и количество замечательных дел. Эти замечательные дела суть—деяния трех соборов: 1274, 1503 и 1551 годов, при чем инициатива важнейшего, постановленного на втором соборе, принадлежала не самому митрополиту (Симону), и затем без собора предпринятое было митр. Феодосием исправление нравов духовенства.

Относительно рядовых митрополитов наших рассматриваемого времени мы не можем сказать с уверенностью, причислять ли большинство их к лучшей половине их категории или к худшей: наши сведения о церковно-правительственной деятельности их так недостаточны, что мы, не увлекаясь намеренным желанием хвалить или осуждать, не в состоянии произнеси, о ней решительного приговора. Если полагаться на общие хвалебные отзывы о некоторых из них, если полагаться на отсутствие укоризненных отзывов о других между ними: то вероятнейшим будет представляться мнение, что большинство их должно быть относимо к лучшей половине в их категории. За наиболее ревностных между ними к делу управления мы имеем основания считал св. Петра и Фотия. Таких между ними, которые бы отличались положительным небрежением к своему долгу, нам не называется. Не как правители,а вообще как люди, прямо могут быть названы недостойными двое: Зосима и Даниил; первый за свою частную жизнь (не говоря об его еретичестве); второй—за свои нравственные правила и за свое беспощадное врагоненавидение, при чем в отношении к нему не должно забывать и о достоинствах, искупающих недостатки (Митр. Киприан далеко не весьма достойным образом успел получить кафедру; но как митрополит он не является перед нами человеком, подлежащим осуждению). Засим, мы имеем основания подозревать, что митр. Феогност до большей или меньшей предосудительности был корыстолюбив и что св. Алексей в большем или меньшем превосхождении меры был властителен1). 4

1) Перед 1490 годом Псковский игумен Захария, принадлежавший к Стригольникам или к Жидовствующим (см. 1-й полов. тома стр. 569), оправдываясь перед архиепископом Новгородским Геннадием в том, что

Со времени св. Ионы митрополиты наши стали фактически независимыми от патриархов Константинопольских. Но это свержение ими зависимости от патриархов не означало приобретения ими независимости абсолютной: вместо зависимости от патриархов они поступили в новую и большую зависимость от своих собственных великих князей.

Пока митрополиты наши ставимы были патриархами, они были неприкосновенны для великих князей: последние вовсе не отваживались на то, чтобы низводить их с престола своею собственною властью. Св. Петр был крайне ненавистен для великого князя Михайла Ярославича; князь употребил все свои старания, чтобы удалить ненавистного ему митрополита с престола при посредстве патриарха: но он вовсе не решался и не помышлял сделать это последнее своею собственною властью. После того, как митрополиты начали быть ставимы в самой России, великие князья не замедлили усвоить себе власть назначать и сменять их как своих чиновников. Три первые после св. Ионы митрополита—Феодосий, Филипп и Геронтий, были каноническим образом избираемы соборами, но с четвертого Зосимы избрание превращается в простую форму, утверждающую назначения, делаемые самим великим князем. С третьим после св. Ионы митрополитом Геронтием у великого князя Ивана Васильевича возникли такие недоразумения и установились такие отношения, что государь весьма желал было удалить митрополита с кафедры, и однако он не решился на это. А шестого послеИоны митрополита Варлаама вел. кн. Василий Иванович прогнал с кафедры совершенно так, как он прогонял от себя неугодных ему бояр. За первым прогнанием непосредственно следовали второе и третье прогнания митрополитов Даниила и Иоасафа (произведенные правда не государем, а боярами, но по примеру, показанному государем).

Государственная власть имеет законное и неоспоримое право на участие в делах церковных. Но когда представитель высшей церковной власти становится простым чиновником представителя власти государственной или государя, вполне зависимым от воли и произвола послед-

три года и сам не причащался и монахам своего монастыря причастия не давал, говорил архиепископу: «а у кого-деи ся причащати? Попы-деи по мзде поставлены, а митрополит-деи и владыки по мзде же ставлены»(разумея в отношении к попам и владыкам узаконенно существовавшую плату за поставление). А когда архиепископ сказал: «а се митрополита ставят не по мзде», Захария отвечал: «коли-деи в Царьград ходил есть митрополит ставитися, и он-деи патриарху денги давал, а ныне-деи он бояром посулы дает тайно», см. послание Геннадия 1490 г. к собору епископов в Памятнн. Павловаcol. 779 fin. Обвинение Захарии может относиться к пяти митрополитам или к тем или другим из пяти митрополитов, именно—св. Ионе, Феодосию, Филиппу I, Геронтию и Зосиме; но весьма возможно и то, что он просто клевещет.—(Митрополиты не имели особых чиновников для управления собственно митрополией).

него, то никак нельзя сказать, чтобы это было ко благу церкви. Впрочем, государи наши не сами дошли до того, чтобы поставить себя в неканонические отношения к митрополитам; они сделали всем случае только то, что сняли пример с императоров византийских, в их отношениях к патриархам. Очень может быть, что женитьба Ивана Васильевича III на СофьеФоминишне ускорила заимствование нашими государями примера императоров византийских (как в сем отношении, так и в других); но не может подлежать сомнению, что, сознавая себя преемниками императоров византийских, они заимствовали бы их пример и без этой женитьбы.

[Злоупотребления при поставлении русских митрополитов бывали во все продолжение описываемого периода. Люди, по тем или иным побуждениям домогавшиеся митрополичьего престола, пока ставились в Царьграде, давали посулы патриархам, а с тех пор, как начали ставиться в Москве, стали давать их великокняжеским боярам. По крайней мере утверждал это на допросе Новгородского архиепископа Геннадия Псковский игумен Захария, см. выше, стр. 22 примечание].

Митрополиты наши периода домонгольского видели свой пастырский долг по отношению к государству в том, чтобы унимать междоусобия князей и предотвращать между ними кровопролития. Первые два митрополита после нашествия Монголов—Кирилл и Максим были теми же миротворцами, что и их домонгольские предшественники; но св. Петра обстоятельства времени поставили в новое положение по отношению к государству. Перед его вступлением на кафедру началась в северной Руси борьба между двумя соперниками—князьями Тверским и Московским за государственное преобладание и по своем занятии кафедры он оказался в таком положении, что должен был стать на стороне князя Московского против его соперника—князя Тверского. Став союзником князя Московского, св. Петр благословил его стремления к государственному единовластью и постарался обеспечить это единовластие за Москвой чрез то, что изъявил свое согласие быть погребенным в ней вместо Владимира, в котором бы надлежало быть ему погребену. Преемники св. Петра Феогност и св. Алексей были самыми усердными помощниками князей Московских в достижении ими цели своих стремлений, которая и действительно была достигнута в правление второго из них. Таким образом, миссия и вместе заслуга св. Петра с его двумя преемниками состояла в том, что они содействовали Московским князьям в создании единого Русского государства.

Не должно чрезмерным образом преувеличивать заслуги наших трех митрополитов, но с другой стороны не должно и умалять ее. Стремление к единовластью пробудили в русских князьях не митрополиты; если бы они вовсе не содействовали его водворению у нас, то оно водворилось бы у нас и без них: ибо если для них идеал государственного устройства могла представлять собою империя Греческая, то

и князья приведены были ходом истории к тому, чтобы стремиться к собиранию государства в одно целое. Но не может подлежать никакому спору и сомнению, что названные митрополиты чрезвычайно много и решительно содействовали водворению единодержавия именно в Москве и что они чрезвычайно много содействовали ускорению его водворения у нас в России. В первом случае их заслуга собственно Москве, по во втором одинаково и всему отечеству. Без содействия митрополитов борьба между князьями за единовластие могла бы быть гораздо более продолжительною, а вместе с тем и сопровождаться для страны несравненно большими бедствиями, нежели какими она сопровождалась в действительности. Старая Москва не отрицала государственных заслуг для нее свв. Петра и Алексея, но не хотела признавать заслуг грека Феогноста; должна быть справедливою к последнему по крайней мере история, обязанная ставить его на ряду с двумя первыми.

После св. Алексея, при котором государственное единство России достигло своей прочности, должен был оказать свои услуги государству митр. Фотий, но не относительно поддержания его единства, а относительно устранения борьбы между двумя линиями в княжеском доме Московском (1-й полов. тома стр. 410).—В объединенном государстве политическим призванием митрополитов стало то, чтобы печаловаться перед государями за подвергавшихся опалам и чтобы быть поручителями за государей перед людьми государственными и наоборот относительно ненарушимости обещаний одной стороны другой, т. е. стало их призванием, как это и подобало, олицетворять и представлять собою христианскую милость и христианскую совесть. [Ср. 1-ой половины тома стрр. 81, 94, 133—144, 152-153, 193—206, 501—503].

2—Епископы и их епархиальноеуправление.

Число епархий.—Замещение епископских кафедр.—Управление и суд в Московской Руси иКиевской.

Ко времени нашествия Монголов в России было 15-ть епархий, считая без собственной епархии митрополита, именно: 1) Белгородская,2)Юрьевская, 3) Переяславская, 4) Черниговская, 5) Перемышльская,6)Галичская, 7) Угровская, 8) Владимиро-Волынская, 9) Туровская, 10) Полоцкая, 11) Смоленская, 12) Новгородская, 13) Ростовская, 14) Владимиро-Кляземская, 15) Рязанская. После нашествия Монголов, в продолжение рассматриваемого нами времени, закрыты были четыре епархии существовавшие и открыто было семь новых епархий, так что ко времени смерти митр. Макария всех епархий в России, считая без той же собственной епархии митрополита, было 18-ть.

Закрыты были епархии: Белгородская, Юрьевская, Переяславская и Владимиро-Кляземская. Три первые епархии закрыты были или закрылись тотчас после нашествия Монголов и именно в следствие этого нашествия: с одной стороны, маленькие области всех трех епархий так страшно опустошены были Татарами чрез избиение жителей или чрез увод их в плен, что с нашей русской точки зрения на епархии они не представлялись достаточными, чтобы составлять таковые1); с другой стороны, территории всех трех епархий лежали так близко к степи, избранной Монголами для обитания (от Волги до Днепра и далее за Днепр), что последние, окончив завоевание Руси, не отхлынули далеко из них с своими полчищами, как из других епархий, а остались в них страшными обитателями2), по каковой причине могло быть находимо

1) Плано-Карнини, проезжавший в 1246 г. чрез Россию от папы к великому хану (1-й. полов. тома стр. 82), говорит, что по дороге из Волыни в Киев ему со спутниками нечего было бояться Русских, потому что они имели провожатого от Волынского князя Василька Романовича, а также и потому, что большая часть их (Русских) была избита Татарами или уведена в плен.

2) По тому же Плано-Карпини, первую татарскую деревню от Киева на той стороне Днепра составлял Канев, находящийся на берегу Днепра, в 214-ти верстах к юго-востоку от Киева. Что касается до Переяславля, то Ипатская летопись говорит, что Даниил Романович Галичский, отправившийся к Батыю, «приде Переяславлю и сретоша и Татарове»,—стр. 535 subfin.

невозможным пребывание в них епископов. Епархии Белгородская и Юрьевская, как это необходимо думать, присоединены были к самой митрополии, а епархия Переяславская была присоединена к вновь открытой епархии Сарайской. Епархия Владимиро-Кляземская была закрыта митр. Максимом в 1300 г. таким образом, что он перенес из Киева во Владимир свою собственную резиденцию и что он сделал епархию своею собственной епархией, соединив ее с Киевской.

Семь вновь открытых епархий были: Луцкая, Сарайская, Тверская, Суздальская, Коломенская, Пермская и Казанская.

Об епархии Луцкой мы уже говорили выше (I т. 1-я полов., стр. 579/700). Очень может быть, что она открыта еще до нашествия Монголов. Но, неизвестно—когда открытая, в первый раз она упоминается в летописи под 1284 г.1) Если после нашествия Монголов она была открыта до 1271 г., то ее открытие принадлежало тому же удельному Владимиро-Волынскому князю (в великом княжестве Галицком) Васильку Романовичу, который мог открыть ее и до нашествия Монголов. Если же она была открыта после 1271 г., то ее открытие принадлежало племяннику Василькову Мстиславу Даниловичу, которому первый отдал Луцк в удел (отделив от удела Владимирского, оставленного в наследство сыну Владимиру) при своей смерти в помянутом году.

Об учреждении кафедры Сарайской митр. Кириллом в 1261 г. мы уже говорили выше (1-й полов. тома стр. 60). Или одновременно с исчезновением татарской Золотой Орды в 1480 г. или за несколько времени ранее сего епископы Сарайские переведены были из столицы ханской Сарая в Москву, где дана им для жительства подгородная усадьба, называемая Крутицами (от того, что лежит на крутом берегу реки Москвы)2). Так как кафедра Сарайская была учреждена с тою целью, чтобы имели пребывание при ханах Ордынских представители нашей веры, то из сего следовало бы, что с исчезновением ханов и она должна была за-

1) Ипатск.,—стр. 609.

2) С 1359 г., когда был убит хан Бердибек, в Орде весьма на продолжительное время настали сильные замешательства, и можно было бы думать, что епископы переведены были из Сарая в Москву именно вскоре после сего года. Но с другой стороны пребывание епископов в столице ханской могло быть очень важно для великих князей, так как они могли передавать князьям обо всем происходящем здесь; а поэтому представляется вероятнейшим думать, что князья держали епископов в Сарае до тех пор, пока он не исчез или пока перед своим исчезновением он не потерял для них всякого значения. Что в 1378—79 г. епископы Сарайские еще не жили на Крутицах, см. ibid.стр. 277, о поставлении св. Стефана Пермского в иеромонахи (хотя впрочем могло быть так, что в то время кафедра Сарайская была праздною). Если полагать, что переименование епископов из Сарайских в Сарские и Подонские (о чем сейчас ниже) сделано было после их перемещения из Сарая в Москву, то они переименованы были в 1459—61 г.

крыться. Она не была закрыта, как нужно думать, с одной стороны потому, что на московской окраине степи монгольской, составлявшей епархиальную область епископов, явились Русские поселения (в восточной половине нынешней Орловской губернии и в южной половине нынешней Тульской губернии), а с другой стороны потому, что митрополиты Московские желали иметь их при себе своими викариями. Действительная епархия епископов Сарайских, созданная колонизацией, была потом, в древнее или позднейшее время, увеличена па счет соседней с юго-запада епархии Черниговской. В 1459—61 г. при митр. Ионе епископы переименованы были из Сарайских в Сарские и Подонские1), а после переселения в Москву неофициальным образом начали называться от места их кафедры в Москве Крутицкими. Как долго находилась в заведывании епископов Сарайских епархия Переяславская, остается неизвестным. Во всяком случае не далее окончательного разделения митрополии, после чего она должна была отойти к митрополии Киевской, так как ее местность принадлежала Литве-Польше.

Епархия Тверская, обнимавшая Тверское удельное княжество, которое открыто было чрез отделение от великого княжения тотчас после нашествия Монголов2), была учреждена между 1274 и 1285 годами при митрополитах Кирилле или Максиме и при втором или третьем Тверском удельном князе—Святославе или Михаиле Ярославичах3).

1) В известных в настоящее время официальных актах Вассиан, епископ Сарайский, под 1459 г. называется Саранским, а под 1461 г.— Сарским и Подонским,—см. Памятнн. Павловаcoll.628, 631 и 679 (В летописях начинает называться Сарским вместо Сарайского епископ Прохор, поставленный в 1471 г. и оставивший кафедру в 1492 г. О преемнике Прохора Силуане, поставленном в 1493 г., в летописях сказано: «поставлен на епископство Сарское и Подонское (вар. Поддонское) на Крутицу (Крутицы)»,—Никон. и Воскрес.). Наши два епископа называются еще Подрельскими (Силуан: Подрельским и Крутицким) у Карамзина к т. VI прими. 219 и326.

2) Первый после нашествия Монголов великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович, отделив Тверь в особый удел от великого княжения, посадил в ней сына своего Ярослава Ярославича (Так это обыкновенно принимается, а Воскресенская летопись даже утверждает, будто и самая Тверь основана или сделана из селения городом после нашествия Монголов,—Собр. летт. VII, 245; между тем Новгородская 1-я летопись говорит, что Татарами убит был во взятой ими Твери сын Ярославль,—ibid.III, 52 нач.).

3) Первым епископом Тверским был Симеон, перешедший в Тверь из Полоцка (список епископов в I т. Никон. лет., прибавлл. стр. 5 нач.): в деяниях Владимирского собора 1274 г. (надписание) он называется Полоцким, а в 1285 году он—Тверской: Лаврент. лет. под сим последним годом.—В Никоновской летописи читается под 1271 г. (III, 35 нач.) о погребении Ярослава Ярославича, умершего на дороге из Орды: «и везоша

Епархия Суздальская, учрежденная в удельном княжестве Суздальском, которое, подобно Тверскому, было отделено от великого княжения тотчас после нашествия Монголов1), была открыта или св. Петром или митр. Феогностом; достоверно известною она становится перед 1347 г.2). В 1464 г. к епархии Суздальской приданы были Калуга и Торуса (или Таруса, уездный город Калужской губернии, между Калугой и Серпуховым, в 70 верстах от первой) с другими волостями, от чего епископы стали называться Суздальскими и Торусскими3). Как случилось, что к епархии придана была область не соседняя, а находившаяся от нее весьма далеко, так что выходила очень большая черезполосность, точным образом неизвестно. Калуга с Тарусой были приданы к епархии Суздальской при поставлении на ее кафедру прибежавшего в

его в Тверь, епискун же Тверский Семион с обычными надгробными песньми положиша его в церкви святых чудотворцев Козмы и Домяна во Твери», но в Воскресенской летописи имени епископа нет и читается (Собр. летт. VН, 171): «и везоша тело его на Тверь и положиша тело его в церкви»... Выражение Никоновской летописи «положиша» вместо «положи» дает знать, что имя епископа вставлено в ней после.

1) Первым князем Суздальским был Андрей Ярославич, сын великого князя Ярослава Всеволодовича. Дальнейшими князьями Суздальскими были потомки или сего Андрея или же Андрея Александровича, сына Александра Ярославича Невского, что остается нерешенным, см. Соловьева т. III, 4-го изд. стр. 270 fin.

2)У Карамзина из неизвестной летописи выписано, что в 1314 г. преставился Иоанн, епископ Суздальский (к тому IV прим. 247 subfin.), но этот Иоанн сомнителен; в 1350 г. митр. Феогност благословил отлученного было им епископа Суздальского Даниила (летт. Никон. и Типогр.), а этот Даниил должен быть считаем предшественником поставленного в 1347 г. епископа Нафанаила (те же летт. и Воскрес.).

3)В летописи у Карамзина под 1465-м годом (ошибочно вместо 1464-го): «прибежа на Москву Ефимей епископ Брянский и Черниговский, покиня свою еписконью, и дата ему Суждаль, и Колугу и Торусу» (к т. VI прим. 629, col. 88 fin.). Так как до сего Евфимия епископы Суздальские не называются Торусскими, то мы и думаем, что Калуга и Торуса были приданы именно ему. Он поставлен на кафедру Суздальскую вслед за поставлением Филиппа епископа Суздальского в митрополиты всея России, что было 11 Ноября 1464 г. (летопп. Никон. и Воскрес.). Преемник Евфимиев с 1483 г. Феодор, также бывший епископ Черниговский, в одной сохранившейся от него грамоте называет себя Суздальским и Торусским,—в Памятнн. Павловаcol. 751 fin. Перед отделением от епархии Суздальской нашей придаточной ее части к области патриаршей, что решено было собором 1667 г. (Дополн. к Акт.Ист. т. V, № 102, стр. 493, col. 1) и что приведено было в исполнение в 1672 г. (см. Акт. Эксп. т. IV, № 230, стр. 500 col. 2), ее составляли: Торуса, Калуга, Оболенск, Алексин, Ярославец Малый, Тульская припись и еще что-то (см. Анании Федорова Историческое собрание о граде Суждале, во Временнике Общ. Ист. и Древн. кн. ХХII, стрр. 71 и 111).

Москву из Литвы епископа Черниговского. Этим, по всей вероятности, и должно объяснять дело. Чернигов принадлежал тогда к Литве (где явился митрополит-униат Григорий, от которого и бежал Евфимий)1), а Калуга и Таруса, принадлежавшие к епархии Черниговской, находились в области Московской: на Москве и отдали бывшему епископу Черниговскому то, что принадлежало к его бывшей епархии в области Московской. Пользуясь случаем, могли сделать прибавку епископам Суздальским в вознаграждение их за отнятые у них к митрополии Нижний Новгород и Городец, о нем мы говорили выше (1-й полов. тома стрр. 205 fin. и 319).

Епархия Коломенская в первый раз упоминается под 1353 г., в котором скончался митр. Феогност2). Так как Коломна не составляла особого удела, принадлежав до начала XIV века к уделу Рязанскому, а потом быв присоединена к Москве, то учреждение в ней кафедры должно быть усвояемо желанию не князей, а самих митрополитов, и должно быть понимаемо так, что митрополиты, начавшие жить в Москве, хотели приобрести себе в епископе Коломенском как бы своего викария (каковым он действительно и является)3). Из сейчас сказанного следует, что учреждение кафедры Коломенской должно быть усвояемо или Феогносту, при котором она становится известною, или его предшественнику св. Петру, который начал первый жить в Москве. Но так как св. Петр жил в Москве еще вовсе не твердым образом (см. в 1-й полов. тома), то он вовсе не мог еще помышлять и о том, чтобы создавать себе викария для Москвы. А по этой причине открытие епархии Коломенской со всею вероятностью должно быть усвояемо Феогносту, при котором она становится известною (и который занял кафедру митрополичью в 1328 г.). Принадлежав при Феогносте в гражданском отношении к Москве, Коломна, как не невероятно думать, принадлежала в отношении церковном не к митрополии, а по своей первоначальной гражданской принадлежности к епархии Рязанской. Таким образом, можно полагать, что митр. Феогност для того, чтобы создать себе викария, урезал не свою собственную, а чужую епархию.

Об учреждении епархии Пермской в 1383 г. и епархии Казанской в 1555 г. мы говорили выше (1-й полов. тома стрр. 287 и 800 fin.). В 1492 г. при митр. Зосиме, по приказанию вел. кн. Ивана Васильевича, придан был к епархии Пермской город Вологда, который находился дотоле в совместном владении митрополита и архиепископа Новгород-

1) Cffв Памятнн. Павлова послание к нему митр. Ионы,—№ 88, II, col. 664.

2)На погребении митр. Феогноста, который скончался 11 Марта сейчас указанного года, вместе с другими двумя епископами присутствовал епископ Коломенский Афанасий (летт. Ник. и Воскрес.).

3)См. 1-й полов. тома стр. 277, о поставлении в иеромонахи св. Стефана Пермского при его отправлении на проповедь.

ского (ibid.стр. 609). В Вологду, как более близкую к Москве и как представлявшую большие удобства для жизни, и перенесли епископы Пермские свою кафедру из Устьвыми.

Упоминаются в актах и летописях епархии: Переяславская,— разумеется Переяславля Залесского, и Звенигородская,—Звенигорода Московского. В Переяславле и Звенигороде не было учреждаемо епископских кафедр, но в них временно проживали безместные епископы, которые и назывались по ним. В Переяславле жил епископ Владимиро-Волынский Афанасий, прибывший в Москву перед 1353 г. 1); он и называется в духовном завещании вел. кн. а Ивановича епископом Переяславским2). В Звенигороде жил епископ Смоленский Даниил3), удалившийся с кафедры в 1382 г. или пред сим годом4); он и называется в летописях Звенигородским5).

В рассматриваемое нами время произошли и происходили некоторые перемены и с епархиями, существовавшими до нашествия Монголов. Кафедра Угровская вскоре после этого нашествия перенесена была Даниилом Романовичем из Угровска в Холм6), почему и епископы вместо Угровских стали называться Холмскими. Епископы Черниговские переносили свою кафедру на время или по временам из Чернигова в Брянск, который после нашествия Монголов, до подпадения власти Литовцев в 1355 г., занимал с своими удельными князьями первенствующее положение во всей области Черниговской; почему епископы называются иногда вместо Черниговских Брянскими.

Наибольшие перемены случились с собственной епархией митрополитов. Тотчас после нашествия Монголов были присоединены к ней маленькие области закрытых епархий Белгородской и Юрьевской. В 1300 г. митр. Максим перенес кафедру митрополии из Киева во Владимир и сделал Владимирскую епархию своей епархией; но в Киеве он не поставил особого епископа, а оставил его за собой, так что после этого перенесения кафедры у митрополитов стаю две епархии— Владимирская и Киевская. Когда в 1316—17 г. была открыта особая митрополия Литовская, то собственной епархией митрополита была сделана вся собственная Литва, насколько было в ней православного населения, с кафедрой митрополита в Новгородке или Новогрудке. На те времена, как особая митрополия Литовская была закрываема, эта собственная

1) Он присутствовал на погребении митр. Феогноста,—летт. Никон. и Воскрес. О жизни его в Переяславле см. в Енифаниевом житии преп. Сергия Радонежского и в сокращениях жития, читаемых в Никон. лет. IV, 218 fin. и Соф. 2-й лет.,—Собр. летт. VI, 121 нач.

2)Вивлиоф. I, 63, и Собр. госуд. грам. и догов. I, 38, col. 2.

3)Никон. лет. IV, 269 и Воскрес. лет. в Собр. летт. VIII, 70.

4)Никон. лет. IV, 140.

5)Никон. лет. IV, 160 и 193; Воскрес. лет. в Собр. летт. VIII, 52 и 61.

6) Ипатск. лет. под 1223 г., стр. 494 fin.

митрополичья епархия была присоединяема к двум помянутым епархиям митрополита всея России в качестве его третьей собственной епархии.

18-ть епархий против домонгольских 15-ти или три лишних епархии против домонгольского периода—увеличение числа епархий слишком ничтожное! Но что касается до самой России, то увеличения не было и совсем никакого, а осталось тоже число 15-ти епархий, что и прежде, ибо две новые епархии —Пермская и Казанская были открыты в областях новоприобретенных, а третья—Сарайская в области так сказать воображаемой и во всяком случае нерусской (in partibus infidelium). Если и в период домонгольский могло быть открыто у нас значительно большее, чем то было действительно, количество епархий, в некоторое подобие количеству епархий греческих, то тем более могло быть сделано это после нашествия Монголов, в рассматриваемое нами время. Но, как говорили мы выше, еще до Монголов у нас твердо установился обычай, чтобы епархии обнимали огромные области, не имея ничего общего с епархиями греческими, и крепко укоренено было епископами мнение, будто каноны церковные запрещают нарушать раз установленные пределы епархий. Князья Тверские и Суздальские, помышлявшие о политической роли своих уделов, учредили у себя епископские кафедры; но все другие весьма многие удельные князья вовсе не имели об этом никаких попечений. Митрополиты создали себе викарного епископа в епископе Коломенском и далее этого не пошли! Если митрополиты-Греки домонгольского периода, по своей воле или против своей воли, установили в этом отношении совершенно прочный прецедент, то нельзя винить за это немногих митрополитов-Греков послемонгольского времени. Какое значение имела огромность наших епархий для дела управления и вообще для всего характера нашего архиерейства, об этом мы говорили выше (в 1-й половине I тома).

