Преемником митр. Феогноста, как мы давали знать сейчас выше, был св. Алексий. Подобно Кириллу III и cв. Петру он был природный Русский и по родителям своим так же, как оба они, был южанин, хотя и родившийся уже на севере.

Источниками сведений о жизни св. Алексия, подобно тому, как о жизни св. Петра, должны бы служить кроме летописей его жития, которых мы имеем даже и не два, а целых пять. Но эти пять житий сообщают еще менее сведений об Алексие, чем два о Петре. они говорят об его происхождении, об его пострижении в монахи и монашеской жизни, об его поставлении в митрополиты; но они ни слова не говорят об его деятельности в сане митрополита ни церковной, ни государственной. Очень может быть, что в сем случае—недостаток сведений и не от нежелания сообщать их, а от их неимения. Первый жизнеописатель св. Алексия, епископ пермский Питирим, которого не в состоянии были дополнять от себя последующие жизнеописатели и труд которого они воспроизводят только в новых литературных редакциях, с небольшими дополнениями из источников письменных, составил свое сказание не ранее, как спустя лет около 70-ти после смерти св. Алексия. А при такой отдаленности времени жизни святителя биограф его мог оказаться в невозможности собрать сведения, несмотря на все желание сообщить их 1). Недостаток русских сведений о св. Алексие, почерпае-

1) Первое житие св. Алексия, принадлежащее епископу пермскому, поставленному из архимандритов чудовских, Питириму, в надписании которого по известным в настоящее время спискам его не обозначено имени автора и о принадлежности которого Питириму мы узнаем от второго жизнеописателя—Пахомия, читается в отдельном виде в рукописях (у нас под руками Троицк. Лаврск. № 789) и внесено в некоторые летописи: так называемую Типографскую, под 1377-м годом,—стр. 132, и Воскресенскую, под тем же годом,—Собр. летт. VIII, 26. Из рукописей напечатано в I томе материалов для истории русской

172

мых из летописей и из житий, в значительной степени восполняется сведениями, какие находим в сохранившихся до настоящего времени актах греческих 1).

Св. Алексий происходил из весьма знатного боярского рода, иначе сказать—был по своему происхождению знатный (вельможный) аристократ. Отец его Феодор Бяконт был черниговский боярин; из опустевшего после нашествия Монголов и совершенно упавшего

церкви, помещавшихся в харьковском Духовном Вестнике, стр. 43 sqq (Февраль 1862-го года.—Заметим в скобах, что некоторые подвергают сомнению принадлежность жития Питириму и считают его автором современного последнему неизвестного монаха Чудова монастыря). Когда именно написано Питиримом житие, остается неизвестным; но вероятнейшим временем должно считать 1447—48-й год, (см. Ключевск.Древне-русск. жития святых, стр. 134; если Пахомий говорит о житии, что он пользуется писанием архимандрита Питирима, иже последи,—после 1441 идо 1447 года,— бысть поставлен Перми епископом, то, вероятно, это должно понимать не так, что по его—Пахомиевым сведениям Питирим написал житие, когда был еще архимандритом, а так, что в надписании жития читалось: «написано бысть архимандритом, иже последи бысть»..., что, по употребительному в старое время образу выражения, может означать, не то, чтобы житие написано было Питиримом, когда он еще был архимандритом, а то, что оно написано епископом, бывшим архимандритом. Есть младшая редакция этого жития, явившаяся около 1486-го года,— Ключевск. ibid. стр. 243 fin.. Второе житие написанное известным составителем житий Пахомием Сербином в 1459-м. году (Ключевск. ibid., стрр. 120 и 137), находится во многих рукописях (у нас, под руками Волоколамска 523 и 634 и Троицк. Лаврск. № 789), а в 1877-м году напечатано Обществом любителей древней письменности,—изданий Общества № IV. Оно представляет из себя литературную обработку жития Питиримова, дополненную отчасти, может быть, на основании устных преданий, отчасти из Епифаниева жития преп. Сергия Радонежского. Третье и четвертое жития составлены в XVI веке и помещены: одно в Никоновской летописи,—IV, 55, другое в Степенной книге,—1, 444; первое представляет литературную переделку жития Питиримова, дополненную, как у Пахомия, из жития преп. Сергия; второе, написанное по приказанию митр. Макария,—переделку Пахомия с дополнением из летописей. Пятое житие составлено в конце XVII века и принадлежит известному чудовскому монаху Евфимию, ученику Епифания Славинецкого (Описания Синодд. ркпп. Горсс. и Невостр. № 338, л. 13, стр. 814).