В политическом отношении Русская церковь находилась не в одном государстве, а сначала в двух: великих княжествах Владимирско-Московском и Галицком, потом в трех: великом княжестве Московском, Польше, заступившей место Галиции, и Литве, государями которой была завоевана значительная часть Руси. В минуту окончательного разделения митрополии на две при св. Ионе к Литве принадлежала не только сполна вся Русь, составлявшая домонгольские княжества Полоцкое и Туровекое и великое княжество Киевское, но и наибольшая часть Руси Смоленской и почти вся сполна Русь Черниговская или Северская. В области Смоленской Литовцам принадлежали города: Торонец (ныне Псковский), Белый, Вязьма, Дорогобуж, Ельня, самый Смоленск, Мстиславль (ныне Могилевский), Рославль; в области Черниговской их пограничными городами от Москвы были: Мосальск, Серпейск, Мещовск (ныне Калужские), Белев (Тульский), Мцьяск, Трубчевск (Орловские), Рыльск и Путивль (Курские). Иван Васильевич III после войны с своим зятем королем Польским и великим князем Литовским Але-

ксандром, приобрел от него по перемирию 1503 г., обратившемуся в постоянный мир, часть того, чем владели Литовцы в области Смоленской, именно—города: Торонец, Белый и Дорогобуж, и всю область Черниговскую1). Преемник Ивана Васильевича Василий Иванович в 1514 г. отвоевал у Литовцев Смоленск.

О замещении епископских кафедр в рассматриваемое нами время мы можем только немногое прибавить к тому, что говорено нами в I томе и что в значительной степени относится и к нашему времени.

В период домонгольский было весьма небольшое число примеров, что белые священники ставились в епископы без предварительного пострижения в монахи2). В рассматриваемое нами время, как это нужно думать, хотя мы и не знаем относительно сего прямых свидетельств, таких примеров не было: ибо еще к концу периода домонгольского у нас установился тот взгляд, что епископ должен бытьиз монахов или перед поставлением постриженный в монахи3).

1) Соловьев, V, 153 fin. (Акт.Зап. Рос. т. I, № 192, стр. 288).

2)К находящимся в 1-ой половинеI-го тома (стрр. 301—307/355— 359) речам о несовместимости монашества с саном архиерейским не лишне прибавить следующее: при импер. Исааке Ангеле (1185—1195) еще поставляемы были в архиереи люди женатые (не монахи),—у Ралли иП., V, 321. Определение Константинопольского собора при патриархе Антонии (1388—1397 гг.) об освобождении от обетов монашества вследствие сана архиерейского и об архиерее не из монахов, принявшем потом монашество, о том, что он не может быть архиереем, см. у А. П. Лебедева: Очерки истории Византийско-восточной церкви, М. 1892 г., стр. 305. Митр. Филарет в записке по вопросу о правах монашествующих лиц располагать своим имуществом говорит: «Монашествующий, возводимый в сан епископа, по необходимости, обязан подчинить характер монашества высшему характеру епископства, и исполнять обязанности монашеские в такой мере, в какой они совместны с положением и обязанностями епископа»,—Собрания мнений и отзывов т. IV, стр. 194 fin. (1857 г.). Следовательно, признает, что архиерей из монахов не есть монах, а только из монахов, т. е. тоже, что говорю и я. Митрополит Московский Тимофей Щербацкий († 18 Апреля 1767 г.) первый из архиереев отпет был по чину священнического погребения; с сего случая сделано св. Синодом узаконение впредь всех архиереев погребать так же,—И. Ж. Снегирев Жизнь м. Платона, 1, стр. 36; История Иерархии арх. Ащросгя, I, 91 fin. В настоящее время архиереи погребаются священническим погребением,—Никольского Пособие к изучению устава стр. 752; ср. в 1-ой половинеI-го тома стр. 304—305, прим. 3-ье/356, прим. 2-ое.

3)Составляет для нас необъяснимую пока странность то, что митр. Фотий переменил монашеские имена двум поставленным от него Новгородским епископам: чернца Сампсона, избранного в 1415 г., назвал при посвящении Симеоном, а чернца Еме(и)лиана, избранного в 1424 г., назвал Евфимием. Подобного не было делаемо при поставлении Новгородских архиепископов ни прежде, ни после, и неизвестно, чтобы было делаемо когда

Кандидаты в епископы по преимуществу избираемы были из той же касты монахов более или менее родовитых и родословных, что и в период домонгольский. Относящееся к нашему времени положительное свидетельство о сем преп. Иосифа Волоколамского мы привели выше (1-й полов. тома стр. 628). До чего иные (а может быть и многие, большая часть) архиереи были необразованы, примером может служить епископ Вологодский, о котором говорит Флетчер)1).

Как было с правом митрополитов избирать кандидатов в епископы,—оставалось ли оно при них или было восхищено у них государями, положительных свидетельств относительно сего не имеем. Вероятнейшим представляется думать то, что право оставалось при митрополитах, но что они находились с ним в совершенной зависимости от государей, именно—что когда государи не имели своих кандидатов, они предоставляли митрополитам избирать их; а когда имели и указывали, то митрополиты должны были исполнять их волю2). В Новгороде, пока он не был покорен Москвой, архиепископы были избираемы, как это началось с половины XII века (I т. 1-я полов., стр. 456/556), народным вечем.—[Подобный порядок был в Литовской Руси XVв., как это видно из грамоты митр. Ионы к Полоцкому епископу Каллисту,

-нибудь при поставлении других епископов. Можно было бы предполагать, что Симеону и Евфимию потому переменены были имена, что они избраны были из простых чернцов. Но преемник Евфимия (1-го) по имени тоже Евфимий (2-й) также выбран был из простых чернцов и однако ему не было переменено имя. Не потому ли митр. Фотии переменил имена, что имена Сампсон и Емельян находил не архиерейскими именами? (О перемене имен в Греции у монахов, поставляемых в патриархи, см. А. П. Лебедева Очерки истории Византийско-восточной церкви, М. 1892 г., стр. 379. Патриарх Афанасий и его преемник Иоанн Созопольский в концеXIII в. предпочитал монахов белому духовенству на епископские места,—ibid.стр. 381 нач.).

1) [Этот иностранец передает свой разговор с одним нашим епископом в Вологде. Флетчер предложил ему Новый Завет и указал 1-ую главу Евангелия от Матфея. Епископ стал читать очень хорошо. Затем Флетчер спросил его: «Какую часть Священного Писания он прочел теперь?». Епископ не мог ответить на этот вопрос. Флетчер предложил еще несколько вопросов: «Сколько было Евангелистов в Новом Завете», спросил он. Ответ: не знаю. «Сколько было Апостолов?». Ответ: 12.—«Каким образом надеется он быть спасенным?». Епископ отвечал на это, что «он не знает, будет ли спасен или нет; но если Бог пожалует или помилует и спасет его, то он будет этому очень рад; если же нет, то нечего делать». «Для чего он постригся в монахи», спросил еще Флетчер. Для того, отвечал епископ, чтобы покойно есть хлеб свой». О государстве Русском, изд. А. Суворина, Спб. 1905 г., стр. 100.—Курбский говорит, что были епископы, не умеющие читать,—см. Сказания князя Курбского, стр. 230].

2) Гурий архиепископ Казанский избран с жеребья,—Никон. лет, VII, 231.

в которой читается следующее: «сыну, и то нам възвещаешь, как же то, Богу благоволящу, а великому господареви, господину и сыну нашему, великому королю, Бог положил на сердце и пречистая Богородица и всем благородным князем рускым и бояром тамошним и священником и всему христоименитому Господню людству православные наша християньскые веры детем нашим, полюбили тебе, чтобы тебе быти у них туго епископом»]1).

Поставляемые в епископы платили митрополитам ставленническую пошлину, подобно тому, как платили ее всем епископам поставляемые во священники и диаконы. О размерах этой пошлины в Греции мы говорили выше (I т. 1-я полов., стр. 308/349). Сколь велика взималась она у нас в России, относительно этого мы, к сожалению, вовсе не имеем сведений и за рассматриваемое нами время, как и за период домонгольский.

В период домонгольский был привилегированный монастырь, из которого по преимуществу были браты епископы, это—монастырь Печерский. В наше время мы такого монастыря не находим. Для Московской Руси имел значение Печерского монастыря Троицкий Радонежский монастырь преп. Сергия. Но привилегии доставлять кандидатов в епископы он вовсе не имел (и если хотел приобрести, то вовсе не приобрел). Кандидаты в епископы браты были безразлично из монастырей всей России. Ограничение в сем случае состояло только в том, что они браты были преимущественно из монастырей лучших, т. е. собственнознаменитейших; но это ограничение, как нужно думать, не от того, что хотели предпочитать монастыри лучшие, а от того, что монахи, признававшиеся достойными епископства, жили преимущественно в сих монастырях.

Имеем свидетельства, что между монахами были нарочитые искатели епископства, которые употребляли все свои старания, чтобы получить его. Жизнеописатель преп. Стефана Пермского говорит об его поставлении в епископы: «не бо ведал (преподобный), яко быти ему епископом, и не добивался владычьства, ни вертелся, ни тщался, ни наскакивал, ни накупался, ни наеуливался посулы»2). Знаем и другие подобные свидетельства3).

1)[Памятнн. Павловаcol. 614. В продолжение XVI стол. «в Юго-Западной Руси, пишет С. Т. Голубев в своей книге: Петр Могила, т. I, стр. 245, замещение высших иерархических мест зависело преимущественно от Польских королей, которые присвоив себе название «верховных правителей столиц духовных и всех хлебов духовных», пользовались неограниченными правами при раздаче епископий и монастырей»; ср. стр. 81. Их пример мог иметь влияние на Московских государей].

2)В Памятниках Кушелева-Безбородко, IV, 148 col. 2.

3)Волоцкий князь Борис Васильевич обвинял архиепископа Новгородского Геннадия в том, что он «принял имением сан святительский или мирских князей помощью», см. послание Геннадия к Борису в Памятнн.

По каноническим правилам, упразднившаяся епископская кафедра должна быть замещаема в продолжение трех месяцев со смерти или вообще выбытия епископа1). У нас в России это предписание канонов вовсе не соблюдалось, и кафедры оставались незанятыми по целым годам; а был и такой исключительный случай, что кафедра Новгородская, после завоевания Новгорода Иваном III, была оставляема без епископа в продолжение целых 17-ти лет.

В тех случаях, когда епископы отказывались от кафедр и удалялись с них, у нас было посыпаемо сообразно с 2-м правилом собора во храме Премудрости, которое говорит: «аще который епископ или кто иный архиерейского сана восхощет снити в монашеское житие и стати на место покаяния, таковый впредь уже да не взыскует употребления архиерейского достоинства», т. е. что удалившиеся с кафедр архиереи, слагая архиерейство, становились простыми монахами2).

Павлова № 113, соl. 755 нач. Геннадий отрицает справедливость обвинения, ibid.; но то обстоятельство, что князь мог взводить его, дает знать, что так действительно бывало дело (Монахи из боярских семей добивались архиерейства через свои связи: это было общим и открытым обычаем (как и теперь есть подобные монахи). О купле архиерейских мест,—см. у Максима Грека, т. I, стрр. 139 fin., 140 нач.; т. III, 187). [«На высшиеиерархические места (в Юго-Западной Руси), пишет С. Т. Голубев, стали смотреть, в большинстве случаев, как на доходные статьи,—как на средство скорой и верной наживы. Епископий и богатых архимандритий домогались (прибегая при этом к самым непозволительным средствам) не лица, подготовленные к исполнению высоких иерархических обязанностей, но родовитые шляхтичи, исключительно только занятые вопросами о церковных имениях». См. его книгу Петр Могила, т. I, стр. 245; ср. стр. 298].

1) 4-го всел. соб. пр. 25.

2) См. отреченные грамоты епископов в Памятнн. Павлова № 110 и 112 (и примечания к ним ученого издателя), образцы отреченных грамот в XIVчасти Вивлиофики Новикова, стр. 254, отреченную грамоту Геннадия архиепископа Новгородского в Акт. Экспед. т. I № 384, отреченную грамоту митр. Даниила ibid.№ 185, духовную грамоту митр. Макария в Акт. Ист. т. I, № 172 (бывшие епископы Феодор Суздальский и Нифонт Коломенский называются монахами, в 1485 и 1505 гг.,—Акт. Истор. т. I, №№ 94 и 114, стрр. 139 и 169; в 1585 г. иеромонах Варлаам, бывший епископ Суздальский,—Чтен. Общества Ист. и Древн. 1878 г., кн. III, Махрищ. мон. стр. 10 fin. и 11 нач.); об архиепископе Новгородском Феодосии в Волокол. ркп. № 512 л. 213 (после отречения называется старцем), о патр. Иове в Опис. синодд. ркпп. № 359, стр. 76, старец Иов, бывший патриарх. (Инок схимник Нектарий, что бывал Сибирской архиепископ, 1667 г.,—Дополн. к Акт. Историч. т. V, стр. 101. В 1723 г. иеромонах, бывший митрополит, Описание Ниловой Столбенской пустыни).—О митр. Зосиме, который и по удалении с кафедры присвоил себе сан архиерейский, мы говорили выше, 1-й полов. тома стр. 577 fin.—Знаем один пример, что епископ, оставивший кафедру, потом, довольно спустя времени, возведен был на

В период домонгольский Новгородцы испросили у митрополита своему епископу титул архиепископа (I т. 1-я полов., стр. 376/443). В рассматриваемое нами время епископы двух кафедр успели получить себе титул архиепископа от патриарха Константинопольского, причем, однако навсегда сохранили его за собой епископы только одной кафедры. В 1380 г. получил от патриарха титул архиепископа епископ Суздальский Дионисий (1-ой половины тома стр. 251); но после одного преемника Дионисиева (Евфросина, †1407 г.) титул этот был отнят митрополитами у епископов Суздальских. В 1387—88 гг. получил от патриарха (а, как уверяют греческие акты, от митр. Димина, ibid.стр. 256) епископ Ростовский Феодор; после смерти Феодора (1395 г.) титул был было отнят у епископов, но в 1448 г. митр. Иона снова возвратил его им1), и с тех пор они сохранили его навсегда. [В Полоцке архиепископия учреждена вел. кн. Витовтом, 15 ноября 1415 г. там уже архиепископ: в соборной грамоте. Литовских епископов об избрании и поставлении Григория Цамблака Полоцкий владыка называется «Феодосие архиепископ Долоцкый»,—Памятнн. Павлова стр. 309 (но митр. Фотий в своей окружной грамоте обращается к Феодосию так: «прелщеный не-епископе Полочьскый Феодосие»,—ibid.стр. 329). После взятия (1563 г.) Полоцка Грозным Полоцкая епархия поступила в ведение Московского митрополита и на место епископа Антония туда назначен был бывший Суздальский епископ Трифон с титулом архиепископа Полоцкого, каковой носили и его 3 преемника (по 1578 г.). Покровский И. М.Русские епархии в XVI—ХIХ вв., стр. 400—402. Митр. Макария Истории Русской церкви т. VI, стр. 349—350].

В период домонгольский состав епархиального архиерейского управления был следующий: 1) епископ с находившимся при нем собором пресвитеров или так называемых клирошан, который составлял его административную коллегию, и с состоявшим при нем и его клиросе особом чиновнике—наместнике, который был нарочитым епархиальным судией; 2) не во всех, как нужно думать, епархиях, а только в обширнейших между ними, наместники уездные, которые также имели при себе соборы пресвитеров или клирошан и которые, быв с сими соборами вместе администраторами и судьями известных округов в епархиях, представляли из себя как бы епископских викариев2); 3) уездные

другую кафедру, это именно пример Трифона Ступишина, который в 1551-м году оставил кафедру Суздальскую, а в 1563-м году назначен был на кафедру Полоцкую, см. у Карамзина т. IX, 29 и прим. 93, также в III томе Русской Исторической Библиотеки col. 175.

1) Типогр. лет. стр. 256 fin.

2) О власти уездных наместников как викариев мы говорили в I томе (1-й полов., стр. 331/383) предположительно. Но это должно быть сказано положительно, ибо какими полномочиями обладал в позднейшее время

чиновники низшие, подручные как самим архиереям, так и наместникам уездным, где были сии последние; это—десятинники, собственную обязанность которых составляло собирание на архиереев десятины или дани, но которым был вверен архиереями и некоторый надзор над духовенством.

Епархиальная архиерейская администрация рассматриваемого нами времени имеет свою особую историю в Руси Киевской и свою особую историю в Руси Московской, так что о двух половинах Руси должно быть говоримо в сем отношении отдельно. Мы начнем с Руси Московской, так как она есть собственный предмета наших речей.

На Москве в рассматриваемое время произошли весьма важные перемены относительно епархиального управления и суда, именно—управление вместо соборного стало единоличным и вместо духовного до некоторой степени светским или мирским, суд вместо духовного стал светским.

Управление вместо соборного стало единоличным таким образом, что у архиереев Московской половины Руси исчезли соборы священников-клирошан и что по прекращении существования сих соборов они остались управлять епархиями одним своим собственным лицом.

Мы говорили выше, что соборам при епископах священников-клирошан вообще не особенно трудно было разрушаться. Но если не трудно было им разрушаться, то с другой стороны могли они и сохраняться. У нас в России случилось так, что они исчезли у епископов Московской Руси и сохранили свое существование у епископов Руси Киевской. Из этого обстоятельства, что соборы исчезли не во всей Руси, а только в одной ее половине, ясно следует то, что причины их исчезновения в этой одной половине были не общие, а какие-то местные. Вероятнейшею местною причиной, которою должно быть объясняемо исчезновение в Московской Руси священническо-клирошанских соборов при епископах, нам представляется то, что митрополиты всея России, переселившиеся со времени Максима в Московскую Русь, начали со св. Петра иметь пребывание не у своей кафедры во Владимире, а в одном из некафедральных городов или пригородов своей епархии—Москве. Митрополиты со св. Петра начали жить в Москве, но так как это житие их в ней вовсе не было формальным перенесением кафедры в нее, о чем мы говорили выше: то административный, митрополичий собор пресвитеров или их клирос не был переведен в Москву, а остался во Владимире1). Таким образом, митрополиты, начав жить в Москве,

исключительный наместник митрополита в Киеве, такими же обладали наместники и неисключительные, см. жалованную грамоту Новгородского архиепископа Макария Псковскому духовенству, от 21 Июля 1528 г., в Истории княжества Псковского митр. Евгения, ч. II, стр. 77, № X.

1) Когда архимандрит Михаил-Митяй, избранный в преемники св. Алексею, отправился в 1379 г. в Константинополь на поставление, то ему

по необходимости начали управлять своею митрополичьею епархией без своего собора пресвитеров или без своего клироса, который находился в другом месте. Когда настала возможность того, чтобы из фактической кафедры митрополии Москва возведена была в кафедры официальные, пресвитерский клирос митрополичий мог быть переведен из Владимира в Москву: но возможность эта настала весьма не скоро (в 1354 г. еще только Владимир признан был от патриарха официальным образом за кафедру митрополичью—1-й полов. тома стр. 181), и за очень продолжительный промежуток времени, протекший до сего, митрополиты уже приобрели привычку и вошли, так сказать, во вкус управлять епархией без клироса. А поэтому, вместо того, чтобы переводить последний в Москву, они предоставили ему прекратить свое существование во Владимире, а сами навсегда, как с самого начала пребывания в Москве, остались правителями своих епархий единоличными. Совершенно естественное дело, чтобы епископы следовали примеру своих митрополитов. Пример наших митрополитов относительно того, чтобы превратить епархиальное управление из соборного в единоличное был таким примером для наших епископов, которому они не могли совершенно не

сопутствовали между прочим «крылошане Володимерския»,—Ник. лет. IV, 73 fin. [Клирошане в Московской Руси послемонгольскогопериода упоминаются: в деяниях Владимирского собора 1273-го г. соборные епископские клирошане; в послании неизвестного по имени епископа Владимирского к неизвестному по имени великому князю, сыну Александра Невского († 1263 г.), о неприкосновенности судов церковных говорится, что эти суды судебные пошлины) даны клирошанам (=судящим) на потребу. О митрополите Максиме говорится в летописях, что, перенося кафедру митрополии из Киева во Владимир, он пришел из первого в последний со всем своим клиросом,—так называемая Типографск. летоп. стр. 58 нач., также Степени, кн. I, 378. В междумитрополию между Максимом и Петром, именно—говорится, что после смерти первого отправился в Константинополь искать поставления в митрополиты некий игумен Геронтий, который взял с собой святительскую одежду и утварь, одну икону Богородицы и жезл пастырский «и сановники церковныя» (Степ. кн. I, 414),—эти сановники суть именно клирошане, а название есть перевод греч. ἄρχοντες, как титуловались последние. При митр. Феогносте—Акт. Истор. т. I, стр. 1, col. 1 fin. После Алексея до Киприана,—Карамз.V, примм. 57 и 60. При Киприане—Карамз.V, прим. 254, стр. 99 нач. (при чем употребляется замечательное выражение: «со всем своим клиросом, бело образующим; у самого Киприана в поучении к духовенству 1395-го г., Акт. Ист. т. I, № 11, стр. 20: «иногда бывают сборные церкви, а суть попы крилошане с дьяконы»..; в написанном им житии митр. Петра: патриарх прислал судить Петра «единого от клирик церковных», т. е. одного из чиновников патриархии, Степ. кн. I, 417. Как должно думать, клирошане исчезли или начали исчезать в Московской Руси со времени митр. Ионы. См. 1-ой половины I тома стр. 326/381 примечание 1-ое; ср. о клирошанах при митрр. Кирилле и Максиме, в 1-ой половинеII-го тома стрр. 94—95].

сочувствовать; а поэтому, епископы Московской половины митрополии, как ближайшие к ним по месту их жительства и как составлявшие с ними одно целое в теснейшем смысле этого слова, и последовали их примеру, отстранив от себя свои клиросы и прекратив их существование.—Что касается до епископов Киевской Руси, то и они имели было наклонность последовать примеру митрополитов; но там клиросы успели отстоять себя от их посягательства. В Московской Руси борьба для клиросов с епископами, хотели или не хотели они вести ее, была невозможна, потому что первыми, посягнувшими на них здесь, были сами митрополиты; а в Киевской Руси, которая имела свои предания, не хотели знать нововведений Москвы, хотя они шли и от последних. Затем, тогда как православные государи Москвы должны были покровительствовать стремлению епископов к единовластью, поелику сами стремились к нему же, в Киевской Руси, находившейся в политическом отношении под государями иноверными, древние порядки церкви были под охраною общества!1).

Соборность епархиального управления и его единоличность суть две вещи совершенно различные: первое есть каноническое и то, что—желаемо, второе—антиканоническое и то, к чему вовсе нельзя относиться с сочувствием. Поэтому,—нельзя не пожалеть, что у нас при введении христианства не были учреждены греческие исполнительные должности епархиального управления. Тогда и на Москве, может быть, сохранилась бы у нас соборность епархиального управления в ее вторичной греческой форме (I т. 1 полов., стр. 320/372), ибо отстранить от себя коллегию советников без определенных у каждого члена обязанностей и уничтожить определенные должности с присвоенным каждой кругом обязанностей и прав, как уже мы говорили выше (ibid.стр. 328/383), суть два дела различные. В нашем случае митрополиты, перешедши на жительство из Владимира в Москву, непременно перевели бы с собою в последнюю и коллегию исполнительных чиновников, и эта коллегия и могла бы стать при них вторичным административным собором, на подобие вторичного собора греческого2).

Из сказанного ясно, что митрополиты наши начали править своими епархиями единолично, без участия собора пресвитеров-клирошан, с

1)Из актов Юго-Западной Руси, говорящих об епископских клирошанах, нам известна одна грамота 1366-го г., в которой называется владыка Перемышльский Иларион с своими крылошанами, см. Памятки дипломатического и судебно-делового языка русского, изд. Я. Головацким, Львов, 1867 г., стр. 7 нач.

2)В Кодиновом каталоге архиерейских чиновников о первой пятерице сказано: οὖτοικάθυνταιἐντῇθείᾳἱερᾷσυνόδῳτοῦἀρχιερέως,— у Ралли и П.Т, 531. В 1357 г. у патриарха Константинопольского чиновники были из светских, а не из духовных,—МиклошичаActaPatriarchat. Constantinop. I, 368—375.

того времени, как перенесли пребывание из Владимира в Москву.—Что касается до епископов Московской Руси, то соборы клирошан не были уничтожены у них каким-нибудь административным распоряжением митрополитов (ибо если бы такое распоряжение было, то оно простерлось бы и на Киевскую половину митрополии), а они сами закрыли или уничтожили их у себя, подражая в сем случае митрополитам. А из этого очевидно, что они не у всех епископов закрылись (исчезли) одновременно, а закрывались постепенно,—у одних ранее, у других позднее. Такого свидетельства, из которого бы было видно, что к известному времени ни у одного из епископов Московских уже не было собора пресвитеров-клирошан мы не знаем. На основании одного свидетельства непрямого 1) можно полагать временем окончательного исчезновения соборов у всех епископов вторую половину—конец XV века2).

В период домонгольский епископы наши с находившимися при них соборами пресвитеров-клирошан производили епархиальный суд посредством особых, нарочито на сие назначенных, чиновников,—епископских (кафедральных, в противоположность уездным) наместников, которые, по всей вероятности, избирались из числа самих же клирошан 3) и которые во всяком случае были люди духовного сана. В рассматриваемое нами время у епископов Московской половины митрополии или Московской Руси заняли место духовных наместников в качестве епархиальных судей их светские чиновники, так называемые их архиерейские бояре4).

1) См. ниже.

2)Весьма немного известно нам и таких свидетельств об отдельных епископах, которые говорят еще о существовании при них нашего собора: к митр. Феогносту приезжал в неизвестном году епископ Рязанский судиться с епископом Сарайским из-за пределов епархии «с крылошаны своими» (в Памятнн. Павловаcol. 165 нач.); в Новгороде, как записано в летописи (Никон. V, 66 fin.), в 1416-м году преставился «Наум большой крылошанин святые Софеи» (в летопп. Новгорр. 2-й и 4-й без прибавления: большой).—[Ср. речи о клирошанах в первой половинеI-го тома стрр. 323—328/377—382].

3)В Киевской Руси в позднейшее время они избирались из числа клирошан, и именно—самими клирошанами, а епископами только утверждались, см. в 1-й полов. I тома стр. 326/380. (Митр. Иона поставил в свои наместники литовские своего протодиакона,—у Павлова А. С. col. 570 fin.).

4)О том, что наместник архиерейский есть его судья,—см. Акт. Эксп. т. I, № 103, стр. 79, col. 2, а также договорную грамоту вел. кн. Василия Дмитриевича с митр. Киприаном,—ibid. Наместник владычень судит, по уставу Владимира, вместо епископа,—см. Карамзинат. I, прим. 506, стр. 139. Боярин архиерейский (=судья)—монах,—Акт. Эксп. т. I, № 85; Историч. чтения о языке и слов. Акад. Н. 1856—1857 гг., стр. 203. Бояр-судей у архиереев по нескольку,— там же и Горчакова М. И.О недвижимых имениях, Приложж. стр. 52. Под 1515 г. митрополичьи Владимирские наместники называются черными,—Акт. Эксп. т. I, № 159; под черным наместником был еще белый, из светских.

Светские чиновники должны были явиться при наших архиереях с самой минуты открытия у нас епископских кафедр. Князья наши предоставили епископам на их содержание десятину или десятую часть своих оброков с населений епархий; по причинам, которые мы указывали выше, они устроили при этом дело так, чтобы десятина была взимаема с населений самими епископами. Но поелику найдено было за пристойнейшее, чтобы десятина была собираема людьми не духовными, а мирскими или светскими: то князья тотчас же и должны были дать епископам светских чиновников, которые бы могли быть сборщиками десятины или десятинниками 1). С течением времени епископы завели у себя обширные хозяйства, к которым прибавились потом, в позднейшее время, недвижимые имения в смысле вотчин, населенных крестьянами. Для ведения различных частей хозяйства и для надсмотра над ними, для заведывания и управления вотчинами, нужны были приставники и приказчики: эти последние вместе с прежде них бывшими у архиереев светскими чиновниками и составили штаты архиерейских служилых людей, которые по степени своей заслуженности и по своему служилому старшинству разделялись на четыре чиновные статьи: слуг, боярских детей, дворян и бояр, при чем под слугами не должно разуметь служителей или холопов, непосредственно работающих, а именно приставников, надсмотрщиков, вообще чиновников, и при чем бояр вовсе не должно приравнивать к княжеским боярам, а понимать как старших по чину, по личной или родовой заслуженности, между самими служилыми людьми архиереев2). В древнее и старое время как у князей наших, так и у епископов не было отделяемо официально-административное от хозяйственного, и весь штат светских служилых людей безразлично был употребляем архиереями и на службы хозяйственные и на ту службу официально-административную, которую пред-

1) Владимир, назначив десятину построенной им в Киеве церкви Богородицы, вдал первую Настасу Корсунянину (Лаврент. и Ипатск. лета, под 996 г.). Анастас, без всякого основания считаемый за протопопа и на самом деле долженствующий быть принимаемым за человека светского, был поставлен от Владимира начальником над сборщиками десятины или десятинниками церкви св. Богородицы (Александр Невский в 1259 г. дал десятину церкви в Ростове. Слова неизвестного епископа Владимирского в послании к сыну Александра Невского, что при последнем еще была даваема церкви десятина, должно понимать так, что только сам Александр от себя давал десятину. А слова: «оже церкви та ограблена» должно понимать так, что сыновья Невского перестали давать десятину. Об отнятии десятины у церквей после нашествия Монголов сравнивай предисловие к ярлыку, данному митр. Петру).

2)Должно отличать и дворян от дворян: первые были служилые люди указанного класса; вторые были слуги или служебники (дворовые) у всякого класса служилых людей (они были у тиунов и у недельщиков).

назначено было и ввелось у нас исправлять при архиереях светским, а не духовным, людям с самого открытия у нас архиерейских кафедр1).

Эти-то светские служилые архиерейские люди и являются в рассматриваемое нами время при архиереях Московской Руси отправителями или, точнее выразиться, обладателями епархиального суда, что на деле повелось в таком виде, что в епархиальные судьи начали быть ставимы архиереями вместо духовных наместников их старшие бояре, подразумевается—каждым архиереем один боярин, а не одновременно многие.

Каким образом случилось на Москве это крайне антиканоническое и крайне противное духу церкви так сказать омирщение епархиального епископского суда, с совершенною обстоятельностью мы объяснить не в состоянии и можем только высказать представляющиеся нам наиболее вероятные предположения.

С древнего времени мы находим при наших архиереях низших светских чиновников-тиунов2). В чем состояли обязанности тиунов в древнее время, мы вовсе не знаем; относительно позднейшего времени нам известно, что они были полицейскими чиновниками, наблюдавшими за поведением духовенства кафедральных архиерейских городов, а в особенности за поведением духовенства, приезжегов кафедральные города из уездов (в Москве—за поведением духовенства, стекавшегося со всей России, о чем ниже3). Но есть вся вероятность думать, что в древнее и

1) [О митрополичьих боярах, дворных людях и слугах в 1379 г.,— см. в первой половине сего тома стр. 242]. Бояре митрополичьи под 1378 г.,—Никон. лет. IV, 67. В договоре м. Киприана с вел. кн. Василием Дмитриевичем новые бояре после митр. Алексея, у него 5 бояр (в том числе чернец),—Акт. ист. т. I, № 9, стр. 4 fin., № 215 fin.; бояре во Владимире,—Акт. Эксп.т. I, № 11; стольник в 1396 г.,—Никон. лет. IV, 266; боярин и стольник уп. при сношениях с Новгородцами. У митр. Ионы бояре,—Акт. ист. т. I, № 43, стр. 86, col. 2; Павлова стр. 541 нач. Сын боярский у митр. Феогноста в 1330 г.,—Никон. лет. т. III, стр. 158. У епископа Рязанского бояре в XVвеке,—Д. И. Иловайского История Рязанского княжества, стр. 290. Архиереи заменили духовных чиновников светскими, между прочим, потому, что последние были более послушны.

2)В первом издании 1-й половины I-го тома нами опущено об этих архиерейских тиунах, потому что было не досмотрено нами свидетельство об их существовании уже в период домонгольский; см. его во 2-м издании, стр. 388, прим. 2-е. Под тиуном тут, очевидно, разумеется наш тиун 1 епископский. [Из позднего времени мы имеем указание на то, что тиуны у архиереев менялись погодно, как и десятинники. Русская Историч. Библиоитека, т. II,col. 882 fin., 1615 г.].

3)О полицейских обязанностях тиунов в позднейшее время см. Стоглава гл. 69, Казанск. изд. стр. 326, и Акт. Эксп. т. II № 223; т. III № 264 (В Летописи занятий Археогр. Коммиссии, выпуск 1, отдела V—VIстр. 31 subfin., указывается грамота Вологодского архиепископа 1629 г. на тиунство одному сыну боярскому, с обозначением в ней прав и обязанностей тиуна). [См. ниже стр. 65 в «Приложениях» к сему отделу].

позднейшее время тиуны были также и главным образом чиновниками судебными—помощниками епархиальных судей1). В гражданской администрации нашей должность тиуна вообще была должностью судьи (отчасти самостоятельного, преимущественно же—несамостоятельного, низшего чиновника, исполняющего обязанности судьи при высшем чиновнике административном2); а так как названия обыкновенно получаются чиновниками от свойства их должностей, то этим и дается основание предполагать, что архиерейский тиун был чиновником судебным. По своим полицейским обязанностям наш тиун вполне соответствовал светскому чиновнику греческой церковной администрации экдику3); но экдик был не только полицейским надзирателем над духовенством, но отчасти и судьей, именно—судьей духовенства и монахов в делах недуховных,—в гражданских исках и в преступлениях уголовных4). По сейчас сказанному нам представляется совершенно вероятным предполагать, что в древнее время наши архиерейские тиуны, состоя помощниками и подручниками кафедральных наместников, производили над духовенством и мирянами суд по делам не собственно духовным, принадлежавшим к юрисдикции епископов5). Если мы допустим это, то и представится до некоторой степени возможным объяснить, как могло случиться, что у Московских архиереев сменили духовных наместников в качестве епархиальных судей светские бояре. Из двух судей архиерейских один был светский с самого начала; но если к архиерейскому суду с самого начала законным образом допускаемы были чиновники светские: то не совсем невозможно было светским служилым людям архиереев, в их стремлении к захвату, добиться того, чтобы сделать приемлемым софистическое заключение, т. е. их несправедливое притязание, будто суд может быть отдан им и весь сполна. Сравнение Руси Московской с Русью Киевской, в которой светские служилые люди архиереев, конечно, были одни и те же по своим наклонностям и стремлениям с москов-

1) О том, что тиун епископский есть судья—ясное свидетельство в Акт. Истор. т. I, № 111, стр. 164; довольно ясно также и в Стоглаве стр. 324; в Макарьевских Четь-Минеях под 31 Декабря: о еже суда церковного не обидети, ни судити без владычня тиуна.

2)Обязанности судьи требуют специального знания законов и обычаев; а поелику административные чиновники с правом суда могли не обладать этим знанием, то при них всегда и состояли специалисты по части суда—тиуны.

3)См. 4-го всел. соб. пр. 23 sub fin.

5) См. у Ралли и П.IV, 530 fin., и V, 531.

5)Духовенству предоставлялось право ведать судом и татьбу с разбоем,— Акт. Эксп. т. I, №№ 19, 28, 36, 37, 41; Акт. Истор. т. I, №№ 2, 15 и 58. Холопство перед Стоглавым собором (кабалы) ведалось архиереями,—Заметки для истории Стоглава в Летописях if. G. Тихонравова,в. V, стр. 138 нач. В 1504 г. великий князь освободил митрополичьих крестьян Московского и Владимирского уездов от своего суда и от своих даней,—Акт. Эксп. т. I, №139, стр. 110.

скими и в которой они не учинили нашего захвата, и здесь также дает знать, что в Московской Руси были какие-то особенные обстоятельства, содействовавшие тому, чтобы неневозможное стало в ней действительным фактом. Эти особенные обстоятельства могут быть указаны. Со времени св. Алексея начали «приказываться» или поступать на службу к митрополитам не только низкоразрядные служилые княжеские люди, но и люди очень родовитые (см. 1-й полов. тома стр. 224)1). Людям родовитым естественно было иметь сверх должныеи совершенно недолжные притязания, и они-то и могли достигнуть того, чтобы захватить всю судебную епархиальную власть у митрополитов в свои руки и таким образом превратить у них церковный суд из духовного в светский.

Когда именно случилось превращение, совершившееся предполагаемым нами образом, остается неизвестным. Но имеем основания думать, что у самих митрополитов оно случилось более или менее вскоре после св. Алексея, если только еще не при нем самом. Так как и в сем случае, как при уничтожении соборов пресвитерско-крылошанских, епископы последовали за митрополитами, от которых и здесь пошло начало, не в следствие прямых указов и приказов со стороны последних, а только подражая их примеру: то и здесь, как там, наше превращение суда у епископов должно было случиться не вдруг и не у всех единовременно. В сем отношении мы знаем, что в концу XV—началу XVIвека оно было у Московских епископов более или менее, если не совершенно, общим2). (Так как у всех епископов превращение могло совершиться не вдруг, то из сего и следует, что у самих митрополитов оно имело место более или менее вскоре после св. Алексея).

Мы сказали выше, что епархиальное управление в Московской Руси не только превратилось из соборного в единоличное, но и стало до некоторой степени вместо духовного светским. Уездные наместники архиереев, в каких епархиях, они были, представляли собою чиновников не только судебных, но и административных: с правами полномочных заместителей самих архиереев они управляли известными округами или известными частями епархий. Но и в эти уездные наместники,

1) Начал принимать на службу к себе больших бояр еще митр. Феогност: в договоре митр. Киприана с вел. князем упом. бояре, которые приказались при Феогносте. Св. Алексей принимал их потому, что тогда это было так у патриарха в Константинополе? См. также слова Курбского о службе у архиереев благородных мужей светлых родов, по изданию Устрялова стр. 121.

2) См. в. 1-й полов. тома стр. 621 fin., укоризны архиереям Ростовского священника Георгия Скрипицы. Так как превращение епархиального суда из духовного в светский могло случиться только уже после того, как исчезли у архиереев соборы пресвитеров-клирошан: то позднейшим временем превращения суда определяется до некоторой степени позднейшее время исчезновения соборов.

в след за наместниками кафедральными, начали быть ставимы архиереями вместо духовных лиц их светские бояре1). Таким образом, в тех епархиях, в которых были уездные наместничества, не только духовенство во всем духовном стало быть судимо светскими людьми, но отчасти теми же светскими людьми стали быть замещаемы и священнические места, ибо наместники имели право этого замещения (конечно, без права посвящения, для чего они отсылали определявшихся ими на места кандидатов, к епископам).

Итак, в рассматриваемое нами время в Московской половине Руси произошла та перемена с епархиальным архиерейским управлением в теснейшем смысле этого слова, что из соборного оно стало единоличным и из духовного отчасти светским, и та перемена с епархиальным архиерейским судом, что из духовного он стал светским. Но как одна, так и другая перемена началась не тотчас после нашествия Монголов и обе они, как нужно думать, окончательно совершились более или менее не скоро. А поэтому, историю епархиального архиерейского управления и суда в Московской Руси за рассматриваемое нами время должно разделять на две половины (определенной границы между которыми, по сказанному выше, не может быть проведено): первую половину, когда управление оставалось соборным и вполне духовным, а суд оставался духовным, и вторую половину, когда управление стало единоличным и отчасти светским, а суд стал светским.

Пока управление оставалось соборным, архиереи управляли епархиями с соборами пресвитеров-клирошан. Частных сведений относительно этой соборности управления мы так же совершенно не имеем за рассматриваемое нами время, как и за период домонгольский. Само по себе вероятно предполагать имеющее приложение ко всем вообще президентам коллегий, что одни из епископов имели наклонность к тому, чтобы управление было строго соборным и что другие напротив имели желание и стремление возвышать свою собственную власть над властью собора.

После того, как управление стало единоличным, архиереи начали управлять епархиями при помощи исполнительных чиновников, каковыми были: дьяки с большими или меньшими штатами поддьяков, т. е. секретари с штатами канцелярских чиновников, ведшие письменную часть, и казначеи, в древнейшее время называвшиеся печатниками 2),

1) Во Псков стали быть назначаемы архиепископами Новгородскими их наместники из людей светских не позднее начала XV века, см. 1-ю Псковскую летопись в Собр. летт., т. IV, стрр. 197, 205, 215 fin., 232 fin., 236; (т. V, 18; НикитскийОчерк внутренней истории Пскова стр. 318—319. В Новгороде в 1478 г. наместник у архиепископа из светских,—Собр. летт. т. VI, стрр. 33, 202, 220; VIII, 199; см. также Никитского Очерк внутренней истории Новгорода).

2)Митрополичий печатник архимандрит Дорофей, сопутствовавший Михаилу-Митяю в Константинополь (Никон. лет. IV, 73) и умерший в 1406 г.

которые с одной стороны скрепляли административные акты, когда это требовалось по их роду, архиерейскими печатями, а с другой стороны взимали за акты следовавшие с них пошлины (Казначеи у архиереев как будто и в позднейшее время были по преимуществу, если не исключительно, из монахов, а не из светских чиновников. Это нужно объяснять, с одной стороны, тем, что находили неприличным, чтобы светские люди обладали и распоряжались архиерейскою, как бы священною, печатью, а с другой стороны—тем, что в казначеях архиереи хотели иметь своих старших келейников: Максим Грек называет митрополичьего казначея протосинкеллом)1).

Но если сейчас сказанное нами справедливо, то в отношении к казначеям представляла собой исключение кафедра Новгородская. В Новгороде в древнее время до архиепископаСимеона, который управлял епархией с 1415 по 1421 г., казначеи у архиепископов были из светских2) и только с него начали быть ставимы из монахов. В житии архиепископа Евфимия Вяжицкого, который поставлен был Симеоном в казначеи первый из монахов, читается: «сей убо первый казначей во инодех бысть, якоже и лепо есть; преже бо того в древних вси казначеи миряне бяху»,—в Памятнн. Кушелева-Безбородко, IV, 18, col. 1 sub fin. (Только не разумеются ли в житии под мирянами не светские чиновники, а белые священники?).

Пока епархиальный суд оставался духовным, судьями при архиереях были их кафедральные наместники, которые до тех пор, как существовали при архиереях клиросы, избирались из числа самих клирошан 3), а в остальное время, на которое они пережили клиросы, назна-

(Карамзин, к т. V примеч. 254, col. 104), должен быть принимаем за митрополичьего казначея. Впоследствии печатниками назывались помощники казначеев.

1) См. 1-й полов. тома стр. 816, прим. 1.

2)[Бояре в Новгороде упомин. еще в 1331 г.: в рассказе о посвящении архиеп. Василия летопись называет двоих бояр Новгородских, пошедших с ним к митр. Феогносту в Волынскую землю, а потом выражается так: «Василий владыка Новгородский в то же время от митрополита пойде с своими бояры»,—Поли. собр. русс. летт. т. IV, стрр. 75—76; Новгородская летопись по Синодал. списку стрр. 326—327. В шестидесятых годах XV в. (1463—1465 гг.) архиепископ Новгородский Иона посылал к митр. Феодосию «бояр своих»,—Памятнн. Павлова,col. 699. Среди бояр архиеп. Геннадия был князь Иван Кривоборский, упоминаемый в грамоте вел. князя Ивана III (1488 г.)Акт. Истор. т. I, № 285, стр. 521, col. 1. Упоминаются «сын боярский» архиеп. Ионы (1461 г.),—там же, № 275, стр. 507, col. 2; «слуга Федор» архиепископа Евфимия Вяжидкого (1458 г.),—там же № 269, стр. 500, col. 2; у архиеп. Макария (1535 г.) князь М. Оболенский,—Поли, собр. русс. летт. т. VI, стр. 294].

3)Так было в позднейшее время в Киевской Руси (см. ниже), а относительно наместников уездных имеем свидетельства, говорящие то же,

чались архиереями по их личному усмотрению. Относительно объема судейских прав или полномочий кафедральных архиерейских наместников мы не имеем ни прямых сведений, ни указаний: нужно думать, что по делам меньшей важности они постановляли приговоры сами и что дела большой важности они докладывали для постановления приговоров архиереям с соборами клирошан, а по исчезновении последних единолично первым. Из духовного в светский, как мы говорили, епархиальный суд превратился таким образом, что обязанности кафедрального наместника или епархиального судии архиереи начали поручать вместо духовных лиц одному из числа своих светских бояр. Этот светский кафедральный наместник первоначально назывался, как кажется, также наместником 1); а потом ему усвоено было название или титло архиерейского боярина в теснейшем смысле этого слова и κατ’ ἐξοχήν(В Новгороде боярин-наместник или боярин-сановник был отличаем от других архиепископских бояр тем, что назывался боярином Софийским, тогда как другие бояре—боярами архиепископскими,—Волок. ркп. № 410 л. 50 нач.2); может быть и в других местах он был отли-

и в истории Московской Руси, см. также ниже. Впрочем, известные слова епископа Владимирского Симона к монаху Печерскому Поликарпу: «аще бы ты был достоин, своима рукама наместника тя поставил был в обе епископии—Владимеру и Суздалю», дают знать, что уже в древнее время епископы могли ставить наместников и не из числа своих клирошан. (Архиепископ Новгородский Геннадий сделал преп. Иосифа Волоколамского своим наместником в Волоколам. округе,—Житие Иосифа, написанное неизвестным, но изд. К. И. Невоструева, стр. 47: «Толико же (Геннадий) почиташе мужа (Иосифа), яко и наместника своего церквам Волоцким створи и, и вся оправдания и вины церковные вручи ему, еще же и плодоношения града того в епископи и от доход церковных некая монастырю его даровав в вся лета епископства своего».—Архимандрит Печерский в 1474 г. был наместником митрополии Киевской,—запись на Академ. ркп. № 43 (Златоструй). [Описание рукописей архим. Леонида вып. II, стр. 67: «написана... книга сия... повелением господина Иоана архимандрита Печерского и наместника митрополии Киевьской». Ср. запись на Патерике 1 Кассиановской (Акакиевской) редакции у Д. И. Абрамовича иссл. о К.-Печерск. Патерике, Спб. 1902 г., стр. 67. Митр. Иона ставит наместника, «совсеми бояры обговоря» (с своими или великого князя?),—Акт. Историч. т. I, № 48; Памятнн. Павлова, № 69, col. 570].

1) Упоминаемый в Новгородских летописях под 1476 г. наместник архиепископа Новгородского Юрий Репехов, как кажется, был наместником кафедральным, а не одним из уездных.

2) [«Егда начнут кликати многолетье всем православным христианом, и тогда архиепископ говорит Софейскому боярину и диаком великого князя и честным людем и всем православным христианом: будите здоровы»,— см. у А. П. Голубцова Чиновник Новгородского Софийского собора, М. 1899 г., стрр. 253—254 или Чтения И. О. И. и Др. Росс. 1899 г., кн. II. В сказании об обретении мощей Никиты епископа Новгородского в 1558 г. говорится о болярине, которому в Новгороде были поручены церковные дела (боярин архиепископский, данный архиепископу царем).

чаем от прочих бояр подобным образом). В началеXVII в. мы находим, что боярин-наместник разделял обязанности епархиального судии с архиерейским дворецким (боярином архиерейским, который заведовал принадлежавшими кафедре архиерея вотчинами)1). Если это было так уже и в рассматриваемое нами время2), то должно думать, что дворецким был предоставлен архиерейский суд над духовенством, находившимся в архиерейских вотчинах. Помощниками в качестве судей как духовных наместников, так и последующих светских бояр, со всею вероятностью должны быть предполагаемы архиерейские тиуны, о чем мы говорили выше. Исполнительными чиновниками при одних и при других были дьяки с поддьячими и потом еще особые рассыльные или посыльные для доставления на суд лиц обвиняемых, для производства справок и дознаний на местах преступлений и для приведения в исполнение судебных приговоров. Общее название их было недельщики, так как они исполняли свои обязанности понедельно, но также назывались они приставами, от того что приставлялись к виновным,—доводчиками, от того что, производя дознания, доводили на последних,—и праветчиками, от того что ставили виновных на правеж, [который состоял в том, что неплатящего должника в течение известного времени, ежедневно, кроме праздников, ставили пред судом или приказом, где он был обвинен, и в продолжение нескольких часов били батогами по ногам]3).

Принадлежавший к составу центральной епархиальной администрации архиерейский тиун кроме того, что был, как необходимо предполагать, помощником епархиального судьи, представлял еще из себя, как мы говорили, полицейского чиновника. В чем состояли его обязанности в сем последнем случае, нами указано выше.

Пока архиереи Московской Руси управляли своими епархиями соборно, при участии пресвитеров-клирошан, до тех пор и их уездные наместники, в каких епархиях эти наместники были, управляли своими округами или своими частями епархий также соборно, при участии тех же пресвитеров-клирошан. Как наместники кафедральные избирались из числа самых кафедральных клирошан, так и наши наместники

1) См. Акт.Ист. т. II, № 355, стр. 422, col. 1 (У митр. Иоасафа боярин сын Богданов, дворецкий—Игнатий Черт,—Акт. Эксп. т. I, № 184, стр. 161).

2) В деяниях Стоглавого собора дворецкий является как судья,—гл. 69, Казанск. изд. стр. 323: но как судья над крестьянами ли только архиерейскими или и над духовенством, ясно этого не видно.

3) «Дворяне» у наместников и их тиунов, употребляемые как недельщики и пристава,—Акт. Эксп. т. I, № 37, стр. 29; также № 5 subfin. См. также о дворянах у тиуна монастырского, ibid.№ 6 fin-, стр. 3; № 34. О недельщиках см. у митр. Евгения История Пскова, IV, 96 subfin.

избирались из числа клирошан самых наместничеств1). Что касается до объема власти уездных наместников, как администраторов и судей, то относительно власти административной мы уже говорили, что она была совершенно полною и простиралась до назначения на священнические места; к этому мы должны только прибавить, что, судя по одному известному нам примеру, можно думать, что некоторые архиереи и иногда несколько ее ограничивали2). Власть судебная должна быть представляема более или менее полною; но, однако она имела и некоторые ограничения, так что иные дела, каковы напр. относившиеся к спорам о земле, наместники представляли или посылали для доклада самим архиереям3). На тот суд наместников, который принадлежал им вполне, существовало право апелляции к суду самих архиереев4).

Когда исчезли соборы пресвитеров-клирошан у самих епископов, эти соборы исчезли и у их уездных наместников, так что и эти последние, подобно самим епископам, стали правителями своих округов единоличными. Поелику они были не только правителями, но и судьями, то в качестве последних, подобно наместникам кафедральным, они имели помощниками при себе тиунов, что мы знаем уже положительно5), и чиновников исполнительных имели тех же самых, что и кафедральные наместники, т. е. не только дьяков с поддьячими, но и недельщиков. После того как должность кафедральных архиерейских наместников присвоили себе светские бояре архиереев, и на должности уездных наместников начали быть назначаемы они же—бо-

1) Кроме того, что так это было в позднейшей Киевской Руси, о чем ниже, об этом известно нам и из истории Руси Московской: в Пскове до 1435 г. наместники архиепископа Новгородского были из самих Псковичей, т. е. из числа самих здешних наместнических клирошан,—см. 4-ю Новгор. лет. и 1-ю Псковск. лет. в Собр. летт. IV, 58 и 209 (О клиросе во Пскове в концеXIVв. см. в грамоте митр. Киприана в Акт. Ист., т. I, № 8, стр. 17).

2) Архиепископ Новгородский Макарий ограничил в 1528 г. власть своего Псковского наместника тем, что запретил ему без своего ведома определять на места пришлых священников, см. его грамоту в Истории княжества Псковского митр. Евгения, II, 83 sub fin.

3) В 1517 г. Владимирский наместник митрополита судил спорное дело о земле и для постановления приговора и для выдачи оправленной стороне правой грамоты докладывал его митрополиту,—Акт. Юридич. 1838 г. № 16, стр. 29 fin. Cfrжалованную несудимую грамоту Новгородскому митрополиту Варлааму 1598 г., напечатанную в I т. Дополни, к Акт. Ист., № 148, стр. 251, col. 2.

4) О проездном суде наместников,—для разбора дел по апелляциям к наместнику,—см. Акт. Эксп. т. I, № 37, стр. 29. Высокое общественное положение епископских наместников в древнее время видно из того, что они являются при князьях вместе с их старшими боярами при заключении международных договоров,—Собр. госуд. грам. и догов. т. II, стр. 6 sub fin.

5) См. напр. Акт. Юридич. Калачева т. II, № 173; Акт. Эксп. т. I, № 159.

яре1). Но, как кажется, с этой должностью в отношении к ее захвату боярами было несколько иначе, чем с должностью кафедральных наместников. Последняя, быв у каждого архиерея раз захвачена боярами, уже навсегда стала их неотъемлемойсобственностью, так что после первого захвата были назначаемы на нее уже постоянно и исключительно они; в отношении к наместничествам уездным этого постоянства, как кажется, не утвердилось, так что в перемежку с боярами продолжали быть назначаемы на них и лица духовные 2). Были уездные наместничества, представлявшие собою исключение и замещавшиеся постоянно лицами духовными; это—Киевское и Новгородско(Новогрудско)-Виленское наместничества митрополитов в Литве, пока они сохраняли за собою последнюю (и если только уже до окончательного отделения Литвы в особую митрополию явился на Москве обычай ставить уездными наместниками светских архиерейских бояр). Причиною особого поведения митрополитов по отношению к двум этим их наместничествам должно быть полагаемо то, что между епископами Киевской половины Руси не ввелось обычая ставить в свои наместники лиц светских и что митрополиты считали себя обязанными и находили нужным сообразоваться в сем случае с обычаями киевскими. Однако и в сем случае они отступили от обычаев киевских в том, что уничтожили при своих помянутых двух наместниках соборы пресвитеров-клирошан, сделав их, как были сами, правителями единоличными3). Полномочия, принадлежавшие уездным архиерейским наместникам, видны из настольной грамоты, данной митр. Ионою его Виленскому или Новгородковскому наместнику. В грамоте читается: «Учинили есмо наместником в своей митрополии своего старца и протодьякона, на имя (по имени) Михаила, приказали есмо ему наше место держати в Вильне и в Новегородку....: и оправдания вся церковная и суды и дела духовная приказали есмо ему оправляти и сел церковных и наших строити, люди огвсюль блюсти и до-

1) В 1-й Псковской летописи под 1454 г. записано: «бысть пожар зело велик в граде Пскове: загореся от Прокофьева двора владычня наместника»,—Собр. летт. IV, 215 subfin. Этот Прокофий как будто не священник, а светский человек; а если бы это было так, то мы имели бы тут указание на время, не позднее которого уездные наместники начали быть назначаемы архиереями из их бояр.

2)В грамоте вел. кн. Василия Ивановича от 1515 г. митрополичьи Владимирские наместники называются черными,—Акт. Эксп. т. I, № 159. Но с совершенною вероятностьюдолжно предполагать, что прежде 1515 г. у митрополитов уже бывали во Владимире наместники белые или светские (В 1517 г. наместник митрополитов во Владимире—светский: Акт. Юрид. 1838 г. № 16). [Митр. Иона адресует свое послание «сущему наместнику Полотьскые епискупья, нареченному в настоятельство того столца, старцу Каллисту»,—Памятнн. Павловаcol. 613].

3)См. 1-й полов. тома стр. 340, о смене митр. Киприаном его Киевского наместника, при чем не говорится о крылошанах.

зирати; той же наместник, по благословению нашего смирения и по наказанию, должен есть вся церковьная и духовная дела оправляли, колика сила, и Христовы божественные церкви святыми антимисы (sic) новоставленые освящати, а ветхые подтверьжати с именем нашего смирения; также и дьяком, хотящим в дьяконы поставлятися и в попы свершатися, с испытанием всяко довольно духовным достойным даеть свои грамоты» на то, чтобы они, как назначенные им на места, были посвящаемы соседними, ближайшими для каждого из них, епископами1). Что сейчас указанные полномочия принадлежали не одним только, исключительным по своему положению, наместникам митрополитов Киевскому и Виленскому, как можно было бы подумать, а и всем вообще архиерейским наместникам, это видно, подлежавшие, из того, что над нашей грамотой в некоторых списках читается надписание: «жалованная грамота на наместничество на Киевское или на иное на которое наместничество», см. в Акт.Юридич.; во-вторых, из того, что высшее административное право—назначать на священнические места принадлежало и другим наместникам2).

Когда успели вполне определиться обязанности десятинников, как епархиальных архиерейских чиновников,—в период ли еще домонгольский или уже после, остается нам неизвестным. В рассматриваемое нами время в Московской Руси они являются с этими вполне определившимися обязанностями как чиновники двойные,—административные в теснейшем смысле этого слова и вместе судебные. В качестве чиновников собственно административных они имели благочиннический надзор за духовенством своих десятин; в качестве чиновников судебных они судили духовенство и мирян (насколько последние подлежали суду епископов) в делах меньшей важности. Что касается до надзора, то не позднее, как со времени митр. Киприана быв назначаемы на свои должности погодно или быв переменяемы на них ежегодно, они, подлежавшие, при занятии своих мест осматривали ставленные или отпускные грамоты у священников и диаконов десятин, дабы видеть, нет ли между теми и другими самозванных или запрещенных, и во-вторых— по разу в год объезжали десятины. Поелику десятинники были люди

1) В Памятнн. Павлова № 69, также в Акт. Ист. т. I, № 48, и в Акт.Юридич. Калачова т. II, № 167. [Ср. 1-ую половину I тома стр. 332/387].

2) См. жалованную грамоту архиепископа Новгородского Макария Псковскому духовенству, от 21 Июля 1528 г. в Истории княжества Псковского митр. Евгения, ч. Н, стр. 83 fin. sqq(У патриархов в Костроме был приказ, потому что [там было] наместничество: так во всех наместничествах,—Описание докумм. и дел Синода, I, col. 200—201. В позднейшее время приказы и в малых городах—Юрьевце, см. автобиографию прот. Аввакума, моя рукопись л. 12 fin. и об. У Рязанских митрополитов упом. Казенный приказ, Судный приказ духовных дел, Духовный приказ,—см. Пискарева Древния грамоты стрр. 27, 30, 88, 97, 114, 120. У Холмогорского архиерея два приказа,—см. Икону дел патриарших).

светские, то необходимо думать, что и суд над духовенством и мирянами первоначально был предоставлен им только по делам недуховным; но в позднейшее время, когда высший недуховный и духовный суд у архиереев присвоили себе бояре, и они—десятинники стали низшими судьями сколько недуховными, столько же и духовными 1). В отношении к администрации десятинникам кроме надзора над духовенством было еще поручено выдавать так называемые венечные знамена или письменные дозволения на совершение браков. Как чиновники судебные десятинники имели помощниками при себе тиунов и исполнительными чиновниками—недельщиков2). Мы сказали, что не позднее, как со времени митр. Киприана, десятинники назначаемы были на свои, должности погодно. Это—для целей так называемого «кормления». Своих многочисленных светских служилых людей архиереи содержали таким образом, что одним драли жалованье, другим предоставляли в поместье свои вотчины3), а иных назначали для кормления на должности хозяйственно-вотчинные или церковно-административные, какова десятинничья. Человеку давалась на известное время какая-нибудь должность, с которою соединены были оброки и пошлины, и, покормившись на ней этими оброками и пошлинами, он обязан был другое известное время служить архиерею даром. Чтобы кормящие должности, к каковым принадлежала десятинничья, как можно чаще обходили круг светских архиерейских чиновников, которые составляли разряд кормленников, и вошло в обычай назначать их на должности погодно, или по крайней мере вошло это в обычай относительно именно должности десятинничьей4).

1)Епископы освобождали церкви от суда десятинников и подчиняли своему собственному суду. Так напр. митр. Макарий освобождает уставной грамотой своей 1542 г. духовенство сельских церквей Дмитровской десятины, принадлежавших Николо-Песношскому монастырю, от суда десятинников: «а десятинницы мои тех попов не судят, а кому будет до них каково дело, и яз Макарей митрополит всея Русии сам их сужу»,—Акт. Арх. Эксп. т. I, № 197.—(Митр. Иона возложил исправление Вятского духовенства на своего десятинника, а наместника духовного не послал).

2)При митр. Ионе при десятиннике (боярине)—дворяне: «десятильник мой Юрий конюший.... Моего боярина Юрия конюшего самого убили в улог, а дворян моих перебили на смерть». Грамота ок. 1451 г. в Памятнн. Павлова, № 70, col. 573—574.

3)[На отдачу земель в поместья митрополичим детям боярским есть указание в судном списке 1498—1505 г.,—Акт. Юридич. 1838 г., №8, стр. 14. Стоглавый собор предписывает (по Казанск. изданию стр. 322) лишать бояр и дворецких, уличенных в неправом суде, их поместий].

4)Что десятинники назначаемы были на свои должности погодно, прямое известие относительно сего мы читаем у иностранца Антония Поссевина в его комментарии De rebus Moscoviticis, ad religionem spectantibus, в Supplementum ad historica Russiae monumenta, p. 23, col. 1. Наши акты говорят об этом только не прямым образом, впрочем с совершенною ясностью:

В позднейшее время принадлежали до некоторой степени к органам епархиальной администрации кафедральные и уездные городские соборы. Пока существовали при епископах коллегии пресвитеров-клирошан, эти клирошане выдавали антиминсы к вновь строящимся церквам и они же ездили освящать их (если церкви были не слишком далеко от епархиальных или наместнических городов)1). Когда коллегии пресвитеров-клирошан исчезли у епископов Московской Руси, право выдавать антиминсы к церквам и освящать их предоставлено было здесь священникам кафедральных и уездных соборов. Затем, как одним, так и другим, соборам предоставлено было право выдавать венечные знамена в своих городах.

Наконец, к составу епархиальной администрации могут быть еще до некоторой степени причислены поповские старосты. В рассматриваемое нами время приходское духовенство наше платило архиереям подати и разные пошлины. Но подати архиереям и некоторые пошлины взимались с духовенства таким образом, что между отдельными платившими единицами каждой десятины, как податной округи, должна была производиться раскладка. Для производства этой раскладки и выбираемы были из числа священников десятин уполномоченные, которые назывались поповскими старостами. Не имея официальной обязанности надзирать над духовенством, они могли быть помощниками десятинников в надзоре над ним как бы полуофициальными2).

десятинники получали пошлину, называвшуюся въездным (см. ниже); но эту пошлину они получали ежегодно, а следовательно—и на десятины въезжали ежегодно. Что ежегодное въездное десятинники получали уже во времена митр. Киприана, см. его договорную грамоту с вел. кн. Василием Дмитриевичем,—Акт.Эсп. т. I, № 9, стр. 5, col. 2.—(У наместников, живших на наместничествах, свои десятинники, см. Горшкова О земельных владениях. Приложж. стр. 41 нач., грамота митр. Симона 1495 г.: «а наместници мои Володимерские и тиуны и наместничи десятинники того попа не судят». По собору 1273 г. десятинники поставлялись на мзде,—Памятнн. А. С. Павлова, col. 92; след.—не из своих служилых людей, а из чужих, сторонних. Но при митр. Ионе конюший—десятинник, боярин,—Акт. Истор. т. I, № 50. Во второй половине XVII в. десятины разделялись на четверти,—Акт. Эксп. т. IV, № 188, стр. 241. В грамоте царя Михаила Федоровича 1622 г. Коломенскому епископу—епархиальные административные округи: проезжия десятины и заказы,—Вивлиофика Полевова, I, 250. О заказах см. у Я. Я. Розанова в Истории Московск. епарх. управления по Index’y).

1) Что право выдавать антиминсы первоначально принадлежало клирошанам, это видно из того, что так осталось это в позднейшей Киевской Руси.

2) В митрополии поповские старосты задолго до митр. Макария,—см. у Горчакова О земельных владениях, Приложж. стр. 37 fin., грамоту 1452 г. митр. Ионы: «не надобе ему не которая моя дань, ни к старосте поповскому с тяглыми попы тянути» (Поповские старосты первоначально явились в Псковской области: так как десятинники обирали, то священники здешние (либералы) начали выбирать доверенных для сего, чтобы собирать архиерей-

В отношении к судопроизводству существовали некоторые местные особенности, о которых мы отчасти говорили выше. Вероятно, первый после нашествия Монголов митрополит Кирилл III завел обычай, продолжавшийся до митр. Пимина, чтобы для апелляционного суда на суд Новгородского архиепископа или самому митрополиту ездить в Новгород1) на месяц через три года на четвертый или посылать туда на тоже продолжение времени и в тот же срок своих уполномоченных (1-й полов. тома стр. 810). Какой обычай завели митрополиты в отношении к Новгороду, такой в свою очередь обычай завели архиепископы Новгородские в отношении ко Пскову, т. е. что и они для апелляционного суда на суд своих Псковских наместников также сами начали ездить во Псков на тот же месяц и через те же три года на четвертый, и именно—начали ездить всегда сами, а не посылать иногда уполномоченных2). При этом, как митрополиты, приезжая в Новгород, совершали торжество так называемого соборования, так и архиепископы, приезжая во Псков, совершали тоже самое торжество. Приезды Новгородских архиепископов во Псков с многочисленными свитами, были очень тяжки для Псковского духовенства, которое в продолжение месячного житья их во Пскове обязано было содержать их с их свитами на свой счет. Поэтому, вел. кн. Василий Иванович в 1528 г. приказал архиепископу Макарию жить во Пскове не целый месяц, а только 10 дней3).

ские доходы. Старосты соборские также первоначально в Новгороде и Пскове. Староста поповский упоминается под 1343 г.,—Собр. летт. IV, стр. 189. В 1478 г. в митрополии староста поповский, к которому тянут тяглые попы,— Акт. Эксп. т. I, № 105, стр. 81; тоже в 1496 г.,—Дополн. к Акт. Ист., т. I, № 215, стр. 362, col. 1;—в 1540 г.,—Ант. Эксп. т. I, № 197, стр. 176. В 1544 г. Псковским сельским и пригородским попам дан архиепископом особый староста,—Собр. летт. IV, 306 нач.; след. до 1544 г. сельские попы подлежали городским старостам и след. старосты были только в городе). [О переписи церквей митрополичьей епархии при митр. Данииле см. в 1-ой половине тома, стрр. 733—734].

1). Данных о поездках митрополита для месячного суда в другие епархии мне неизвестно.

2)[Наши иерархи взяли пример с Константинопольского патриарха, который через 4 года на пятый обходит митрополии, чтобы творить суд и собирать милостыню,—у ДюканжаGloss. Graecit. сл. ἔξαρχοςcol. 400 из Алляция De consensu и сл. (ptXottpov].

3)Псковск. 1 лет. в Собр. лета. IV, 297 (см. также стр. 287. В 1333 А. владыка Василий ходил в Псков, а перед тем не был в Пскове (владыка) 7 лет,—1-я Новгор. лет., стр. 77. Но Псковская 1-я—в 1330 г.?)В 1337 г. владыка Василий ходил в Псков на подъезд и Псковичи суда не даша,—Новгор. 1, 78. В 1352 г. Псковичи звали к себе владыку Василия, чтобы их благословил, и владыка ходил к ним, Новгор. 1, 85. В 1360 г. по случаю мора владыка Алексей ездил в Псков и благословил всех от велика до убога,—Новгор. 1-ая Новгородская запись о церковном

Некоторые отдельные епископы принимали свои частные меры к тому, чтобы усилить надзор над духовенством и чтобы придать своей администрации большее совершенство. Нам известны такие меры Новгородских архиепископов Евфимия I и Макария по отношению к их Псковскому наместничеству. В Пскове существовало несколько соборов для ежедневной службы, к которым но частям приписаны были все священники области для держания череды в службе (о чем см. несколько ниже) и у которых начальниками были соборские старосты (их вовсе не должно смешивать с поповскими старостами, о которых сказали сейчас выше). Архиепископ Евфимий в 1426 г. поручил старостам соборским, чтобы они (помимо его архиепископского наместника)исследовали законность и достоинство священников, приходящих к ним из других мест, чрез осмотр у них ставленных и отпускных грамот и чрез отсыл их к духовникам1); а архиепископ Макарий в 1528 г. предписал, чтобы ставленники, назначаемые на места священническо-диаконские наместником, являлись к нему—архиепископу для посвящения не только с грамотой самого наместника, но и с грамотой соборских старост, которая бы свидетельствовала об их достоинстве2).

О пространстве епархиального архиерейского суда в рассматриваемое нами время мы уже говорили выше (I т. 1-я полов. стр. 356/415). Стоглавый собор, перечисляя в своих деяниях гражданские или недуховные дела, подлежавшие суду епископов, перечисляет их не все, которые на самом деле подлежали, а только некоторые; это, по всей вероятности, нужно понимать так, что он перечисляет дела, по которым производился суд наиболее часто, так что они составили группу наиболее обычных дел мирского архиерейского суда; дела эти суть: во-первых, гражданские тяжбы духовенства и мирян по рядным грамотам или по брачным контрактам, по духовным грамотам или духовным завещаниям, по кабалам в займах или по заемным векселям и из-за так называемых поклажаев, т. е. из-за отдачи одними людьми другим денег или вещей на сохранение, и во-вторых, уголовные дела духовенства в боях и грабежах3).

суде,—Акт. Эксп. т. I, № 103, стр. 79 (cfribid.№№ 86 и 92). CfrПсковскую судную грамоту (есть дословное). У классических Греков—проезжий суд,— см. у Свидыв Index’еIndices Atheniensium, р. 1871 нач.; в Англии—проездный суд,—см. Истории Вебера т. II, 448 fin.). [О месячном суде митрополитов в Новгороде см. в 1-й воловине тома стрр. 306—319, 394—395 и 883].

1) См. грамоту Евфимия в Акт. Ист. т. I, № 31 и в Памятнн. Павлова,№ 54.

2)См. в Истории княжества Псковского мирр. Евгения,II, 83 fin.

3)Глл. 68 и 69 Казанск. изд., стрр. 302, 305, 318 fin., 326 нач. (О подсудности духовенства в Греции см. Мартиньи,р. 158, col. и нач., II,Immunités. В султанских бератах греческим епископам будто бы предоставляется последним ведать браки, приданое, разводы, духовные завещания и пр. Поклажаи предоставлены суду епископов потому, что клали преимущественно в церквах?).

Епархиальный архиерейский суд был значительно расширен у нас на счет суда мирского или княжеского. Но в позднейшее время он начал быть сокращаем в пользу сего последнего суда, и именно—начал быть сокращаем не в отношении к подсудности архиереям мирян, а самого духовенства. Государи посредством своих жалованных несудимых грамот начали освобождать духовенство от подсудности архиереям в гражданских и уголовных делах и подчинять его в этих делах своему собственному суду. Главным образом это относится не к приходскому духовенству, а к монахам; однако известны примеры жалованных несудимых грамот и первому1).

В отношении к позывной срочности судебные дела, подлежавшие ведению или юрисдикции епископов, разделялись на две группы: на дела собственно духовные и на дела недуховные, им подсудные. Дела первой группы были бессрочные, т. е. обвиняемые в духовных преступлениях священники или миряне имели быть вызываемы к суду епископов во всякое время, а не в определенные только сроки; дела второй группы, подобно тому как это и в княжеском суде, были срочные, т. е. для прибытия на суд обвиняемым по этим делам назначались определенные сроки.

Священники и диаконы в отношении к суду по гражданским тяжбам и по делам уголовным выделялись от мирян тем, что архиерейские судьи могли присуждать их к судебному полю и к судебному целованию креста не иначе, как с нарочитого доклада самим архиереям2).

В представленном нами виде существовала епархиальная архиерейская администрация на Московской Руси до времени Стоглавого собора.

Стоглавый собор произвел в епархиальной администрации или— так как его проекты или приговоры не были осуществлены на деле— предписал было относительно нее в своих деяниях чрезвычайно важные преобразования.

Что касается до администрации в теснейшем смысле этого слова, то собор нетановляет прежде существовавшей ее соборности. Эта последняя исчезла на Москве так давно и так задолго до него, что о ней не могло быть уже и речей и что мысли о ней не пришло уже на ум никому и из других советников царя помимо митр. Макария3).

1)Акт. Эксп. t. I, №159 (cp. Акт. Истор. т. I, стр. 204, 212, 216, 346. В параллель стремлению духовенства быть судимым в гражданских делах от князей—в Пскове сами миряне хотели подчинить духовенство в тех же делах своему суду).

2)Жалованная грамота архиепископа Новгородского Макария Псковскому духовенству в Истории княжества Псковского митр. Евгения,II, 79 (cp. IV, 77 fin. и о суде смесном ibid. IV, 96); Стоглава гл. 68, Казанск. изд. стр. 306 нач.

8) В вопросах царя к собору ничего нет об этой соборности.

В сем отношении собор устремляет свои заботы на то, чтобы по возможности усилить надзор над приходским духовенством. Касательно епархиального суда собор в своих предписаниях делает то, что, во-первых, отстраняет архиерейских бояр от духовной части суда,— во-вторых, что сохраненный за ними суд недуховный обставляет так, чтобы он был по возможности судом правым.

До времени Стоглавого собора надзирателями над приходским духовенством были десятинники. Но это были надзиратели весьма ненадежные и весьма неудовлетворительные. Как мы сказали, по существовавшей системе кормления они назначались в свою должность на годичный срок, с тем, чтобы по истечении года возвращаться к архиерею на даровую службу и дожидаться своей новой очереди. Естественно, что при таких порядках все заботы десятинников долженствовали быть устремлены на то, чтобы в продолжение года накормить себя как можно сытее. Нет сомнения, что они весьма тщательно надзирали за поведением духовенства и за его проступками, но последнее—не за тем, чтобы неукоснительно доносить архиереям, а за тем, чтобы с виновных как можно более брать и срывать взяток. Стоглавый собор назначает для надзора над приходским духовенством новых чиновников, и не и светских, а духовных, это именно—соборные протопопы и выборные поповскиестаросты с их помощниками десятскими священниками. Соборный протопоп каждого города, а если есть в городе монастыри, то в товариществе с архимандритами и игуменами последних, поставляется в главные надзиратели над приходским духовенством города, и его уезда; под ним в каждом городе должно быть избрано столько поповских старост, сколько это требуется количеством духовенства в уезде города, которое между ними и разделяется; в помощники старостам должны быть выбраны по селам и по погостам и волостям, или вообще из священников сельских, десятские священники. Соборные протопопы, в товариществе с архимандритами и игуменами или одни, имея главный надзор над духовенством уездов через старост, непосредственно надзирают над духовенством самых городов и над самими старостами; старосты и десятские, объезжая свои округи, наблюдают над духовенствами уездов. В обязанность протопопам и старостам с десятскими поставляется надзирать над всем поведением духовенства и над точностью и неукоснительностью исполнения им всей совокупности его обязанностей, при чем собор многократно и настоятельнейше предписывает протопопам и старостам с десятскими отправлять должность своего надзора со всею добросовестностью и со всем усердием1).

1)Стоглава глл. 6, 34 и 69, Казанск. изд. стрр. 79—80, 141, 312 sqq(см. также стрр. 50, 127, 315. Протопопы и поповские старосты в городе составляют из себя уездный административный собор (последующие духовные правления); ср. западно-Русские протопопии).

В своей заботливости об установлении возможно действительного надзора над приходским духовенством Стоглавый собор не только учредил сейчас указанные нами должности постоянного надзора, но и предписывает всем архиереям посылать от себя по епархиям для временных ревизий и как бы своими экзархами, которые бы и дозирали духовенство и вместе поучали его, лучших священников из своих кафедрально-соборных причтов1).

Возвращая духовной части епархиального архиерейского суда ее прежнюю и каноническую духовность, Стоглавый собор отстраняет от этой части суда архиерейских бояр и предписывает: в духовных делах как духовенство, так и мирян, архиереям судить самим, соборно с архимандритами и с игуменами; в случае своей болезни поручать производство этого суда собору лиц священных с тем, чтобы дела, которые будут суждены без них, после, также соборно, докладывались им самим; на суде этом вовсе не присутствовать архиерейским боярам и вообще светским архиерейским чиновникам, за исключением писарей иди чиновников канцелярских. Вместе с тем, как отстранить архиерейских бояр от духовной части высшего епархиального суда, собор отстраняет десятинников от той же части суда низшего, предписывая им никого не судить в духовных делах2).

Оставив архиерейским боярам и вообще светским служилым людям епархиальный суд недуховный, именно—суд высший боярам, т. е. у каждого архиерея так называвшемуся боярину в теснейшем смысле этого слова, а суд низший—десятинникам, Стоглавый собор позаботился о том, чтобы в возможной мере сделать этот светский архиерейский суд судом правым. Для сей цели он обращается к тому же радикальному средству, с помощью которого царь несколько ранее собора вознамерился исправить суд своих городских наместников, а именно—к узаконоположению, чтобы суд этот творился в присутствии известных официальных свидетелей. Собор предписывает, чтобы на суде у архиерейских бояр и у десятинников присутствовали старосты поповские и десятские священники,—по два и по три человека, и городские старосты и целовальники и земские дьяки, которым прикажет царь. Эти свидетели должны писать для себя копии с судных дел и по утверждении их рукоприкладством судебных дьяков и после их соб-

1) Стогл. гл. 69, Казанск. изд. стр. 317.

2) Стогл. гл. 68, Казанск. изд. стр. 296 sqqи 304 sqq(ср. стрр. 259, 292—294, 297—299, 306, 324. Стоглавый собор говорит, как именно должен производиться суд: «обыск обыскали»—произвести следствие, стр. 296 (как именно). Привилегии в отношении к суду архимандритов и игуменов: по них не посылаются недельщики с записями и приставными. Ср. также в Судебнике Ивана III,—Акт. истор. т. I, стрр. 154 col. 2, 155 col. 1; в Судебнике Грозного §§ 17, 19, 91. О суде смесном см. в Стоглаве стрр. 294, 300; в Судебнике Грозного §§ 30, 91).

ственного к ним рукоприкладства, равно как и после их рукоприкладства к подлинным делам, хранить их (копии) у себя до тех пор, пока бояре или десятинники не доложат дел архиереям. Если истец и ответчик скажут архиерею, что суд был им именно; таков, как написано в деле: тогда архиерей, обговорив с искусными людьми, постановит приговор. Если же истец или ответчик скажет, что суд был не таков, тогда архиерей обращается к копии, хранящейся у свидетелей, и к допросу их самих, и постановляет приговор сообразно с сим новым дознанием1).

Чтобы на должность бояр-наместников или бояр-епархиальных судей архиереи назначали лиц достойных и чтобы они не имели возможности назначать кого бы им вздумалось из числа своих служилых людей, Стоглавый собор предписывает: выбирать архиереям кандидатов для замещения должности не из всех служащих им родов, а только из некоторых, наиболее заслуженных, и назначать не иначе, как с ведома царя; если у какого архиерея переведутся такие служилые роды, из которых бы «пригоже» было выбирать бояр, то архиерею обращаться с просьбою к царю о даровании боярина. Вместе с этим собор предписывает и относительно дьяков, которые будут служить при наших боярах, чтобы архиереи держали их у себя, т. е. назначали их на должность, также с ведома государя2).

Заботясь об ограждении судебных прав архиереев, собор, по соглашению с царем, отменил жалованные несудимые грамоты, о которых говорили мы выше3).

Дальнейшая история епархиального управления и суда после Стоглавого собора не подлежит нашим речам. Но мы должны кратко сказать, что преобразования и улучшения в управлении и суде, предписанные или проектированныебыло собором, остались мертвою буквою книги его по-

1) Стогл. глл. 68 и 69, Казанск. изд. стрр. 302 sqq, 315, 318 fin. (Поповские старосты по Стоглаву судят духовенство,—Акт. Эксп. т. I, № 232, стр. 227. Стоглавый собор предоставляет старостам смотреть за десятинниками и в случае неправого суда писать святителям и царю. Но это пустые слова. О суде архиерейских бояр см. в Стоглаве по Казанск. изд. стрр. 53, 302-304, 306, 318, 321, 322, 324, 326; ср. Акт. Истор. т. I, стр. 267 fin. (XVII в.), 417. О судедесятинников Стоглав стрр. 53, 304—307, 315, 322. О недельщиках Стоглав стр. 319. О целовальниках,—см. у Карамзина т. Н, 37; V, прим. 404, стр. 172; VII, прим. 362; VIII, прим. 91; Стоглав стр. 47; Судебник Грозного §§ 62 и 68.—Откуда взял Грозный посадить в суде целовальников? Не из Швеции ли? Об обычае Швеции мог узнать Макарий, будучи архиепископом Новгородским, и подал мысль царю? См. «Страна полуночного солнца» в Отечеств. Записках 1883 г. Февраль, стр. 528 (Два асессора).

2)Стогл. гл. 69, Казанск. изд. стр. 322—325. О тиунах стрр. 324 нач., 325 нач.; о Московском тиуне стр. 325.

3)Стогл. гл. 67, Казанск. изд. стр. 59, 293, 300.

становлений и не приведены были в действие. Надзор над приходским духовенством по прежнему остался за десятинниками; духовная пасть епархиального суда не стала в отношении к судьям по старому духовною и опять осталась за боярами и десятинниками; на суде у бояр и десятинников, может быть, некоторое время присутствовали помянутые выше свидетели, но во всяком случае время это было очень непродолжительно1).

Итак, в рассматриваемое нами время, начиная со св. Петра епархиальное архиерейское управление превратилось из соборного в единоличное, а начиная со св. Алексея или ближайших его преемников епархиальный архиерейский суд превратился из духовного в светский.

В первом случае, как мы видели выше, изменение порядков началось и не совсем по прямой вине людей: св. Петра обстоятельства заставили управлять своей епархией без содействия собора пресвитеров-клирошан. Но так или иначе случилось дело, нельзя глубоко не пожалеть, что оно случилось. Единовластие есть то, с чем люди всего неохотнее расстаются и, как бы оно ни легко досталось им, отказываются от него только с величайшим трудом. Единовластие наших архиереев, как знает читатель из наших сообщений, не особенной глубокой древности, и однако защитники его имеют решительную наклонность к тому, чтобы возводить его ко временам апостольским и чтобы выдавать его за ту форму епархиального архиерейского управления, которая должна быть признаваема каноническою2). Совершенно верно, что и единовластный архиерей может быть очень хорошим архиереем; но когда апостолы учреждали соборное управление в церкви, то, конечно, они знали, что для нее лучше. Единовластие надмевает человека, делая его

1) [Ср. в 1-ой половине тома стрр. 787—788].

2) Уанглийского епископа Пирсона в сочинении Vindiciae Ignatianae будто бы приведено множество свидетельств, что различие между епископами и пресвитерами относится к самому началу христианской церкви,—см. в Правосл. Собеседн. 1895 г., Сентябрь, статью Гусева об Игнатии Богоносце, стр. 65.—Архиеп. Иннокентий в своем, печатанном по определению Св. Синода, Начертании церковной истории пишет: «епископы (в первенствующей церкви), уклоняясь от произвольного властительства, во всех делах принимали в соучастие пресвитеров (Примеч.: Некоторые епископы не писали даже посланий без соучастия пресвитеров)... В каждой церкви епископ с пресвитерами составляли правительственное сословие»... Отделение (истории) первое, век второй, У, состояние иерархии, изд. 1817 г. стрр. 44 и 46.—Митрополит Московский Филарет говорит: «В сочинениях, назначенных к вразумлению заблуждающих следует с осторожностью говорить, что слова: епископ и пресвитер по апостолу однознаменательны,—Алфавитный указатель, слово: Архиереи, стр. 359.—О соборном управлении в христианской церкви см. статью в Чтениях Общества Истории и Древностей Российских 1870 г. кн. IV и статью H. К. Соколова, написанную по поводу этой статьи; ср. также Сушкова: Каноническое устройство церковного управления.

более должного властительным, и если где была опасность этого, так именно у нас, по нашим местным обстоятельствам. Крайняя обширность наших епархий, в отношении к которой они не уступали целым патриархатам греческим и даже превосходили их, необходимо должна была иметь своим следствием то, чтобы архиереи наши заразились более должного духом властительства. И вот, на Москве присоединилось к этому еще единовластие, чтобы сделать архиереев этой половины Руси властительными в возможно высокой степени. И несомненно, что это было действительно так, разумея большинство архиереев (а не всех их без изъятия). Выше мы рассказывали дело Серапиона, архиепископа Новгородского с преп. Иосифом Волоколамским (1-й полов. тома стр. 636 sqq). Мы не имеем никаких оснований относить Серапиона к худшим архиереям его времени, а напротив имеем основания относить к лучшим, и этот лучший архиерей начала XVIвека так высказывается о своей власти над подчиненным ему духовенством в применении к лицу Иосифа: «аз в своем чернце волен вязати и разрешати». Вообще, все поведение Серапиона в делеИосифовом показывает, что дух чрезмерного властительства составлял решительную болезнь архиереев Московской половины Руси начала XVIвека (Властительство развивает в человеке самодурство. Между людьми много самодуров; не мало их и между архиереями: но архиерей-самодур истинное несчастие для подчиненного ему духовенства). Подобно всякому другому начальнику, архиерей может иметь наклонность к деспотизму или быть зараженстрастью сребролюбия, может быть по своим качествам низшим и даже много низшим своего положения. Человек наклонный к деспотизму, став архиереем при условии единовластия, не может ли обратиться в совершенного деспота, чтобы сделаться тяжким бичом для подчиненного духовенства? Для человека зараженногострастью сребролюбия, когда удобнее стать архиереем-взяточником, тогда ли как власть его ограничена и контролируется собором соправителей или тогда как он единовластен? Архиерей, по своим качествам низший своего положения, при условии единовластия будет представлять одно из двух: или правя сам будет править очень неудовлетворительно или же подчинится полному влиянию своего домашнего либо консисторского секретаря, так что епархией будет править не он, а тот или другой из двоих последних. Как часто между архиереями нашими рассматриваемого нами времени, вообще зараженными духом властительства до чрезмерности, случались люди, наклонные в положительному деспотизму, как часто на архиерейские кафедры были поставляемы люди низшие их по своим качествам, этого мы не можем сказать1). Но что архиереи наши этого времени весьма одержимы были страстью сребролюбия, это, ссылаясь на

1) позднейшее время были архиереи—мучители, напр. Иосиф архиепископ Коломенский;—см. у СоловьеваИстории России т. XIII, стр. 149; бывали такие и в наш период.

такой пример как пример Геннадия, архиепископа Новгородского (и на свидетельства, которые приведем ниже), мы можем сказать положительно. А когда же, спрашивается, легче было архиереям впадать в преступление симонии,—тогда ли как они правили соборно или тогда как стали править единолично?

Превращение архиереями Московской Руси своего епархиального суда из духовного в светский чрез замещение духовных лиц светскими боярами на должности своих наместников, представляло собою нечто в высшей степени антиканоническое. Невозможно допустить, чтобы архиереи не понимали всей антиканоничности такого превращения. А поэтому представляется не невероятным думать, что они действовали в сем случае не столько по доброй воле, сколько уступая решительному давлению на них со стороны их бояр, противиться которому не находили в себе сил. Очень может быть даже, что эти архиерейские бояре с своим стремлением к захвату должности епархиальных судей нашли себе более или менее сильную поддержку в самих великих князьях, которые могли находить полезным для себя, чтобы главные чиновники архиереев, каковыми были их судьи, стали из светских бояр. Если это так, то нужно думать, что наше превращение началось не со времени св. Алексея, который по своему характеру и по своему государственному положению весьма бы мог воспротивиться не только давлению своих бояр, но и найденной ими поддержке у великого князя, а со времени преемника Алексеева Киприана. Этот последний, долженствовавший (по сказанному нами выше) чувствовать себя не совсем твердым на своей кафедре, мог видеть нужду в том, чтобы закупить в свою пользу своих бояр; а по своим нравственным правилам, насколько мы их знаем, был способен на то, чтобы каноны церковные принести в жертву своему личному интересу. Усвояя начало нашего антиканонического превращения Киприану, мы должны принимать, что при весьма твердом по характеру и, как имеем право думать, весьма каноническом по направлению Фотии оно имело перерыв, и что окончательно начало совершаться после Фотия. Оставляя в стороне всю антиканоничность занятия светскими архиерейскими боярами места епархиальных судей, мы необходимо должны думать, что с тех пор, как случилась эта узурпация, епархиальный архиерейский суд чрезвычайно много утратил в своем качестве. Архиерейские наместники из духовных,—мирских ли священников или монахов, могли быть небезгрешными; но бояре, но своему боярству я по своим боярским потребностям, должны были по крайней мере в десять раз увеличить ту сумму доходов, которую получали небезгрешные из первых. Что суд архиерейских бояр был очень недоброкачествен, об этом прямо свидетельствуется в вопросах или предложениях царя Ивана Васильевича Стоглавому собору1).

1) Из числа первых вопросов вопрос 7-й, Казанск. изд. стр. 53.

Низшая администрация, состоявшая в непосредственном надзоре над приходским духовенством, и меньшей важности суд духовенства и мирян (насколько последние были подсудны архиереям), принадлежал десятинникам, которые в качестве чиновников если не административно-судебных, то по крайней мере административных, ведут свое начало из периода домонгольского. Но если десятинники в качестве епархиальных чиновников представляли собою нечто старое, только несколько так сказать расширенное (до того злоупотребления, чтобы предоставить им и суд духовный меньшей важности): то со всею вероятностью нужно думать, что способ назначения их на места, практиковавшийся в рассматриваемое нами время, представлял нечто новое,— разумеем их погодную смену на десятинах. По этому последнему обстоятельству, заставлявшему десятинников устремлять все свои помыслы на то, чтобы в продолжение года успеть как можно более нажиться, они должны были стать истинным бедствием для духовенства и мирян. В вопросах или предложениях царя Стоглавому собору свидетельствуется, что десятинники по селам продавали попов, т. е. обирали их в качестве судей, без милости, что за неимением между последними на самом деле виновных, они создавали таковых при помощи лживых доносчиков и доносчиц, специально занимавшихся делом лживого доноса (в качестве доносчиц были употребляемы публичные женщины, клеветавшие на духовные лица в насилии), что от их страшных поборов у многих приходских церквей не было священников и они стояли без пения1). Стоглавый собор признал десятинников негодными для надзора над приходским духовенством и поставил вместо них для сей цеди новых духовных чиновников. Но, не довольствуясь этим, собор отнял у них и обязанность—право собирания дани с духовенства, так как при сем священникам и диаконам была от них нужда и продажа великая, и возложил обязанность собирания даней на вновь назначенных десятских священников. Собирание даней было именно тем дедом, для которого учреждены были десятинники или которое было их собственною службой, и по-видимому с назначением на эту службу других чиновников они должны были прекратить свое существование: и однако этого вовсе не случилось. Многочисленные штаты архиерейских служилых людей требовали мест для их кормления, и десятинники, отстраненные собором от надзора над духовенством и от собирания податей, оставлены были низшими судебными чиновниками над духовенством и над мирянами по делам гражданским. Эта многочисленность штатов архиерейских служилых людей составляла в глазах митрополита и в глазах царя со всеми его советниками такую неприкосновенность, что никому из них не пришло в голову сократить штаты и таким образом совсем уничтожить должность десятинников. Оставленные собором в качестве низших судей по делам

1) Указанный вопрос 7-й.

гражданским, десятинники, на горе и несчастие духовенства и мирян, и после собора сохранили за собою все те обязанности-права или весь тот круг деятельности, который имели до него, т. е. иначе сказать, остались со всею тою возможностью грабить духовенство и мирян, какую имели прежде 1).

В Киевской половине Руси, как мы говорили, епархиальное архиерейское управление и епархиальный архиерейский суд не подверглись тому преобразованию и тем искажениям, каким они подверглись в Московской половине Руси.

Представляющиеся наиболее вероятными объяснения этого обстоятельства, что архиереи Киевской Руси не последовали примеру архиереев Московской Руси относительно превращения епархиального управления из соборного в единоличное, мы уже указывали там же выше. Должно думать, что в этой половине Руси, находившейся под высшей государственной властью иноверною, самое и целое общество принимало гораздо более живое участие в делах церкви, нежели как то было на Москве2), и что решительная оппозиция общественного мнения против московских нововведений и вынудила архиереев этой половины Руси отказаться от последних. В позднейшее время, как дают заключать сохранившиеся акты, соборы пресвитеров-клирошан Киевской Руси брали с вновь назначавшихся архиереев формальные обязательства, что они—архиереи будут непорушимо соблюдать права и преимущества их—пресвитеров-клирошан3). С очень большою вероятностью можно думать, что обычай взимания этих формальных обязательств начался с того времени, как пример Москвы начал угрожать клирошанам опасностью, и что таким образом они, пользуясь поддержкой общественного мнения, сами нарочито и старательно позаботились о том, чтобы сохранять и оградить себя от посягательства архиереев. Успев сохранить свое существование, соборы пресвитеров-клирошан Киевской Руси подверглись в позднейшее время некоторому изменению со стороны своей внутренней организации. Мы говорили выше, что в Греческой церкви первоначальный пресвитер-

1) Как составляли архиереи (Холмогорский) свои дворы в позднейшее время,—Описание документов и дел св. Синода т. I, стрр. 515—517; Полное собрание постановлений и распоряжений т. II, стр. 56.

2) Cfr послание св. Ионы к боярам и панам Литовской Руси, написанное около 1458-го года по случаю поставления папой для Литвы митрополита-униата Григория, в котором митрополит настоятельно приглашает всех -князей и бояр и панов русских Литовской Руси твердо стаять за православие,—Акт. Ист. т.I, № 45, у Павлова в Памятнн. № 80.

3) Известны таковые обязательства, данные соборам клирошан, трех Львовских епископов: поставленного Макария Тучанского и нареченных Исаии Болобана и Иеремии Тисаровского [См. ниже, стрр. 68—76, в «Приложениях» к сему отделу].

ский собор епископов уступил место собору исполнительных чиновников и что эта перемена произошла в Греции уже после того, как мы приняли христианство (1-й полов. I тома стр. 320/372). В Киевской Руси первоначальный собор пресвитеров-клирошан, заимствованный нами из Греции, в неизвестное позднейшее время так сказать приспособился к вторичному собору греческому, а именно—он является, так же как и этот последний, состоящим из чиновников с особыми названиями и с определенными должностями или с своим определенным у каждого чиновника кругом обязанностей. Из актов исторических, представляющих нам устройство позднейших пресвитерских клиросов Киевской Руси в таком виде, известен пока один. По этому акту, клирос епископский состоит, так же как и в Греции, из пятерицы чиновников, но пятерицы не шестичисленной, как там, а именно пятичисленной, каковая есть: великий эконом, великий скевофилакс, великий хартофилакс, протекдик и протонотарий1). Против греческих чиновников недостает в нашей пятерице великого сакеллария и сакеллия и лишний—протонотарий, не принадлежавший у Греков к первой или главной пятерице чиновников, которая собственно составляла правительственные соборы при епископах. Пресвитеры-клирошане позднейшей Киевской Руси не были священниками кафедральных епископских соборов, а были настоятелями приходских церквей2); но в соборах, чередуясь между собою понедельно, они были духовниками и руководителями ставленников, посвящавшихся в священники и диаконы.

Как сохранились в Киевской половине Руси соборы пресвитеров-клирошан при самих епископах, так сохранились они и при их уездных наместниках3). А таким образом в этой половине Руси епархиальное управление осталось соборным во всей своей целости.

1) См. указанную выше грамоту нареченного епископа Исаии Болобана. (Разделение в позднейшей Киевской Руси клирошан на оффекии было не на деле, а только на словах).

2) В позднейшей Киевской Руси клиросы иногда называются по западному капитулами,—Русская Историч. Библиотека, изд. Археографич. Комм. т.IV, стр. 64 и Галицкий Науковый Сборник 1868-го г., вып. III и IV, стр. 346 или Акты относящиеся к истории Южно-Западной Руси, изд. А. С. Петрушевичем, Львов 1868 г., стр. 186 (О том, что клирошане в уездных наместничествах из приходских священников, см. Указатель Вильны стрр. 159, 180; сам наместник из приходских священников, а он из числа клирошан. В Юго-Западной Руси консистория в 1595 г.,—см. С. Т. Голубева Петр Могила, т. I, стр. 259 нач. Об епархиальных соборах в Киевской Руси,—Макария митр. Истории русской церкви т. XI, стр. 578 нач.).

3) Клирошане в Самборе в начале XV в., где было наместничество епископа Перемышльского,—грамота в Акт. Зап. России т. I, № 31, стр. 45; крылошане в Вильне в конце XV века, где было наместничество Киевского митрополита,—ibidd., № 152, стр. 175.

У архиереев Киевской Руси, так же как и Московской, были светские бояре-слуги. Но сии последние вовсе не учинили здесь того захвата, который они учинили на Москве. С одной стороны, должно было препятствовать этому и делать это почти невозможным существование клиросов, а с другой стороны—между ними не было здесь, как нужно думать, и людей родовитых, которые бы могли одержать верх над духовным элементом в церковном управлении и суде1). Как наместники кафедральные, так и наместники уездные, всегда были в Киевской Руси из духовных, и именно—они избирались самими клиросами, в первом случае кафедральным, во втором—подлежащим уездным, из их собственных членов2).

В Киевской Руси, так же как и в Московской, были при архиереях с клиросами и кафедральными наместниками светские владычние или архиерейские тиуны3). Об их судебной должности нужно думать, что пока не случилось превращения клирошан в определенных чиновников, они были помощниками наместников в качестве судей духовенства и мирян по делам недуховным, а когда случилось это превращение и когда явились протекдики, как таковые (по делам недуховным) судьи духовенства и мирян, они стали помощниками сих последних, превратившись в данной сфере суда из настоящих судей в помощников.

Низшими епархиально-административными чиновниками в Киевской Руси были десятинники в товариществе с протопопами4). Первые, как

1) У митрополита Киевского Иосифа Салтана, занимавшего кафедру с 1500 по 1519 гг., или совсем не было и каких бы то ни было бояр—детей боярских или же было их слишком мало: он ставил в свои десятинники королевских дворян, см. Акт. Зап. Росс. т. II, № 77, стр. 101.

2)О том, что в XVI и XVII веке в Галиции наместников избирали не епископы, а клирошане, первые же только благословляли или утверждали их,—см. Акт. Южн. иЗападн. России т. I, стр. 106 и грамоту епископа Львовского Евстафия Тисаровского, указанную выше. Что же касается до древнего времени, то, как кажется, избирали их епископы: слова епископа Владимирского Симона, приведенные выше, и в деяниях Владимирского собора 1273 года замечание, что иногда епископы поставляли наместников на мзде (У митр. Ионы был наместник Кричевский,—Акт. Ист. т. I, № 260, стр. 489, col. 2; ср. Степенную книгу т. II, стр. 185. Кричева—близ Мстиславля, см. Словарь географический Семенова. В 1452 г. у него два наместника в Литве—Киевский и Новгородский,—см. Памятнн. Павлова, стр. 590).

3)Первое известное нам упоминание о владычних тиунах в южной Руси относится к 1366 г., см. издание Головацкого: Памятники дипломатического и судебно-делового языка русского в древнем Галицко-Володимирском княжестве, Львов, 1867, № 3, стр. 7.

4) См. Акт. Запади. Росс. т. II, № 77, стр. 101. О протопопах еще в Памят. Павлова№133, II, col. 914 (и у митр. Макария Истории т. XI, стрр. 303 и 370). [В грамоте митр. Ионы (1451 г.) упоминаются при

мы говорили, более или менее стали таковыми чиновниками еще до нашествия Монголов, а вторые были сделаны чиновниками в Киевской Руси уже после сего нашествия и, как нужно думать, по образцу деканов католической церкви. Были те и другие вместе только чиновниками административными в теснейшем смысле (только надзирающими), или же и судебными, остается нам неизвестным. Если последнее, то вероятно думать, что десятинник должен был судить духовенство и мирян в делах недуховных, а протопоп—в духовных.

______________________

наместнике (?) протопопове,—Памятнн. Павлова,№ 69, col. 572; в Московской Руси их нет,—Акт. историч. т. I, № 64(начало приветствия), стр. 115, col. 2].

4.—Средства содержаний духовенства высшего и низшего.

В рассматриваемое нами время средства содержания высшего духовенства или архиереев разделялись на два класса: во-первых, средства содержания самих архиереев; во-вторых, отдельно от них средства содержания их чиновников.

Средства содержания самих архиереев разделялись также на два класса и именно были: во-первых дани и пошлины с низшего духовенства и с мирян епархий; во-вторых, недвижимые имения, состоявшие из сел или усадеб с хозяйственными заведениями и из оброчных земель, населенных крестьянами.

При учреждении епархий в след за введением христианства св. Владимир назначил на содержание епископов десятину с князей и с частных людей. Десятина с князей, по установлению св. Владимира, должна была состоять: во-первых, из десятой части дохода, который они получали с своих сел или с своих частных хозяйственных имений; во-вторых, десятой части оброков, которые они получали с податного населения, и в третьих—десятой части судебных штрафов и пошлин, которые шли им с дел уголовных и гражданских. Из этих трех видов княжеской десятины спустя с небольшим столетие после св. Владимира мы не находим как обязательно платимой князьями епископам десятины с имений (I т. 1-я полов., стр. 423/514); а князья, учреждавшие у себя в уделах новые епархии еще спустя небольшое время после сейчас указанного небольшоговремени,—в половине XII века, не предоставляют епископам и десятины от судебных штрафов и пошлин, предоставляя им одну только десятину от даней (ibidd.). Таким образом, после половины XII века княжеская десятина епископам состояла из десятой части оброков с податного населения. Относительно десятины с частных людей нам известно то, что в половине XII века обязывались платить ее епископам частные вотчинники, имевшие частно податных им людей, и именно—подобно князьям платить десятую часть с получавшихся ими оброков1). Первая десятина или с оброков княжеских отделена была в особую подать, и епископы взимали ее сами посредством своих особых чиновников—десятинников.

1) О десятине с частных вотчинников по недосмотру мы не говорили в 1-м издании полутома и поправляем себя во 2-м издании,—стр. 508 fin.

После нашествия Монголов мы не находим ни десятины, как особой подати, взимаемой епископами с княжеских оброчных людей, ни десятины с частных вотчинников, но взамен обеих находим подворную подать, которая берется епископами с оброчных людей как княжеских, так и частно-вотчинничьих, а также со всех людей и необрочных, или которая берется ими со всех вообще мирян, и размеры которой—с людей оброчных далеко не десятая часть оброков, а с людей необрочных—далеко не десятая часть доходов. Как случилось это превращение десятины с оброков (княжеских и частно-вотчинничьих) в подать значительно низшую и вместе с тем как случилось прямое обложение податью и всех неподатных людей, положительных сведений и указаний относительно этого мы не имеем совершенно никаких. Представляется вероятным думать, что причиной случившегося превращения были именно Монголы. При своем первом нашествии они страшным образом опустошили наше отечество, так что народ должен был на некоторое время крайне обеднеть; вместе с тем явилась необходимость наложить на него новую подать для уплаты выходов татарских или для платы дани хану Золотоордынскому, а также для содержания его чиновников, живших в самой России (баскаков). Эти два обстоятельства и могли побудит князей к тому, чтобы значительно сократить подать, платившуюся епископам податным населением, и превратить ее из десятины в нечто значительно меньшее. Что касается до распространения подати на людей и неподатных, то это последнее вероятно понимать как следствие нашего сокращения: епископы согласились на то, чтобы была сокращена подать им с людей податных, но в свою очередь они могли искать некоторого вознаграждения в том, чтобы подать была распространена на людей и неподатных (Весьма вероятно, что в отношении к людям податным было сокращение подати и вместе с тем ее уравнение. Податные княжеские люди платили епископам десятину в виде особой подати; но десятину с податных людей, жившихна землях частных вотчинников, епископы должны были получать от самих вотчинников, а эти последние могли платить ее весьма неисправно или и совсем не платить. Сокращая подать с своих податных людей, князья обязательно наложили ее и на податных людей, живших на землях частных вотчинников, предоставив взимать ее самим епископам помимо вотчинников)1).

Не знаем, с согласия князей или. без их согласия, но подать была распространена епископами не только на всех без изъятия мирян, но и на все низшее духовенство, и при том на духовенство не только как подать подворная, но и как подать поземельная. А таким образом

1) После нашествия Монголов дань со всех потому, что до нашествия Монголов десятина со всех,—I-го тома 1-я половина стр. 424. В Западной России десятина и в XV в.,—Востоков Описание рукописей Румянцевского музея стр. 178 col. 1 (десятую часть годовых доходов с вотчин—церкви).

домонгольская десятина или подать с населения податного в размере десятой части оброков, платившихся этим населением князьям и частным вотчинникам, после нашествия Монголов является в виде подворной, значительно низшей чем десятина, подати со всех без исключения мирян, а также в виде подворно-поземельной подати и со всего низшего духовенства.

Как именно велика была в рассматриваемое нами время подать, сменившая собою домонгольскую десятину, относительно этого мы, к сожалению, пока не имеем сведений за все наше время1). Первые сведения, которые мы имеем, относятся только уже к половине XVII века, будучи находимы в грамоте патр. Иоасафа к Псковскому архиепископу Арсению от 1667 г. Архиепископ обращался к патриарху с спросом относительно обложения данью духовенства и мирян своей епархии, и патриарх отвечал архиепископу, что в его патриаршей области, по указу великого государя-царя, духовенство и миряне обложены данью в 1651 г. следующими образом: «с попова двора по четыре деньги, с дьяконова по две деньги, с дьячкова и с понамарева и с просвирницына и с бобыльских (находящихся на церковной земле) по деньге с двора, с боярских и княженецких, с дворянских и с детей боярских и государевых дворцовых сел с прикащиков по шти (шести) денег с двора, с посадских людей, с Старостиных и целовальниковых и с крестьянских по четыре деньги с двора, с казачьих и стрелецких и с пушкарских по две деньги с двора, с бобыльских и боярских деловых людей по деньге с двора; с (церковных)2) бортных ухожеев и с рыбных довел и с бобровых гонов с знамени (с участка) по три алтына с деньгою; с церковные земли—с пашни с четверти по три деньги, с сенных покосов по две деньги с копны»3).

1)От рассматриваемого нами времени сохранилось довольно немалое количество жалованных тарханных грамот, даванных епископами приходским церквам, которыми епископы или совсем освобождают причты церквей от дани или облегчают ее им. Но грамоты не дают нам нужных нам сведений (Размеры дани епископам в XVI в.,—Акт. Эксп. т. III, № 109, стр. 150, col. 2;—в началеXVII в.,—ibid.№ 175, стр. 258. Некоторым приходам епископы облегчали дань, равно как и некоторые соборы не платили даней. Великие князья также освобождали церкви и монастыри от дани митрополиту и епископам).

2)CfrАкт. Ист. т. V, № 172, стр. 302 col. 2.

3)Акт. Эксп. т. IV, № 195, стр. 367 col. 1 (ср. № 240, стр. 514 col. 1. Об окладе духовенства данью при патр. Никоне, см. Соловьева Истории России т. XIII, стр. 150. О данях с духовенства и мирян см. у Холмогоровых в Исторических материалах о церквах и селах XVI—XVIII вв. выпп. I—XI, см. напр. вып. XI, стр. 96. О митр. Фотии говорили, что он своими данями всю землю (Русско-Литовскую) пусту сотвори, Никон. лет. V, 51, след. собирал со всех. В истории разделения митрополии при Фотии нет ли указаний на сбор митрополитом даней со всего духовенства (через три года на четвертый)? Из рассказа об отношениях митр. Фотия к Литве

XVII век—время слишком далекое от нашествия Монголов, но пока мы принуждены довольствоваться только этими поздними сведениями и делать от них к предшествующему времени только общие, самого неопределенного свойства, заключения. Нельзя представлять себе дела так, чтобы размеры подати, установленные после нашествия Монголов, в последующее время постепенно уменьшались, ибо для такого их уменьшения, т. е. для такого их сокращения князьями, мы не укажем в обстоятельствах последующего времени никаких поводов; но необходимо представлять себе дело так, что размеры подати, установленные после нашествия Монголов или постоянно оставались одни и те же или—что гораздо вероятнее—постепенно с неизвестной быстротой возвышались. Следовательно, имея положительные сведения о размерах подати в половинеXVII в., мы должны думать, что они были или те же самые и во все предшествующее время или—как то должно быть принимаемо за более вероятное—что они были меньшими и именно—чем далее назад, тем более меньшими. И в половине XVII в. размеры подати были очень невелики; следовательно, если мы примем, что—чем далее назад, тем они должны быть представляемы меньшими, то в первоначальном их виде, как они установлены были после нашествия Монголов мы должны представлять их себе весьма малыми. Удовлетворительным объяснением не невероятного факта, что домонгольская десятина вдруг превращена была в подать крайне малую, будет именно то, что после страшного разгрома Татар народ оказался в положении совершенного нищего.

К сейчас сказанному нами о малых размерах подати должна быть однако сделана некоторая оговорка. Мы сообщили ее размеры, какие в половине XVII века она имела в патриаршей области. Но из позднейшего времени мы имеем свидетельства, что епархиальные архиереи взимали ее «с прибавкой» против патриархов1), т. е. самовольно увеличивая ее против последних. Что было в позднейшее время, то со всею вероятностью нужно думать и обо всем раннейшем времени.

В старое время податное население было у нас подвижно, так как крестьяне представляли из себя не позднейших крепостных людей, а свободных арендаторов, имевших волю переходить с одной земли на другую. В следствие этого количество домов в сельских приходах могло у нас в старое время ежегодно значительным образом изменяться, то прибывая, то убывая. Между тем архиерейская дань с приходов взималась не таким образом, чтобы ежегодно брать только с

(путешествие в Литву с целью примирения с Витовтом, кончившееся ограблением) видно, что митрополиты собирали дань и в епархиях епископских. В поездку в Литву в 1411 г. Фотий «собирал дани обычные» у священников не в своей митропол. епархии,—Густинская лет., Собр. летт. II, 353;—собирал дани до Смоленска, след. в чужих епархиях,—Никон. лет. V, 53; Собр. летт. II, 53; III, 105; VIII, 87.

1) См. Акт. Ист. т.V,172, стр. 303 col. 1.

каждого наличного дома прихода (с «живущего», как выражались тогда), а иначе. В определенные, неизвестные нам, сроки или, может быть, и чрез неопределенные и произвольные промежутки времени производилась архиерейскими детьми боярскими подворная опись приходов и составлялись окладные книги1). По этим окладным книгам, как по нынешним ревизским сказкам, и взималась архиерейская подать, т. е. после составления окладных книг прибывало или убывало количество домов в приходе до составления новых окладных книг, во все время приход должен был платить дань с того количества домов, которое значилось в нем по книгам2). Так как при этом способе взимания дани одним приходам, по причине убыли в них домов, могло оказываться тяжко, а другим приходам, в следствие прибыли домов, легко: то весьма вероятно, что между приходами десятин, как платежных округ, было производимо домашнее уравнение, т. е. что между приходами десятин домашним образом ежегодно или по крайней мере чрез небольшие сроки производилась такая раскладка подати, которая бы соответствовала наличному или действительному количеству домов каждого прихода. Подать с приходов собирали десятинники; но при этом действующими лицами со стороны духовенства являются поповские старосты или выборные священники. Нужно думать, что именно эти старосты и производили нашу уравнительную раскладку податей между приходами.

Относительно собирания дани десятинниками не должно представлять себе дела так, чтобы они лично взимали ее с каждого дома во всех приходах своих десятин: это было бы для них невозможно. В приходах подать собирались самими их священниками и от последних уже она получалась по окладным книгам десятинниками3).

Наша подать с мирян епархий, а с мирянами и с низшего духовенства, заменившая собою домонгольскую десятину, называлась: или просто данью, каковое название было ее собственным и усвоенным ей названием, в отличие от другой дани, о которой сейчас ниже, или же данью петровскою и без существительного петровским (в именит. среди., род—петровское), так как собиралась о Петрове дни4).

1)См. Акт. Ист. т.I, № 129, стр. 191; cfribid.т. V, № 172 и Акт. Эксп. т. IV, №№ 195 и 240 [Ср. выше стрр. 54—55 примеч. 2-ое]. (Об обложении данью «по приходно» в началеXVII в. см. в Летописи занятий Археографич. Комиссии, вып. 3-й, отд. 3, стр. 10).

2)Если в промежуток между одними и другими книгами открывались новые приходы, то они платили дань вместе с теми старыми приходами, от которых отделились (новые приходы назывались выставками, а старые приходы по отношению к ним—становыми церквами; о выставках см. в Стоглаве, по Казанск. изд. стрр. 63 fin., 373 fin.).

3)Что подъезд и десятину собирали священники, а не сами десятинники и заездчики, см. Акт. истор. т. I, № 142.

4)(Дань архиереям называлась: сборное при митр. Киприане, при царе Иване Васильевиче в 1547 г.,—Акт. Истор. т. I, № 149; «на собор», —

100

Мы говорили выше, что в Греции была наложена архиереями подать как на мирян епархий, так и на представителей низшего приходского духовенства—священников. У нас в России приходские священники с диаконами были обложены не одной податью, а двумя податями. Относительно подати подворной, о которой мы говорили сейчас, священники не только с диаконами, но и с дьячками и пономарями, присоединены были к мирянам как бы для порядка, хотя при этом они должны были платить не только подворное, как миряне, а еще и поземельное, если при церкви была земля; но с священников с диаконами, без дьячков и пономарей, взималась у нас архиереями еще и другая подать,— подать так сказать собственно священническо-диаконская. Архиереи обязаны ежегодно объезжать свои епархии; содержать архиереев во время этих объездов считалось в древнее время обязанностью священников. У нас в России, может быть, и объезжали архиереи свои епархии весьма неаккуратным образом некоторое первое время; но потом, в следствие обширности наших епархий и непроездности наших дорог, они совсем оставили это обыкновение1). Однако, оставив обыкновение объезжать епархии, архиереи наши не простили священникам тот расход, к которому последние обязывались бы в случаеобъездов; расход этот они превратили в ежегодную подать со священников с диаконами, которая называлась сборным и данью рождественскою, а в Новгородской области

архим. МакарияОписание Нижегородских церковных древностей стр. 360. При митр. Макарии взималась на Рождество Христово,—Акт. Юридич. Калачова т. II, 562; в Стоглаве на Рождество Христово или «на сбор». Дань архиерею рождественская и петровская,—Акт. Эксп. т. I, №№125 и 137, первая собственно дань, вторая заезд. Акт. Эксп. т. I, № 176 (митр. Макария). Сборное и петровское (сборное вместо рождественского),—Акт. Эксп. т. I, № 278, стр. 314 col. 2 fin.; ibid.№№ 293 и 294. Под 1378 г. дани митрополичьи: дань с церквей, сборное, петровское и рождественское,—Ник. лет. т. IV, стр. 70. Митр. Киприан брал с церквей—сборное и заезд и более ничего,— Акт. Эксп. т. I, стр. 5 col. 2. В 1626 г. церковная дань называется десятиной,—Русск. Историч. Библиотека т. XIV, стр. 353).—Две дани архиерейские называются по праздникам, о которых они собирались, рождественскою и петровскою. Что наша дань есть именно петровская, это видно, во-первых, из того, что другую дань, носившую еще не от праздника, о котором собиралась, другое название сборного, в договорной грамоте вел. кн. Василия Дмитриевича с митр. Киприаном предписывается взимать о Рождестве Христове [см. в первой половине сего тома стр. 328]; во-вторых, из того, что нам известны такие грамоты, в которых две дани архиерейские называются не обе их праздничными именами, а одна праздничным, а другая непраздничным—сборное и петровское, из чего и видно, что последнее есть именно наша дань, см. Акт. Эксп. т. I, № 197, стр. 176; Ист. Иер. III, 267 нач.

1) Из нашего времени имеем одно известие о некотором объезде одним епископом своей епархии, именно об архиепископе Новгородском Симеоне сообщается под 1419-м годом, что он «ездил по Корельской земле в поезде своем», см. у Карамзинак т. V прим. 254, col. 110 нач.

101

подъездом, и для собирания которой они ежегодно посылали от себя особых светских чиновников, называвшихся заездчиками1). Митр. Кирилл III в деяниях Владимирского собора 1274 г. запрещает епископам брать со священников нашу подать, угрожая им в противном случае отлучением; но запрещение осталось без всякого действия. В договорной грамоте Василия Дмитриевича с митр. Киприаном постановляется, что сборного брать митрополиту по шести алтын с церкви [см. в первой половине сего тома стр. 328]. Так как позднейшие известия дают нам знать, что подъезд не со всех священников был взимаем в одинаковом размере, а смотря по величине прихода, то в постановлении Василия Дмитриевича должно быть подразумеваемо, что подать имела так раскладываться между отдельными священниками, чтобы выходило по шести алтын с церкви на круг. За дальнейшее время мы обладаем некоторыми сведениями о размерах подати в епархии Новгородской. В самой области Новгородской бралось архиепископами подъезда в половине XVI века: с священника или священников церкви, имевшей прихода 147 обеж,—пять гривен Новгородских2), а с священника церкви, имевшей прихода 50 домов, доставлявших дохода в год по три рубля московских,—гривна московская, со включением в то число пошлины, которая называлась благословенною куницею и о которой сейчас ниже; в области. Псковской перед архиепископом Геннадием (1484—1504) подъезда бралось столько, чтобы с каждого священника и с каждого диакона приходилось, со включением той же благословенной куницы, по гривне с четвертью; а архиепископ Геннадий прибавил на каждого священника и диакона по три деньги с тремя четвертями3).

1) Что сборное взималось архиереями с одних только священников с диаконами без дьячков и пономарей, это, во-первых, сообщают нам известия о взимании нашей подати архиепископами Новгородскими в Псковской области, см. ниже; во-вторых, это видно из того, что соединенная с нашей податью пошлина—благословенная куница взималась только с священников и диаконов, см. также ниже (Погост князьям,—тоже, что подъезд архиереям,—платим был при вел. кн. ИванеIII,—Собр. госуд. грамм. и договв. т. I, стрр. 387 и 388).

2)Акт. Ист. т.I, № 142 (Подъезд и благословенная куница,—Акт. Истор. I, № 170, стр. 326 col. I (1563 г.); ibid.№ 233 стр. 448 col. I (1592 г.); № 235, стр. 450 col. 2 (1592 г.). При митр. Киприане 3 деньги. В 1563 г. облегченно: гривна и с куницей,—Акт. Истор. I, № 170).

3)Архиепископы Новгородские особенным образом взимали свой подъезд с священников и диаконов Пскова и Псковской области. Они приезжали во Псков для своего так называемого месячного или апелляционногосуда чрез три года на четвертый: при этих своих приездах они и брали со священников и диаконов города и области свой подъезд в один раз за четыре года. До времени архиепископа Геннадия бралось четырехгодичной подъездной дани, со включением благословенной куницы, столько, чтобы с

102

С сборным или подъездом, как мы сейчас дали знать, соединялась еще особая пошлина епископам со священников и диаконов, называвшаяся благословенною куницею. При существовавшей для священников и диаконов свободе переходить с прихода на приход, они очень часто могли меняться на последних; в следствие этого считалось долгом епископов, чтобы они при своих ежегодных объездах епархий удостоверялись в законности каждого священника и диакона чрез осмотр их грамот и после сего благословляли и подтверждали каждого из них на его месте. За это действие благословения и подтверждения, которое совершали бы епископы, объезжая епархии, и которого они не совершали, не объезжая епархий,—осмотр грамот они возложили на десятинников,—и была взимаема ими со священников и диаконов наша пошлина. Как дополнение к сборному или подъезду она и взималась вместе с ним, в качестве как бы его части. На основании некоторых указаний, нужно думать, что она взималась со священников и диаконов не по соображению с доходностью приходов, а со всех без изъятия одинаковая1). Об ее размерах мы пока совсем не имеем сведений.

Не может подлежать сомнению, что до половины XVI века, как и после, что мы знаем достоверно, епископы позволяли себе то злоупотребление в отношении к даням с мирян и с духовенства, чтобы взимать их в большем размере, нежели в каком во всякое данное время было положено взимать их и нежели в каком они взимались в митрополии2). На этом основании следовало бы ожидать, что Стоглавый собор, отвращая возможность злоупотреблений на будущее время, точно обозначит в своих определениях законный размер даней, как это и по той же причине он делает с размером пошлин. И, однако собор вовсе не прописывает у себя точным образом этого законного размера даней, ограничиваясь в сем случае только общим увещанием к епископам, чтобы они не замышляли ничего нового против установленного прежде3). Чем объяснять себе это опущение, не совсем для

каждого священника и с каждого диакона приходилось по пяти гривен, а архиепископ Геннадий набавил на каждого священника и диакона по 15 денег, см. грамоту Псковичам царя Ивана Васильевича, от 27 Июля 1555 г., в Истории княжества Псковского митр. Евгения, II, 89, XII (Что до архиепископа Геннадия бралось подъезда по 5 гривен, в грамоте этого не говорится ясно. Но об этом должно заключать из того, что после Геннадия Псковичи выпросили, было, себе грамоту у царя,—сейчас указанную, которой повелевалось брать по 5 гривен, т. е. дается подразумевать, брать столько, сколько бралось до Геннадия).

1) Эта же благословенная куница с новопоставляемых священников и диаконов взималась в половине XVI в. со всех в одинаковом размере гривны, см. ниже.

2) Как в позднейшее время архиереи возвышали размеры сборов против положенного см. ЧистовичаФеофан Прокопович стр. 291.

3) Стогл., гл. 66, Казанск. изд. стр. 292 fin.

103

нас понятно. Как бы то ни было, но в интересе историческом нельзя весьма не пожалеть, что оно имело место.

Не позаботившись почему-то нарочитым образом о предотвращении злоупотреблений касательно наложения податей (окладывания или обложения ими), собор позаботился о предотвращении злоупотреблений касательно их взимания. Так как от десятинников и от заездчиков, которые собирали подати дотоле, была в том, по словам собора, священникам и диаконам нужда и продажа велика: то он постановил, чтобы на будущее время собирали подати не эти архиерейские чиновники, а десятские священники с земскими старостами и целовальниками, которым прикажет царь1).

Пошлины 2), вжимавшиеся епископами с духовенства и мирян, были следующие:

1.Пошлина за поставление в диаконы и во священники. На Владимирском соборе 1274 г. митр. Кирилл предписал, чтобы от поставления в диаконы и во священники, от обоего, было взимаемо нашей пошлины по семи гривен серебра (1-й полов. тома стрр. 69—70). Уничтоженная было собором 1503 г. (ibid.стр. 612) и более или менее вскоре после него восстановленная, пошлина определяется Стоглавым собором в таких размерах: за поставление в диаконы и вместе во священники— рубль московский да благословенная гривна; за поставление в диаконы— полтина да благословенная гривна; за поставление готового диакона во священники—тоже, что за поставление в диаконы, т. е. полтина же да благословенная гривна3). Митр. Кирилл ясно дает знать в своем определении, что до его времени пошлина взималась у нас в больших размерах, нежели какие назначает он; а из определения Стоглавого собора тоже самое должно заключать относительно времени, ему предшествовавшего. Замечательно, что в наших узаконениях не назначается никакой пошлины за поставление в дьяки, тогда как в Греции она полагалась. Очевидно, что семь гривен митр. Кирилла должны быть принимаемы за соответствующие семи золотым монетам, которые в Греции положено было взимать за поставление во священники; а поелику там эти семь монет разделялись так, что одна взималась за поставление в дьяки и по три за посвящение в диаконы и во священники, т. е. четыре за поставление из мирян в диаконы и три из диаконов во священники: то ясно, что узаконение митр. Кирилла должно быть понимаемо, как

1)Стогл., гл. 68, Казанск. изд. стр. 308, (309 sqq. Казну архиереев так же, как и монастырей, по Стоглаву должно было дозирать царским чиновникам). [См. также в первой половине сего тома стрр. 368—369].

2)Наша «пошлина» соответствует греческому συνηθεία, о которой новеллы Юстиниана и у Дюканжа в Gloss. Græc. συνηθεία.

3)Стогл., гл. 41 вопр. 4 и гл. 89, Казанск. изд. стрр. 167, (375) и 379 fin.

104

предписывающее взимать: за поставление из диаков в диаконы четыре гривны и за поставление из диаконов во священники три гривны. Благословенная гривна, которую присоединяет Стоглавый собор к священническому рублю и диаконской полтине и которая явилась неизвестно когда,—очень может быть, что еще и до собора 1274 г., представляла собой пошлину архиерею за ставленную грамоту, которою он благословлял священника или диакона на известный приход. Мы помещаем нашу пошлину в числе (и во главе) пошлин, принадлежавших самим архиереям; но должно думать, что она принадлежала им только отчасти, именно—что пока существовали при архиереях соборы пресвитеров-клирошан, они делились ею с сими последними, а потом стали делиться с причтами своих кафедрально-соборных церквей1).

2.Пошлина от прихожих и отпускных грамот, священникам и диаконам, о которых мы говорили выше. О размерах этой пошлины мы не встречаем известий ранее Стоглавого собора. Этот последний назначает от тех и от, других грамот и как священнических, так и диаконских одинаковую пошлину—полтину московскую2).

3.Пошлина от епитрахильных и орарных («ударных») грамот вдовым священникам и диаконам, которые, не желая идти в монахи, оставляемы были при церквах на дьяческой должности (см. выше и в первой половине тома стр. 619). Стоглавый собор предписывает, чтобы с этих грамот не брать ничего кромеписчегоалтына и печатного ал-

1) Владимирский собор 1274 г. представляет нашу пошлину собственною пошлиною клирошан, ибо предписывает: «да възмуть клирошане 7 гривен от поповьства и от дьяконства, от обоего». Стоглавый собор говорить, что она взимается «на собор»,—гл. 89, Казанск. изд. стр. 379. Но с другой стороны мы имеем свидетельства, которые представляют берущими ее именно самих архиереев, см. послания к вел. кн. Михаилу Ярославичу Константинопольского патриарха Нила и Тверского монаха Акиндина,— в Памятнн. Павлова № 16, и деяние собора 1503 г.,—в Акт. Эксп. т. 1, № 382 (Священники, кроме того, что платили за посвящение, еще платили епископам за места, смотря по месту,—собор 1503 г. О ставленнических пошлинах есть у Димитрия Ростовского в «Розыске»,—2-й части гл. 28, защищает против раскольников. Плату за ставление отнял у архиереев Феодосий Яновский,—ЧитовичаФеофан Прокопович стр. 708 fin. Ставленную грамоту диакону митр. Макария см. в Актах Юридич. 1838 г., № 386. Что в Греции (только в патриархате Константинопольском) брали плату за рукоположение (и старались скрывать это)—см. патр. Геннадия в Летописи событий архим. Арсения стр. 561. О протесте против взимания платы за поставление, поднятом в Твери еписк. Андреем,—см. в первой половине сего тома стрр. 106— 115, 123—125).

2)Стогл., гл. 41 вопр. 4, Казанск. изд. стр. 167. Если священник, имевший перехожую или отпускную грамоту, поступал на место в самом кафедральном городе, то он приводим был прихожанами к епископу и за его благословение должен был еще платить благословенную гривну,— Стогл., гл. 41 вопр. 14, Казанск. изд. стр. 177.

105

тына, т. е. кроме платы за их написание и за их снабжение казенной печатью1). Но и самый собор дает знать и имеем мы исторические свидетельства, что прежде него была взимаема пошлина и за эти грамоты2).

4.Пошлина от настольных грамот архимандритам и игуменам. До Владимирского собора 1274 г. епископы взимали с поставляемых в игумены (архимандритов тогда еще было очень мало) пошлину, которая называлась «посошным» и которую собор запрещает [см. в первой половине тома стрр. 70—71; см. также стр. 41 о]. Размер нашей пошлины, которая, очевидно, есть переименованное и видоизмененное продолжение посошного, Стоглавый собор определяет: «от настольных грамот архимандричьих и игуменских имати по рублю московскому»3).

5.Соборная куница4) или дар, принос, поклонное, от священников и архимандритов с игуменами епископам, когда первые являлись к последним на их ежегодные соборы, имевшие место в сборное воскресенье. Владимирский собор 1274 г. запрещает епископам «сбирать некако сбирание от властель церковных, егда собирают они божественные соборы»; но запрещение и в сем случае, как и в других, было бездейственно и поклонный дар под нашим названием соборной куницы оставался обязательным до позднейшего времени. О размерах его мы ничего не знаем. Вероятно, что в пределах, возможных для дара, он имел размеры произвольные, различные не только в разных епархиях, но и у разных архиереев одной и той же епархии.

6.Пошлина с тарханных жалованных грамот приходским церквам, которыми причты церквей на известные года освобождались от архиерейских податей или которыми они на известные годы облегчались им, о чем мы сказали выше (стр. 98, прим. 1-ое). О размерах пошлины за, рассматриваемое нами время не имеем сведений, а в конце XVI в. архиепископами Новгородскими взималось ее девять алтын5).

7.Венечная пошлина или пошлина за письменные дозволения на совершение браков, дававшиеся епископами священникам чрез посредство десятинников и называвшиеся венечными знаменами (от того, как следует думать, что бланки, на которых писались дозволения, выдавались от архиереев скрепленными, знаменанными, их архиерейской казенной печатью). Стоглавый собор свидетельствует, что его сведения о пошлине не простирались далее Ивана Васильевича III и что со времени

1)Стогл., гл. 41 вопр. 4 и гл. 89, Казанск. изд. стр. 167 и 380.

2)См. в 1-й полов.тома стр. 548, об архиепископе Новгородском Ионе (Епитрахильными грамотами в XVIIв. предоставлялось вдовым священникам право служить все без литургии или и с литургией. Грамоты давались на определенный срок,—см. Акт. Юридич. 1838 г., № 391, стр. 415. Есть выражение: «грамота со службой»,—стр. 416, col. 2 нач.; след. были грамоты без службы).

3)Стогл., гл. 41 вопр. 4 и гл. 89, Казанск. изд. стрр. 167 и 380.

4)Куница—дар (вообще),—А. С. Павлова Памятей, col. 903 fin.

5)См. в Акт. Ист. т.I, № 231 и следд.

106

сего государя она взималась в размере: с первого брака алтын, со второго—два алтына, с третьего—четыре алтына1). Царь Иван Васильевич, вероятно—имея в виду притеснения, которые могли делать десятинники людям, устроявшим браки, как кажется, желал было уничтожить эту пошлину; но собор сделал ему представление2), что знаменные грамоты, за которые берется пошлина, выдаются священникам для того, чтобы они не венчали браков в кумовстве, в сватовстве, в роду и в племени,—и государь согласился оставить ее, утвердив на будущее время ее прежний размер, который мы указали сейчас. Пошлина эта не вся сполна шла архиереям: жителям городов выдавали венечные знамена не десятинники, а городские соборные причты, которые на себя брали и пошлину.

8.Почеревная пошлина, представлявшая собою штраф с девиц и со вдов, приживавших детей (или хотя даже и не приживавших детей, но ведших жизнь явно блудную)3). В каких размерах взималась эта пошлина, упоминаемая еще мнимым уставом Ярославовым, в рассматриваемое нами время, не имеем сведений. В половине XVII в. в Новгородской епархии бралось ее по полтине4).

9.Похоронная пошлина, взымавшаяся с похоронных памятей, которые выдавались на погребение людей, умерших скоропостижно6). О размерах нашей пошлины в рассматриваемое нами время также не имеем сведений. При патр. Филарете бралось ее в патриаршей области гривна6), а в половине XVII в. в Новгородской епархии— полтина7).

Другое средство содержания архиереев, кроме даней и пошлин с низшего духовенства и мирян епархий, представляли собой недвижимые

1) Стогл., гл. 46, Казанск. изд. стр. 219 и 224 (В известной нам грамоте Ивана Васильевича 1488 г.: «десятиннику владычню знамени три деньги»,— Акг. Эксп. т.I, № 123, стр. 93 col. 2; а в грамоте Василия Ивановича 1518 г.: «от знамени дают митрополичью десятиннику с первоженца алтын, а с двоеженца два алтына, то ему и от печати»,—Акт. Ист. т. I, №125, стр. 184 col. 2).

2)Ibid.стр. 218; ср. стрр. 52 и 310.

3)См. Акт.Ист. т. V, 290, стр. 533 нач.

4)Акт. Эксп. т.IV, № 151, стр. 298 col. 1 fin.

5)«Похоронные памяти о погребении умерших тел скоропостижно»,— Акт. Ист. т. V, № 290, стр. 533 col. 1. Образец похоронной памяти 1601 г. см. в Акт. Юридич. 1838 г. № 408.

6)Ист. Иер. III, 269.

7)Акт. Эксп. т. IV, Д; 151, стр. 298 col. 2.—(Кроме того встречается еще пошлина архиереям: Московская дворовая поделка, езд в Москву. Архиепископ Новгородский Сергий в 1484 г. «многи игумены и попы испродаде и многи новые пошлины введе» (Московския, лишния против Новгородских),—Собр. летт. т. V, стр. 41 fin. В 1495 г. хотели взять с Псковских попов военную подать,—Псковск. лет. т. I, стр. 269).

107

имения, которые состояли из двух классов—из сел или усадеб с хозяйственными заведениями и из оброчных земель, населенных крестьянами.

О недвижимых имениях архиереев за рассматриваемое нами время мы можем сказать еще менее того, что сказали о них за период домонгольский (1-й полов. I тома стр. 433/519 sqq), почти что ничего. Несомненно, что те и другие имения у всех архиереев были; несомненно, что первые имения по мере течения времени расширялись, а вторые умножались, но положительных сведений относительно сего и что именно представляли собой те и другие имения к половине XVI века мы не имеем никаких1). Заключая от монастырей, которые, по уверению одного иностранца, в половине XVI века владели третьей»частью земель всего государства2), можно было бы думать, что у архиереев было очень большое количество земель населенных или занятых крестьянами. Но заключение к архиереям от монастырей было бы неосновательно: в монастыри жертвовали земли, населенные крестьянами, на поминовение самих себя, своих родителей и своих родов, а жертвовать те же земли архиереям не имели этого побуждения. Стоглавый собор дает только знать, что у архиереев были нашего класса вотчины, и дает это знать, во-первых, тем, что предоставляет епископам в случае кривосудия их бояр и дворецких отписывать у последних данные им поместья3); во вторых—тем, что запрещает архиереям отдавать казенные их деньги и казенный их хлеб в росты и в наспы крестьянам, живущим на их землях, приказывая ссужать их деньгами и хлебом без ростов и без наспов4). Что у некоторых архиереев было весьма достаточно нашего класса вотчин, об этом следует заключать из того, что имели охоту идти к ним на службу очень родовитые люди, следовательно—что архиереи имели возможность испомещать их как следует5); а что у всех архиереев было вотчинами нашего класса не

1) Грозный дал села (земли) Казанскому архиепископу,—МилютинО недвижимых имуществах духовенства в России прим. 111 нач., прим. 119 стр. 59. Тверскому архиепископу принадлежала область Олешье в 1286 г.,— Никоновск. лет. III, 85 (Милютин прим. 119). Новгородскому—город Мольятицы,—Милютин прим. 241; Новгор. 1-ая, стр. 101 fin. В 1498 г. Иван III дал Сарайскому епископу Прохору Звенигород со всеми пошлинами,—Милютин стр. 45 прим. fin., ср. прим. 241. О том, чтобы архиепископу Новгородскому Геннадию вотчин не покупать,—см. Акт. Эксп. т. I, № 289, стр. 346.

2)Адама Клемента, бывшего в России в 1553-м году, см. у Милютина в сочинении: О недвижимых имуществах духовенства в России, стр. 121 fin.

3) Стогл., гл. 69, Казанск. изд. стр. 322.

4) Стогл., гл. 76, Казанск. изд. стр. 344 (Ср. стр. 61).

5)У архиепископа Новгородского Геннадия служил князь Кривоборовский; у Макария, когда он был архиепископом Новгородским, служил князь Оболенский; Курбский в своей Истории Иоанна Грозного говорит, что

108

бедно, об этом следует заключать из того, что по имеющимся на них обличениям они жили очень роскошно1).

[О митрополите Петре известно, что он, «наследовав от Владимирских епископов владения, увеличил их количество новыми приоб-

в России многие мужи благородные светлых родов владеют церковными имениями, служа архиереям [см. выше стр. 43 и 47 примечания]. Архиерейским слугам запрещено приобретать вотчины Уложением царя Алексея Михайловича. При митр. Киприане боярам митрополичьим не покупать земель в волостях митрополита,—Акт. Эксп. т. I, стр. 4 fin.

1) См. 1-й полов. этого тома стр. 662 fin. (О богатстве епископов и бедности низшего духовенства см. свидетельство Петрея у И. И. Соколова Отношение протестантизма к России в XVI и XVII вв. стр. 240. О доходах патриарших в 1682 г. см. в ркпп. И. Д. Беляева по Описанию Д. П. Лебедева стр. 93 нач.—Вассиан Патрикеев пишет: «дро́чение (прихотливо-изысканный комфорт) и украшение нынешних архиереев кто достойно исповесть»,— Правосл. Собеседник 1863 г., т. III, стр. 196 нач. Архиереи были из бояр и пировали и бражничали с боярами подобно игуменам-архимандритам. Чтобы иметь ясное представление об этом, нужно обратиться к известиям XVIII в. (Георгий Дашков Троицкий архимандрит и пр. См. преп. Сергий и созданная им Троицкая лавра, М. 1909 г., 2 изд., стр. 136). Некоторые нынешние архимандриты, вышедши из лапотников и недоучек-семинаристов, живут, как вельможи. Таковы были старые архиереи... Отзыв Курбского о современных архиереях,—Правосл. Собеседник 1863 г., т. II, стр. 564. Серапион Новгородский был хороший архиерей, а читай о нем в посланиях преп. Иосифа Волоколамского к Кутузову и Третьякову.—У митрополитов был еще особый доход: с духовенства всей митрополии производился сбор оброков чрез 3 года на 4-ый (на митр. Алексея собирали со всей митрополии, когда он был в Константинополе. См. 1-ую половину I-го тома нашей Истории стр. 773 к стр. 437). Митрополиты ездили в Новгород для апелляционного суда чрез 3 года на 4-ый затем, чтобы вместе с судебными пошлинами брать и свой трехгодичный оброк. (Новгородцы в договорах с вел. кн. Иваном III условились, чтобы на Низ позвов для суда не было (так относительно епископа: чтобы его не звать митрополиту в Москву),—Собр. грамм. и договв. т. I, № 20; ср. стрр. 4, 7, 10, 12, 14. Пошлины месячного суда митрополиту с Новгородского владыки,—ibid.т. I, № 20. Митр. Киприан по приезде в Новгород требует своего суда; но если не было апеллирующих, как постановили Новгородцы, то значит требует каких-то соединенных с судом пошлин. См. Степени, книгу (дань). Новгородцы дали м. Исидору суд, но он не судил; след. дали не пошлины за судебные дела, а какие-то пошлины, соединенные с судом. Есть связь между митрополичьим судом и черным бором княжеским? Великий князь для своего апелляц. суда должен приезжать через три года на четвертый,—Софийский Временник (Строева) т. II, стр. 182 (Собр. госудд. грамм. и договв. т. I, № 20, стр. 28 col. 2?). Подобные порядки имели место и на Востоке: у Сирохалдеев раз в три года все деревни, по правилу, делают приношение патриарху,—Христ. Чтение за 1898 г., Сентябрь, стр. 440 [Ср. выше стр. 55, прим. 2-ое и 3-ье, и в первой половине сего тома стрр. 70—71].

109

ретениями. Он купил город Алексин с волостями и селами, с реками и озерами, с бортными уходами и со всеми угодьями, что исстари тягло к городу. При нем и при его преемникеФеогносте кафедре«давани села» около Владимира и Москвы. При митрополите св. Алексие принадлежали кафедре«земли и воды, домы, огороды, винограды, мельницы,—между прочим, села и земли Луховские (в нынешней Костромской губернии), Сенежские (во Владимирской губернии), земельные владения «извечных митрополичьих монастырей Константиновского и Борисоглебского и с селы», село Черкизово и некоторые другие купленные им села, указываемые в его духовном завещании. Митроп. Киприан, любивший жить в тихих сельских местах и охотно следивший за земледельческими работами, владел, кроме унаследованных от своих предместников земель, селами Голенищевым и Селятиным около Москвы, которые были любимым его местопребыванием, променял город Алексин на Карашскую волость или слободу Святославль около Ростова, получил для своего домового Благовещенского монастыря озера, роздерти, пески, пустоши и т. д. Преемственно следовавшие за ним в XV и XVI вв. митрополиты, почти все, постепенно, в большем или меньшем количестве увеличивали наследованные ими от своих предшественников владения кафедры. Особенно значительны были приобретения митрополитов Фотия, Ионы, Филиппа I, Геронтия, Симона, Варлаама и Даниила, хотя и другие митрополиты заботились об умножении земельных богатств кафедры»1).

[Кроме всего этого архиереи имели еще одну статью дохода: они ростовщичали, отдавая деньги в рост; от начала XVI в. имеем свидетельство, что этим занимались и сами митрополиты2). Это же утверждает и Вассиан Косой в своих обличениях русских епископов, говоря, что они столько же немилостиво поступали с должниками, как и всякие другие ростовщики]3).

Своих епархиальных административно-судебных чиновников архиереи должны были содержать сами, не получая на это особых или специальных средств от правительства. Они содержали этих чинов-

1)М. И. ГорчаковО земельных владениях всероссийских митрополитов, патриархов и св. Синода, Спб. 1871 г., стрр. 48—51. См. также у МилютинаО недвижимых имуществах духовенства в России прими. 169, 189 и др., Акт.Юридич. 1838 г. № 12, ИвановаОписание государств. Архива старых дел, М. 1850 г. стр. 201 и в первой половине сего тома стрр. 217, 326—329, 362—363, 412, 557 и 795—800.

2)Акт.Юридич. Галанова т.II,№126, V, стр. 6. Как велики были проценты в 1489 г.,—Грамоты Мейчикастр. 122. Как епископы охочи были до денег—пример Геннадия архиепископа Новгородского. В отзыве летописца о патр. Филарете говорится, что он был не сребролюбив. След. несребролюбие было крайне замечательное явление.

3)См. в первой половине сего тома стр. 663 нач.

110

ников так, что отчасти уступили им некоторые из своих пошлин, а отчасти создали им новые пошлины на счет низшего приходского духовенства, и что затем отчасти, может быть, платили им и прямое жалованье из своих доходов, а что главнейших между ними испомещали на своих вотчинах.

Собственные пошлины, уступленные архиереями на содержание чиновников, были: часть пошлин за поставление в диаконы и во священники, все пошлины судебные и пошлина за антиминсы в церкви; пошлины вновь созданные были: канцелярские пошлины с разных административных бумаг и прямые, временные и ежегодные, пошлины с низшего духовенства, особые от податей, взимавшийся на самих архиереев.

Пока существовали при архиереях соборы пресвитеров-клирошая, они имели статьями своего дохода: большую или меньшую часть пошлин от поставления в диаконы и во священники (а другая часть самим епископам, см. выше), большую половину пошлин судебных1) (а о другой части сейчас ниже) и пошлину от антиминсов2). При этом относительно наместников нужно думать, что они, как принадлежавшие к составу клирошан, получали ту же клирошанскую долю, но только в размере большем против других.

После того, как исчезли при архиереях пресвитерские клиросы и место епархиального судии при них заняли светские бояре, средством содержания этих последних стала та большая половина судебных пошлин, которую прежде получали клиросы.

При наместниках, как судиях, и при заступивших в том же качестве их место боярах, состояли помощниками тиуны и находились канцелярские чиновники—дьяки с подьячими. Эти последние в первом и во втором случае получали себе в содержание ту меньшую половину пошлин, которая, как их часть, в первом случае не взималась клиросами, а во втором боярами3).

1) Что на клирошан шли судебные пошлины, это видно из послания неизвестного Владимирского епископа к неизвестному великому князю, сыну Александра Невского, в котором говорится: «князю и бояром в суды (епископские) нельзе вступатися..., то дано клирошаном на потребу»..., в Памятнн. Павловаcol. 118.

2)В позднейшее время (на Москве) выдавали антиминсы и взимали за них пошлину городские соборы; но судя по киевским позднейшим порядкам должно думать, что передача антиминсов и пошлины за них соборам имела место после того, как исчезли при архиереях (московских) пресвитерские клиросы.—Судя по позднейшему, нужно полагать, что на освящение церквей, ближайших к кафедральнымгородам, обязательно было приглашать представителей от клироса и что они взимали при сем на клирос известную пошлину.

3)По судебнику Ивана Васильевича III в княжеском суде полагается брать на виноватом от рублевого дела: судье два алтына, дьяку—восемь

111

Что касается до размера судебных пошлин, то относительно продаж или штрафов за дела уголовные мы вовсе не имеем сведений, а относительно пошлин с тяжб гражданских имеем положительные сведения за время, начиная со второй половины XV века: Новгородская судная грамота 1471 г.1) и после нее Стоглавый собор2) предписывают брать с судного рубля гривенную пошлину.

Для Московского митрополичьего тиуна, как для полицейского чиновника, а с ним, может быть, и для других архиерейских тиунов, как для таковых же чиновников, создана была пошлина за его надзор над приезжим в Москву духовенством, о чем мы говорили выше. Выдавая приезжим священникам знамена или записки с дозволением служить им у московских церквей он брал с них пошлины за месяц дозволения по десяти денег и по два алтына (а кто нанимался служить без доклада ему, с тех брал промыта или штрафа по два рубли. Так как священники, желавшие наниматься служить, сходились на Ильинский крестец, то и пошлина называлась крестцом)3).

Судебные чиновники служебные,—так называемые недельщики, получали свои особые пошлины, называвшиеся хоженым и езженым, смотря по тому, ходили они по судебным делам в городе или ездили в уезд4).

Как средство содержания для административных чиновников исполнительных,—для казначеев и дьяков с подьячими нашей области, созданы были канцелярские пошлины с административных бумаг, которые разделялись на временные или случайные и на ежегодные или постоянные.

Временные грамоты, выдававшиеся священникам и диаконам, каковы—ставленные, перехожие и отпускные, епитрахильные и орарные, льготные или тарханные, писались подьячими, «приписывались» или подписывались (скреплялись) дьяками и утверждались чрез приложение архиерейской печати казначеями: за одно, за другое и за третье и обязаны были они платить пошлины дьякам с подьячими и казначеям. Не безвероятности можно думать, что размер этих пошлин был у архиереев более или менее произвольный. Когда Стоглавый собор, определяя выдавать беспошлинно епитрахильные и орарные грамоты вдовым священникам и диаконам, приказывает только брать за них дьякам

денег,—Акт. ист. т. I, № 105, стр. 148 col. 2 fin.; по судебнику Ивана Васильевича IV: судье—одиннадцать денег, дьяку—семь денег, подьячему— две деньги,—ibid.стр. 221 col. 2 нач. (В паю с кем—с судьей или с дьяком получает свою долю тиун, не видно).

1) Акт. Эксп. т.I, № 92, стр. 69 col. 2 fin.

2) Стогл., гл. 69, Казанск. изд. стр. 321.

3) Стогл., гл. 69, Казанск. изд. стр. 325 fin.

4)С одновытнымине ездить им,—Стогл. Казанск. изд. стр. 320 [Одновытный—земледелец, имеющий одну выть, одну долю земли].

112

и подьячим писчий алтын и казначеям печатный алтын1), то, как кажется, нужно понимать его так, что он назначает те же дьяческо-подьяческую и казначейскую пошлины и за ставленные, перехожие и отпускные грамоты. Относительно пошлин, взимавшийся с льготных или тарханных грамот, часть из которых шла еще дворецким архиерейским, мы имеем сведения не за рассматриваемое нами время, а за конец XVIвека. В концеXVIвека в Новгородской епархии взималось пошлин за эти грамоты: печатного—алтын, дьячих пошлин— восемь алтын и восемь денег и дворецкому алтын2).

Ежегодные подати, платившиеся духовенством архиереям, с одной стороны, принимались казначеями и записывались в книги дьяками с подьячими, а с другой стороны—по отношению к плательщикам очищались расписками или квитанциями, которые писались—подписывались вторыми и припечатывались первыми, и духовенство обязано было платить за это ежегодные пошлины казначеям и дьякам с подьячими. Первая пошлина называлась казенными алтынами или казенной платежной пошлиной, вторая пошлина—дьячей пошлиной и писчим или записным, но в актах наибольшею частью обе пошлины соединяются в одно место и называются казенными пошлинами. Сколько платилось этих казенных пошлин казначеям и дьякам с подьячими в рассматриваемое нами время, не имеем сведений; но в концеXVI—началеXVIIвека их платилось в патриаршей области и некоторых епархиях полчетверта алтына с церкви, а в других епархиях по четыре алтына с церкви3).

Знаменные грамоты для венчания браков составляли ежегодную потребность приходов. Но за их написание и припечатывание также взимались писчая и печатная пошлины. Относительно их размера в нашем случае мы имеем то указание из начала XVIIв., что знаменных или венечных пошлин архиерею взято 4 рубля, 26 алтын, 4 деньги, а писче-печатной пошлины 1 рубль, 28 алтын, 4 деньги4).

Относительно средств содержания уездных наместников, где они были, мы ничего не можем сказать положительного. Представляется ве-

1) Стогл., гл. 41, вопросо-отв. 4, Казанск. изд. 167 fin. (О пошлине с новоявленных памятей дьячкам, пономарям и просвирницам см. Акт.Истор. т. V, № 290; о новичной гривне—Акт. Эксп. т. IV, № 151; о перехожих грамотах—Наказ 97).

2) Акт.Ист.т. I, № 231 и следд. (приписи на концах грамот). [См. также в первой половине сего тома постановления собора 1503-го г. стр. 616].

3) Акт. Ист. т. I №№ 234 и 235; Акт. Юридич. 1838 г. № 221, V; Ист. Иер. III, 263 (и 268; в Новгородской епархии в 1592 г.—четыре алтына: Акт. Ист. выше, а в 1580—«по старине, по росчету»: ibid.№ 208, стр. 399 col. 2. См. также Акт. Эксп. т. I, № 197 и 278; т. IV, № 125, 240 и 293; она же и платежная пошлина, ibid.№ 195, Акт. Юридич. 1838 г., № 222, стр. 238col.1 fin.).

4) Акт. Юридич. 1838 г. № 221, IV, стр. 238.

113

роятным думать, что пока эти наместники были из духовных и имели при себе клиросы, они пользовались с клиросами теми же доходами, что кафедральные клиросы с своими наместниками (при чем относительно доли самого наместника нужно подразумевать тоже самое, что относительно доли кафедрального наместника), а когда стали светскими, начали пользоваться теми же доходами, что светские бояре-судьи при архиереях. Но так как от суда уездных наместников было право апелляции к суду самих архиереев и, следовательно, кафедральные клиросы с наместниками, а потом бояре-судьи имели еще пошлины от судебных дел апелляционных, то доходы уездных наместников—духовных с клиросами и светских без клиросов должны быть представляемы настолько меньшими сравнительно с доходами соответствующих им лиц кафедральных, насколько могло быть пошлин от апелляционного суда1).

Как средство содержания местных административных чиновников-десятинников были созданы ежегодные пошлины-подати им с низшего приходского духовенства, и при том не одна пошлина-подать и не две, как самим архиереям, а более того. Вел. кн. Василий Дмитриевич в своей договорной грамоте с митр. Киприаном признает законным на будущее время три ежегодные пошлины десятинникам с приходского духовенства: въездное, рождественское и петровское. В позднейшее время они взимали с духовенства четыре ежегодные пошлины: тоже въездное, называвшееся везжим и въездом, явленную куницу с грамотою, осенний проезд и кормы. въездное или везжее и въезд Василия Дмитриевича и позднейшего времени была пошлина десятинникам, которая платилась им духовенством при их въезде на десятины или при занятии ими своих мест, что, как мы говорили выше, случалось ежегодно. Рождественское и петровское Василия Дмитриевича, очевидно, были пошлины десятинникам, платившиеся им духовенством в Рождество Христово и в Петров день. Позднейшая явленная куница с грамотой значила то, что при наезде десятинников на их места священники и диаконы обязаны были являть им свои грамоты, о чем мы говорили выше, и что при этом сверх въезжего и особо от него они и платили пошлину, которая называлась нашим именем. Осенний проезд значил пошлину, которая платилась духовенством десятинникам при их осеннем проезде по десятинам или при их осеннем объезде последних. Кормы, как с весьма большою вероятностью нужно думать, представляли собой соединение в одно двух пошлин Василия Дмитриевича—рождественского и петровского. Княжеские наместники, как нам известно, взимали с жителей своих наместничеств три ежегодные «корма», как свои пошлины: въезжий, рождественский и петровский2). Этим трем кор-

1) О проездном корме наместников,—Акт. Эксп. т. I, № 37, стр. 29; ср. у И. И. Срезневского в Словаре сл. межень.

2) См. уставную грамоту Белозерцам Ивана Васильевича III, 1488 г., в Акт. Эксп. т.I, № 123, стр. 92.

114

мам соответствуют три десятинничьи пошлины грамоты Василия Дмитриевича, а следовательно—можно полагать, что и значили тоже самое. Но если так, то очевидно, что исчезнувшие два корма грамоты Василия Дмитриевича должны быть разумеемы в позднейшем неопределенном «кормы». Василий Дмитриевич в своей договорной грамоте с митр. Киприаном постановляет, что десятиннику за все три его пошлины брать в год по шести алтын с церкви; а относительно размера четырех пошлин дальнейшего времени пока не имеем сведений. Как бы то ни было, но не может подлежать сомнению, что если узаконенный размер пошлин был и не слишком высок, то десятинники вовсе не сообразовались с ним и старались самым настойчивым образом вымогать из духовенства столько, сколько могли. Человеку предоставлялось кормление на один год с тем, чтобы потом, до новой очереди, он несколько лет служил архиерею даром естественно, что он из всех сил должен был стараться о том, чтобы как можно более накормиться. С какою истинно монгольско-татарскою энергией старались кормиться десятинники видно из того, что, по свидетельству царя Ивана Васильевича в его вопросах Стоглавому собору, от их грабежей многие церкви стояли пусты без священников1).

Итак, дело с содержанием своих административно-судебных чиновников архиереи наши устроили таким образом, что в значительной степени возложили содержание на низшее приходское духовенство. Не для истории содержания чиновников, а для истории податности (пошлино-платежности) низшего духовенства, должно быть к сказанному прибавлено, что архиереи до такой степени сделали это духовенство предметом кормления для своих светских служилых людей и для всей своей служебной челяди, в какой только было это возможно2).

1) Стогл., гл. 5, вопр. 7, Казанск. изд. стр. 53 (Для десятинников в их проездам варятся пива,—Акт. Зап. России т. I, № 71, стр. 88, col. 2. Преп. Иосиф Волоколамский в послании к Третьякову не затрудняется хвалиться тем, что он гобзил архиепископовых десятинников; см. у Хрущова в исследовании о преп. Иосифе стр. 208. Бой попами десятинника при митр. Ионе,—Акт. Истор. т. I, № 50 (уже тогда десятинники были отвратительны; поведение при сем митр. Ионы). Отнятие наместниками княжескими пошлин у архиерейских десятинников,—Акт. Юридич. 1838 г. JÆ 362, I, П; Акт. Арх. Эксп. т. I, № 193. Боярские холопы—кровопивцы,—Собр. летт. т. IV, 154; VI, 21; тоже и архиерейские холопы (десятинники и пр.). О десятинничьих доходах в XVII в. см. Русск. Историч. Библиот. т. XIV, стр. 376. И в городовые воеводы просились для того, чтобы покормиться,—Дополи, к Акт. Истор. т. XII, стр. 373).

2)Об ответственности архиереев за их чиновников см. мнение Геннадия архиепископа Новгородского на конце послания к Иоасафу архиеп. Ростовскому (секира без секущего не сечет). В Греции число духовных и светских чиновников у архиереев было определенное за тем, чтобы архиереи, к отягощению приходского духовенства, не имели их слишком много.

115

Не было никакой нужды в том, чтобы двеархиерейские дани были собираемы двоими особыми чиновниками, т. е. десятинниками и заездчиками, ибо обе они могли быть собираемы одними первыми. Но («я понесу ваш зонтик, а он понесет вашу палку») был некоторый предлог создать место кормления для светских служилых людей, и оно было создано в должности заездчика, которому как мнимому административному чиновнику (быв единственно собирателем подати, конечно, он не был таковым в действительности) назначена была с низшего духовенства особая ежегодная пошлина (Вел. кн. Василий Дмитриевич в своей договорной грамоте с митр. Киприаном предписывает брать заездчику своей пошлины, «заезда», ежегодно по три деньги с церкви, а о дальнейшем времени не имеем сведений). Так как и от заездчиков, подобно как от десятинников, была духовенству нужда и продажа великая, то Стоглавый собор постановил, чтобы и дань, собиравшаяся заездчиками, была собираема не ими, а теми же десятскими священниками и земскими старостами и целовальниками, которым поручено было собирать дань, прежде собиравшуюся десятинниками1). Таким образом, должность заездчика была собором упразднена; однако пошлина, которая взималась ими, была сохранена и на будущее время и имела взиматься с духовенства десятскими священниками вместе с данями2), т. е. она имела быть отдаваема архиереями их служилым людям, которых бы они погодно только номинальным образом назначали в заездчики или облекали в это звание, предоставляя им заездчичьи пошлины как истинную синекуру.

Действительные потребности службы требовали присоединения к десятинникам очень немногих помощников. Между тем мы имеем указания, что штаты или свиты этих помощников при них были очень многочисленны и доходили человек до пятнадцати—до двадцати3). Это необходимо понимать так, что не для потребностей службы, а в видах кормления, было присоединяемо в десятинникам дворян-детей боярских столько, сколько было возможно.

Десятинниками с их многочисленными штатами помощников или как бы атташеев и заездчиками не знаем обнимались ли «все пошлин-

См. мой Краткий очерк истории славянск. церквей стр. 259 (Хризовул). Παροικοςв смысле домовый человек епископа, живущий при его доме («слуги и дети боярские»).

1) Стогл., гл. 68, Казанск. изд. стр. 308.

2) Ibid.стр. 309.

3)В одной новгородской грамоте 1543 г. дается знать, что десятинники объезжали десятины не менее, как на десяти лошадях,—Акт. Ист. т. I, № 142, стр. 208 col. 1. Если мы предположим повозки одноконные и на каждую положим по два человека, то получим всего двадцать человек, а если предположим повозки двуконные и на каждую положим по три человека, то получим пятнадцать человек. Примитр. Ионе наместники объезжали десятины с толпами дворян, см. в Памятнн. Павлова, № 70, col.573.

116

ники»архиерейские 1) из числа бояр-детей боярских, имевших право на пошлины с низшего духовенства 2); но за тем следовали многочисленные «попрошатаи»3) из служебной челяди. Одним платились пошлины-подачи на месте при получении разных бумаг, другие сами являлись к духовенству собирать их 4). В частности упоминаются эти челяднинные пошлины: поварское, конюховое, истопничье5), людское или полюдная пшеница, полть или полтея, черный корм, т. е. пошлины архиерейским поварам, кучерам и конюхам, истопникам, подачи пшеницей и полтями (полотями) мяса их черным людям и еще какой-то корм последним, т. е. вероятно корм их во время их христославленья по духовенству 6).

Обращаемся с речью к средствам содержания низшего приходского духовенства.

Христианство было введено у нас так, что только не особенно сравнительным образом многие отдельные лица доводимы были до искреннего убеждения в его истинности и что большинство народа со всей его низшей массой было крещено по приказанию правительства и по принуждению. Само собою понятно, что у крещеных подобным образом людей не могло быть охоты платить священникам за требы и частные для них службы, как это стало потом, ибо и к самому совершению треб и служб нужно было принуждать их, и что не могло быть у них охоты производить священникам тех общемирских подаяний, которые стали известны у нас под именем «слав» или подаяний на славу. Следовательно, в первое время священники долженствовали быть обеспечены в своем содержании посредством определенного жалованья или посредством определенной руги. Летописи наши говорят о даче священникам «уроков» или определенного жалованья нашими первыми князьями и ничего не говорят о даче им тех же уроков кем-либо другим. Но со всею вероятностью нужно понимать их не так, чтобы князья взяли содержание всех священников на самих себя, а так, что они-летописи имеют только в виду похвалить князей за особенно усердное исполнение ими той части обязанности, которую они взяли на себя. Необходимо думать, что эта обязанность была разделена по принадлежности, именно—что в приходах, которые учреждены были в городах, князья возложили обязанность содержания священников на

1)См. грамоту в Ист. Иерарх., V, 408.

2)Упоминаются: куница с оброком и данские пошлины, но кому они шли, пока остается нам неизвестным.

3) Акт. Эксп. т.III, № 89, стр. 123 col. 2.

4)Ibidd.

5)Акт. Ист. т.I, № 236, стр. 453 (припись на конце грамоты).

6)[Ср. постановления собора 1503-го г. в первой половине сего томастр. 616].

117

причисленные к приходам общины жителей (обложив, как нужно подразумевать, общины подворною податью или подворным сбором в пользу священников),—что в приходах сельских, которые учреждены были на землях в теснейшем смысле княжеских (дворцовых), князья взяли содержание священников на самих себя,—что в приходах, которые учреждены были на землях частных вотчинников, они возложили обязанность на сих последних, и что в приходах, которые учреждены были на землях черно-государственных, они возложили ее на приходские общины или миры (с тем же подворным обложением податью, что в городах)1).

Таким образом, первоначальным средством содержания приходского духовенства, единственным и вместе всеобщим, было определенное жалованье или определенная руга. С течением времени эта руга, как средство содержания приходского духовенства, в очень значительной степени исчезла или сократилась. Когда христианство утвердилось в народе настолько, что он сознал нужду треб и всяких служб и начал платить за них священникам и когда вместе с сим явился и обычай, чтобы священники производили добровольные сборы с прихожан под именем слав: то при многочисленности кандидатов в священники возникшая между ними конкуренция должна была заставить их, так сказать, сбивать цену на себя, именно—должна была заставить их заявлять свое согласие на занятие мест в приходах многолюдных и богатых и без получения руги, за один только доход от треб и служб и от слав. Следствием этого долженствовало быть то, чтобы частные вотчинники, на землях которых находились подобные приходы, перестали считать дачу руги обязательною для себя и свели дело к добровольному, никакими положительными обязательствами несвязанному, усердию, и чтобы мирские общины городов и земель черно-государственных, приходы которых были таковыми же, совсем перестали платить священникам ругу. После того, как совершилась указанная нами перемена в отношениях народа к христианству, руга должна была остаться в тех только приходах городских и в тех только приходах сельских, находившихся на землях частных вотчинников и черно-государственных крестьян,—в приходах на землях вотчинников остаться обязательною, не превращаясь в добровольную,—которые были настолько бедны, что не было охотников занимать священнические места в них за одни доходы от треб со службами и от сдав. Но и в этих приходах произошла перемена с размерами руги против первоначального времени. В первое время, как это необходимо думать, размеры руги,

1)Не было ли так, что вотчинники были ктиторами церквей в своих вотчинах? Великие и удельные князья были ктиторами всех церквей в областях казенных, потому что кандидатов во священники выбирали их дворецкие (Стоглав); позднее, в Польше государь—ктитор всех таких церквей.

118

в каких она должна была платиться, точным образом определены были правительством. В последующее время она стала предметом свободного договора между частными вотчинниками и общинами (городскими и сельскими) и между поступавшими к ним на приходы священниками; т. е. находил священник, что доходы от треб со службами и от слав недостаточны, и он, так сказать, торговым образом договаривался с вотчинниками или общинами о прибавке тех или других размеров руги. Что касается до князей, то с очень большою вероятностью нужно думать, что они навсегда сохранили признание своей обязанности давать ругу духовенству приходов, находившихся на их собственных землях, или, иначе сказать, что в приходах, находившихся на собственных княжеских землях, руга навсегда осталась одним из средств содержания духовенства, была или не была в ней, в виду других доходов, настоятельная нужда; однако, что касается размеров руги, то и здесь с вероятностью нужно думать, что они перестали быть обязательными и начали зависеть от доброй воли князей.

После того, как указанным нами образом произошло значительное сокращение руги, бывшей первоначально всеобщею, в позднейшее время она несколько распространилась или умножилась иным путем: причты бедных городских или сельских, находившихся на землях черно-государственных, приходов,—преимущественно первые,—общины которых были не в состоянии достаточным образом ружить их, обращались с просьбой об руге к государям, каковым путем и явилось более или менее значительное количество бедных приходов, которые, находясь не на собственных землях государей, получали от них ругу, представлявшую из себя как бы казенное жалованье 1).

Князья, городскиеприходские общины и вотчинники, как нужно думать, платили духовенству ругу на известную долю деньгами и на известную долю в натуре хлебом; относительно же всех сельских приходских общин черноземельных (черноземельских), так как в древнее и старое время деньги составляли для людей сельских нечто очень трудно доставаемое, нужно думать, что они платили исключительно вторым способом 2). В этих крестьянско-черноземельных приходах,

1) О попах при домовых церквах у бояр—Судебник Грозного § 88: попу пожилого (сроку для житья) нет, и ходити ему вон бессрочно воля. Ружные грамоты,—Акт. Историч. т. I, № 128, стр. 190. Государи ружили сначала церкви, ими самими построенные, а потом стали давать ругу и вообще бедным церквам. Руга шла и придельным попам. Устроившие приделы к церквам назначали священникам их ругу,—Стоглав по Казанск. изд. стр. 70 (стр. 130 руга им от царя), потому что доходы с прихода шли попам главной церкви.

2)По словам Герберштейна, прихожане некоторых церквей отдавали в рост церковные деньги и из получавшихся процентов платили ругу священникам,—в отделеReligio, до Антверпенскому изданию 1557 г. лист 31, перевод Анонимова стр. 47.

119

как имеем указания, руга взималась духовенством таким образом, что каждый дом прихода обязывался платить или доставлять ему, сверх того, что добровольно подавалось на славах, еще известную, определенную долю из того количества хлеба, которое напахивал 1).

Когда христианство в достаточной степени утвердилось среди народа, место руги в качестве общего средства содержания приходского духовенства заступили: взимание плат за требы и частные службы и сборы добровольных подаяний, известные под именем слав. Историю перехода от одного общего средства содержания к другим, как отчасти видно из сказанного нами сейчас выше, нужно представлять себе так, что священники мало по малу вводили плату и сборы, как дополнение к руге,—что когда они ввели их, конкуренция многочисленных кандидатов на священнические места и сделала то, чтобы руга перестала существовать, как средство общее, оставив таковым единственно наши— плату и сборы. Относительно размеров платы за требы и службы мы не имеем совсем никаких положительных сведений; но, во-первых, должно само собою подразумевать, что она не была въезде совершенно одинаковая, а в разных местах несколько различная, ибо не была установлена правительством; во-вторых, с большою вероятностью нужно думать, что она, сообразно с ценностью денег, была приблизительно такая же, как и ныне, и разве немного низшая. Что касается добровольных подаяний на славы, то должно думать, что в селах, где они производились натурою—хлебом, а не деньгами, они были значительнее нынешних, ибо в старое время народ, при обилии земли, несомненно был богаче хлебом, чем в настоящее.

Плата за требы с частными службами, став общим средством содержания всего нашего приходского духовенства вместо руги, вместе с тем стала, подобно тому как эта последняя в первое время, общим средством содержания духовенства и единственным. Вместе с общим средством содержания были средства частные. В отношении к этим вторым средствам духовенство разделялось на два класса: на сельское и городское. Духовенство сельское имело свое частное средство содержания, в то же время более или менее общее ему, как классу, в церковной пахотной и сенокосной земле для собственной обработки и для

1) В договорной грамоте прихожан одного села с поступавшим к ним дьячком, от 1673 г., постановляется: «руга ему (дьячку) с нас сбирать луковая рожь по прежнему по полуосмерица(ка?) с лука»,—Акт. Юридич. 1838 г. № 285, стр. 291 col. 2; в таковой же договорной грамоте также с дьячком, 1682 г., постановляется: «руга с нас приходских людей хлебная сбирать луковая по старине, таковыми ж лукошками, как прежний дьячки, да сверх хлебной руги ему ж (дьячку) с нас сбирать два запросу— петровское и осеннее, кто что даст»,—ibid.Зв 286, стр. 292 col. 2. Лук какая-то неизвестной нам величины мера пахотной земли, cfrв СловареСрезневского это слово (ср. Лохвицкого [А. В. Очерк церковной администрации в древней России,—в Русском Вестнике за 1857 г., т. VII] стрр. 227 и 228).

120

собственного пользования. Духовенство городское имело своим частным средством содержания, нисколько не общим ему, как классу, а принадлежавшим только некоторым отдельным, и сравнительно—очень немногим церквам, доходы с недвижимых ненаселенных и населенных имений или е так называемых арендных статей и с вотчин.

Земля для собственной обработки и собственного пользования духовенства прирезывалась или отделялась сельскими приходами к их церквам отчасти как замена руги духовенству 1), отчасти. как дополнение к ней 2), отчасти же как дополнение к плате за требы со службами и к сборам помимо руги (т. е. хотя бы духовенство соглашалось служить при церквах и без руги). Так как в древнее и старое время только весьма редко могли находиться сельскиеприходские церкви, прихожане которых чувствовали бы недостаток в земле, то со всею вероятностью нужно думать, что участки или наделы земли для собственного пользования духовенства существовали при наибольшей части сельских церквей и что церкви, которые оставались без них, составляли только немногочисленные исключения. Впрочем, имеем указания, что такие церкви все-таки были 3). Величина участков земли, отделявшихся к церквам для собственного пользования духовенства, в разных местах, конечно, была различная, смотря по достатку земли у прихожан; но судя по весьма позднейшему времени нужно думать, что вообще нормальным наделом считался такой надел, при котором бы священник или при многоклирности каждый из священников получал на свой пай такое количество земли, которое бы равнялось количеству ее, составлявшему хорошее крестьянское тягло в данном месте 4).

1) См. у Неволина в исследовании О пятинах и погостах Новгородских выписки из Писцовых книг, приложж. стрр. 103 fin., 106, 107, 109, 112 и другие: «пашут церковную пашню церковники на себя в певшие руги место».

2)Cfrв Акт.Юридич. 1838 г. № 286 fin. (Ср. Стоглав по Каз. изд. стр. 330 нач.).

3)См. у Неволинаibid.в тех же выписках из тех же Писцовых книг приложж. стрр. 33, 39, 153, 200, 202 (Некоторые причты селились на черной земле, чтобы иметь земли, если прихожане не давали или ее было мало, т. е. брали на себя тягла, чтобы платить оброк). Весьма позднейший нашего времени Регламент Петра Великого дает знать, что не при всех сельских церквах была земля (на содержание учеников в училищах брать 30-ю долю хлеба от земель церковных, «где суть»; прихожане, избравшие к своей церкви кандидата во священники, должны писать в челобитных архиереям, «какая ему руга будет или земля»).

4)В позднейшее время мы находим немалое количество сельских приходских церквей, у которых были крестьяне, см. Ведомость, сколько по переписным 1700 года книгам состояло за монастырями и вообще духовным ведомством крестьянских дворов, напечатанную в Описании государственного архива старых дел П. Иванова (Москва, 1850), стр. 344 sqq Но отно-

121

Виды ненаселенных недвижимых имений, которые могли давать арендный доход, прилагавшихся благочестивыми людьми к городским приходским церквам с тою целью, чтобы увеличить содержание их причтов, были: огороды, сады (подразумевается—не те, которые находились в собственном пользовании духовных лиц, быв при их домах 1), но которые, не имея никакого отношения к домам духовных были устрояемы какими-нибудь мирянами в более или менее обширном виде для промышленных целей, и потом прилагались к церквам), сенные покосы (пожни) и торговые лавки 2). Как велико было в рассматриваемое нами время количество городских приходских церквей, которые владели недвижимой собственностью указанных нами видов, положительных сведений мы вовсе не имеем. Но вообще необходимо думать, что количество их было самое ничтожное, так что они представляли собою не более, как только исключения среди других церквей 3): при этом и о размерах и ценности недвижимой собственности наших видов должно думать, что наибольшею частью она была такова, что приносила доходы только очень незначительные.

Число городских приходских церквей, к которым прилагаемы были населенные крестьянами вотчины, было еще более ограниченно, чем число церквей, к которым прилагаемы были сейчас вышеуказанные виды недвижимых ненаселенных имений, и именно, как со всею вероятностью нужно думать, они были прилагаемы почти что исключи-

сительно большей части церквей, за которою состояло крестьянских дворов по одному—по три, нужно думать, что они получили своих немногих крестьян от помещиков уже в то время, как первые стали крепостными; а относительно не слишком многих церквей, за которыми находим крестьянских дворов от десяти до двадцати, со всею вероятностью нужно думать, что они представляли собою закрывшиеся монастыри, от которых и получили в наследство вотчины (В первой четверти XVIII в. в Новгородской епархии за монастырями крестьян 41594, а за приходскими церквами 315 душ,— ЧистовичаФеофан Прокопович стр. 644 fin. Попы приходские судили принадлежавших церквам крестьян).

1)При непрестанных переходах попов с места на место дома для них при церквах должны были быть церковными (мирскими).

2)Стогл., гл. 31, Казанск. изд. стр. 72 (и 409. Некоторые мечети в Каире имеют общественные бани, из которых извлекают доход,—Брем II, 124 нач. Церкви Ивана Предтечи на Опоках в Новгороде предоставлен был вес некоторых товаров,—Акт. Эксп. т. I, № 282, стр. 324. Она была компанейская купеческая. Компания купцов создала ей для ее содержания доход таким образом, что товары, которыми она (компания) торговала, обязала своих членов вешать на весах церкви, чтобы шло ей весчее.).

3)Иностранец Герберштейн утверждает это и положительным образом; он говорит: certe non multae parochiae repiuntur, praediis ac possessionibus dotatae, exceptis episcopatibus et quibusdam monasteriis,—в отделеReligio, по Антверпенскому изданию 1557 г. лист 31; перевода Анонимова стр. 47.

122

тельно к церквам соборным или к соборам. Сведения, относящиеся к позднейшему времени, дают знать, что приложения вотчин и к этим последним церквам были очень скудные, так что, за немногими исключениями, они владели вотчинами самыми незначительными 1). Необыкновенно великое усердие, которое показали миряне относительно приложения вотчин в монастыри, по-видимому, долженствовало быть обращено не на монастыри, а на приходские церкви, ибо легко было доказать, что они—миряне обязаны заботиться о средствах содержания своего приходского духовенства, и очень трудно было доказать, чтобы они обязаны были заботиться о средствах содержания монахов. Но, тогда как приходское духовенство вовсе не успело доказать мирянам того, что требовалось доказать в его интересе, монахи весьма и вполне успели доказать им другое, а именно—что посмертное поминовение должно быть покупаемо ценою имущественных пожертвований или приношений и что единственно так сказать компетентные и настоящие места сего поминовения суть монастыри 2). Успели доказать это последнее мирянам уже монахи греческие, так что у нас—Русских явились уже готовые порядки, не нами созданные и установленные, хотя, впрочем, и наши монахи усердно заботились о поддержании существовавших порядков (о чем см. ниже).

Была у нас одна местность, представлявшая собою исключение, между жителями которой довольно обычно было то, чтобы прилагать к приходским церквам как городским, так и сельским, ненаселенные и населенные недвижимые имения. Это именно область Псковская, причину особенных обычаев которой мы пока не в состоянии указать. Но

1) Из сейчас выше указанной ведомости за 1700-й год узнаем, что единственный собор, который владел сравнительно хорошею вотчиною, был Московский Архангельский собор, составлявший усыпальницу государей; в нашем году за ним состояло 413 дворов. Далее следует Московский Успенский собор, за которым было 269 дворов, и Суздальский собор, за которым было 162 двора. Затем было немного соборов, за которыми было дворов от 70 до 90 (0 вотчинах, данных соборам царями Иваном Грозным, Борисом Годуновым и Василием Шуйским см. у МилютинаО недвижимых имуществах духовенства прим. 264; о вотчинах приходских церквей—ibid.стр. 154; о священниках-вотчинниках,—ibid.стр. 157 нач. Вел. князь Василий Иванович в 1518 г. дал Чухломской церкви св. Николая деревню с правом суда над крестьянами и над духовенством,—Акт. Эксп. т. III, № 95 (у Милютинастр. 45 fin., ср. примм. 159, 167). При вел. князе Иване ВасильевичеIII архиепископ Ростовский отнял у попов Устюжского собора 2 деревни,—Грамоты XIV и XV вв., Д. М. Мейчика,стр. 100, .V II. Соборные кафедральные причты владели вотчинами отдельно от епископов,—Анания Федоров о Суздале во Временнике кн. ХХII, стр. 48.

2)Если к мирским соборным церквам были делаемы некоторые приложения вотчин, так это именно потому, что между мирскими церквами они были церкви специально поминовенные.

123

большинству духовенства Псковской области от этой обеспеченности имениями церквей нисколько не было лучше, чем духовенству других мест. Наибольшею частью здесь устроено было с церковными имениями не так, чтобы они находились в пользовании духовенства церквей. Имения рассматривались как собственность приходов; к церквам для их заведывания выбирались от приходских общин мирские старосты, обыкновенно в числе двух; старосты нанимали к церквам священников за определенную, договоренную, ругу, а что оставалось из доходов с имений затем, то шло на содержание и поддержание церквей, поступало в мир и попадало в карманы старост, вообще шло куда бы то ни было, но только не священникам. Духовенство Псковское вело упорную борьбу с мирянами за церковные имения; но победа оставалась за мирянами и до позднейшего времени 1).

Довольно обычно было у нас в старое время, чтобы нищие, поелику они собирали подаяния преимущественно у церквей, ставили кельи для житья себе на церковных монастырях (погостах) или в церковных оградах. Поземельный сбор с нищих представлял некоторый доход для причтов тех церквей, на монастырях которых находились слободки их келий2).

Особый класс в нашем приходском духовенстве составляло духовенство городских соборных церквей. Не знаем всегда ли соборные

1) См. Акт. Ист. т.V, № 172, стр. 301 (ср. стр. 200), и в Описании документов и дел св. Синода т. I, приложж. № 33, col. 320 (О церковных старостах во Пскове см. Описание Синодд. ркпп. Горского и Невоструева отд. 3-ий, ч. 1-ая, № 419, стр. 473 (два старосты). В Пскове сами прихожане должны ведать церковные вотчины,—Собр. Закон. т. VIII, №5574, стр. 293 (9 июня 1730 г.). О западных церковных фогтах (Vogten) cfrГизелераII/₂, 298 и особенно у Дюканжав Gloss. Latinit. Advocati Ecclesiarum I, p. 178. О церковных имениях во Пскове см. у А. С. Павловав Истории секуляризации церковных имуществ стрр. 16, 18, 27. Псковские порядки в заведывании приходскими имениями напоминают юго-западныебратства. Нет ли сродства? Где были мирские церкви, принадлежавшие целому миру, а не частные,—там въездемир был собственником имущества церквей? А гдечастные,—там частные люди? В XVII и XVIII вв. в Архангельской области церковные старосты называются церковными приказчиками,—Чтен. Общ. Ист. и Древн. Росс. 1880 г. кн. II, Материалы для истории Архангельской епархии, стрр. 2, 3, 5, 10 и 11;—старостой, стрр. 3 fin., 12;—церковными строителями,—стр. 13 fin. [См. также в первой половине сего тома стрр. 329, 525—527, 545].

2) «Церковное богатство—нищих богатство». Сие говорит Зонара и Вальсамон в толковании 59-го апостольского правила,—у Ралли иП, II, 76 и 77; в Никоновской Кормчей л. 17-й. См. еще у Дюканжав Gloss. Graecit. под сл. Πτωχικὰ, col. 1271 fin. (Зонара в толковании 4-го правила Халкидонского собора,—у Ралли иП.II, 227 fin.; Зонара и Вальсамон на 14 правило Неокесарийского собора,—у Ралли иП.III, 92—93). У Н. В. КамневаО Кормчей стр. 122.

124

церкви имели у себя приходы 1), но вместе с доходами от приходов или помимо их духовенство сих церквей имело средствами своего содержания (общими, кромеместного—вотчин, которые были не у всех соборов или по крайней мере далеко не у всех были сколько-нибудь значительными): во-первых, ругу от правительства, которую оно получило сначала и которая осталась за ним навсегда; во-вторых доходы поминовенные, так как соборы были церквами нарочито поминовенными2); в-третьих, пошлины от антиминсов к вновь строившимся церквам (которые, как мы говорили, были выдаваемы соборами) и в четвёртых плату за освящение церквей, если представители от него— соборного духовенства ездили освящать церкви; в пятых, пошлину за венечные знамена, так как жителям самых городов эти последние выдавались соборами. Духовенство кафедральных архиерейских соборов имело ту лишнюю статью доходов против духовенства уездных соборов, что ему шла большая или меньшая часть пошлин, взымавшихся архиереями за поставление в церковные степени 3).

Лицам духовным для увеличения средств их содержания не запрещаются частные занятия, только бы эти последние не были бесчестными или презрительными 4). Сельское наше духовенство имело таковым частным своим занятием землепашество. На сколько были распространены частные занятия между городским духовенством и какие именно, остается нам неизвестным.

Средства содержания нашего приходского духовенства были весьма неизбыточны и весьма нероскошны. Стоглавый собор при своей многообразно-широкой заботливости об улучшениях во всей области церковной жизни не показал ни малейшей заботливости об увеличении средств содержания приходского духовенства. Но не должно винить за это собор: увеличить средства содержания духовенства было вне его возможности.

1) Если первооснованные соборы имели приходы, то нужно будет представлять дело так, что им назначена была двойная руга—с прихожан и от правительства, о чем сейчас (В Новгороде соборным попам шло «праздничное» за службу в приходских церквах, см. выше стр. 81—82).

2)В соборах совершалось поминовение потому, что в них была ежедневная служба; затем—если заказов было более, раздавалось по церквам (после в Москве—Тиунская изба).

3) (Стоглав по Казанск. изд. стр. 310 fin.). В половинеXVIIв. Новгородскому Софийскому собору шла пошлина с просфоропек (не знаем—ежегодная ли иди вжимавшаяся с них только при первом назначении на места, а также не знаем—с просфоропек всего ли уезда Новгородского или только самого города),—Акт. Эксп. т. III, № 306, стр. 453 col. 1 нач. Относительно пошлины с просфоропек в других местах, известий не встречали.

4)7-го всел. соб. пр. 17; Карфаг. соб. пр. 19 (О свободе от государств. податей позднейшего греческ. духовенства у Ралли и П., II, 570 (толкование на 4 прав. вселенск. собора), Мартини р. 159 col. 1, § 2).

125

Это последнее могло бы быть сделано двумя способами: или чрез наложение на народ известной, определенной, подати в пользу духовенства или чрез значительное совращение числа приходов и чрез введение по отношению к ним штатов. Но на первое никогда бы не согласилось гражданское правительство, ибо народ и без того был крайне обременен податями (а если кто воображает, что в старое время народу было гораздо легче, чем в настоящее время, тот сильно ошибается); да оно было бы и весьма несправедливо и неблагоразумно: за то слишком немногое, чем были для народа его пастыри, он и так платил им достаточно, и наложить на него подать в пользу последних значило бы сделать то, чтобы пастырей, и без того имевших в его глазах не особенно высокий авторитет, сделать совсем для него ненавистными. Против второго,—значительного сокращения числа приходов и введения по отношению в ним штатов, страшно завопияли бы миряне, а с мирянами столько же страшно завопияло бы и само духовенство. Приказав закрыть приходы, церкви которых стояли без священников, Стоглавый собор сделал в сем отношении все, что мог, а идти далее значило бы стремиться к тому, чего достиг митр. Феодосий,—возбудить против себя проклятия и народа и духовенства Не заслуживая обвинений за то, что не позаботился об увеличении средств содержания духовенства, собор справедливо может быть укоряем за то, что недостаточно позаботился об облегчении лежавших на нем тяжестей, что не уничтожил совсем должности десятинников, бывших для него истинным бичом, а уничтожив должность заездчиков сохранил взымавшуюся ими пошлину,— что не восстановил определения собора 1503 г. о невзымании платы за поставление в церковные степени,—что не предписал ничего определенного относительно податей, оставляя место произволу.

Постановления Стоглавого собора относительно средств содержания приходского духовенства состоят в следующем:

Во-первых, он увещевает священников не вымогать плат за требы (запрещает истязовать от крещения, покаяния и причащения)1).

Во-вторых, назначает точные размеры пошлины за антиминсы, которую взимали священники соборов, и платы за освящение церквей, которые в городах всегда освящали они—соборные священники и для освящения которых в уездах они были иногда званы или и без званья ездили в ближние села от городов. Размер пошлины за антиминсы собор назначает: за антиминс в большую церковь (по нынешнему в «настоящую») полуполтина; за антиминс в теплую церковь и в придельную—пять алтын2). Предписание собора относительно платы за освящение церквей состоит в следующем: от прихожан церкви не требовать определенной суммы, но довольствоваться тем, что дадут; за

1) Стогл., гл. 45, Казанск. изд. стр. 217.

2)Стогл., гл. 47, Казанск. изд. стр. 221 и 417.

126

сим—брать третью пасть из дохода, который придет в церковь накануне ее освящения и в самый день освящения 1).

В-третьих, изъявил свое согласие царю на уничтожение одного злоупотребления, которое вкралось незадолго времени перед тем (т. е. перед ним—собором). В малолетство царя Ивана Васильевича правившие государством бояре и их любимцы поназначали казенную ругу причтам городских церквей, которых они были прихожанами. Уничтожить или отменить эту ругу, что желал государь сделать, и дал свое согласие собор2).

1) Стогл., гл. 45, Казанск. изд. стр. 216; ср. стр. 51 и 211.

2) Стогл. гл. 5, вопр. 31 и 97, Казанск. изд. стрр. 71 и 408: в 31 вопросе, между прочим, читается: .... «После матушки до моего возраста многие монастыри грамоты поймали по вся годы имати милостыню впрок в ругу, а иные монастыри и церкви многие приходные внове в те же времена грамоты поймали ругу имати из казны; а у тех монастырей села есть и иные доходы, а у приходных церквей се приход улица (вар.: приход дворы), а у иных села есть, да и огороды, и сады, и пожни, и иные пошлины, и лавки поземные, да и мою ругу в те времена устроили же себе из казны. И о том как впредь быти, а убогих монастырей и неприходных церквей достоит устроити по разсужению». Собор постановил: «и о том тебе, государю, благочестивому царю, велети известно обыскати:... по которым будет монастырем по большим и по меншим и по убогим местом отец твой приснопаметный государь князь великий Василей Ивановичь всея Русии давал в прок милостыню, и тебе царю и ныне по тем монастырем потому же давати милостыня в прок. А по которым монастырем давал отец твой милостыню в приказ, а будет у тех монастырей села и доходы и мощно им без той руги прожити, и то в твоей царской воли и дати и отложити. А по которым монастырем и церквам по убогим местом давал отец твой милостыню в приказ, а у тебя царя все те многие грамоты поймали, что имати милостыня в прок, и тебе, царю государю, и о том велети же обыскати известно: которым будет убогим монастырем и церквам можно без той руги прожити, и то государь в твоей царской воли; а которым будет убогим монастырем и святым церквам без твоей руги впредь прожити невозможно, и тебе, благочестивому царю, достойно и праведно таковых пожаловати. Да и прочие убогия монастыри и места и святые церкви не имущим ниоткуды помощи устроити в свое христолюбивое царство. А которые ружные попы и дияконы временники в нынешнее лето причли к соборным своих попов и дияконов, да и ругу им и милостыню из царские твоея казны устроили без твоего царского ведома, и тех всех попов и дияконов оставити, и руги им царские не давати, и за столы их не нущати, и жити им и молити Бога по старине у своих церквей». (Бояре и их любимцы не только подавали священникам своих приходов ругу, но и причли их к соборам,—стр. 411 subfin.; последнее должно понимать так, что причли к соборам относительно взимания платы за царские молебны и царския панихиды и относительно хождения за царские заздравные и поминовенные столы, которые в Москве устроились самим царем, а в других городах—местными дворецкими). [Ср. в первой половине сего тома-стр. 799].

Страница сгенерирована за 0.12 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com