1) Записях деяний константинопольского патриаршего собора, на которые мы ссылались многократно прежде. Мы будем ниже цитировать их не по Acta Patriarchat. Constantinop. Миклошича, a по Памятникам древне русского канонического права А. (7. Павлова, где касающиеся до нас, записи, помещены с русским переводом.

173

Чернигова 1) он приехал на службу в Москву к князю Даниилу Александровичу и принят был здесь в число самых первых бояр 2). Св. Алексий, получивший в крещении имена Симеона— Елевферия, был старший сын Феодора Бяконта и родился у него уже после приезда его в Москву между 1293—1298-ми годами 3). Крестным отцом первого сына у новоприехавшего боярина был сын самого князя Даниила Александровича Иван Данилович (известный потом под именем Калиты). Епископ Питирим уверяет, что Симеон-Елевферий получил отличное в тогдашнем смысле и по тогдашнему времени образование; он говорит о нем: «еще детищем буда (—дучи) изучися всей грамоте и в уности сый всем книгам

1) О княжестве черниговском совершенно прекращаются всякие сведения со времени нашествия Монголов. Главным столом в княжестве вместо Чернигова стал Брянск, к которому первый присоединен был в качестве пригорода. На этом главном столе и на побочных столах (в Глухове, Карачеве, Торусе и пр.) сидели дети и внуки Михаила Всеволодовича, убитого Татарами в 1246-м году (и имевшего многочисленное потомство) и, может быть, дети и внуки его брата Андрея Всеволодовича, о котором Ипатск. лет. под 1261 г., 2-изд. стр. 562 нач., cfr Историю северской земли до половины XIV ст. Д. Багалея (Киев, 1882).

2) По не совсем вразумительному свидетельству родословных книг «за ним была (потом) Москва» (т. е. что он бывал потом наместником московским?), см. у Карамз. т. IV, прим. 324,—Так как по дороге на север Москва была Федору Бяконту первым княжеским городом, то очень может быть, что Данило Александрович, князь не особенно важный, расположил его остаться у себя обещанием ему возможно высокого у себя положения.

3) По словам Питирима, всех лет жития св. Алексия, скончавшегося 12-го Февраля 1378-го года, было 85-ть, из чего выходило бы, что он родился в 1292-м году; но сам же Питирим говорит, что Алексий был 17-ю годами старше вел. кн. Симеона Ивановича, который родился в 1315-м году, из чего выходит, что он родился в 1298-м году. — У Федора Бяконта, кроме Симеона—Елевферия или, как называют его родословные книги, Алферия, были еще четыре сына; от этих сыновей произошли боярские фамилии Игнатьевых, Жеребцовых, Фоминых, Плещеевых и другие. Род Фоминых, происходивший от второго сына Федорова Феофана или Фофана (от его младшего сына Стефана), по свидетельству родословной книги, «весь служил у митрополитов» (Родосл. кн., изд. Новик.,I, 278 нач.), а старший сын Феофана Даниил, в предсмертном монашестве Давид, был одним «от вельмож, старейших боляр вел. кн. Дмитрия Ивановича Донского, слуга его лепший и вящший якоже ин никтоже», — у Карамз., из Троицк. лет., т. V» прим. 254, col. 98, Никон. лет. IV, 251 fin..

174

извыче», т. е. что после изучения грамоты или искусства читать он еще в юности приобрел возможно хорошую книжную начитанность 1) На 20—21-м году возраста Симеон-Елевферий принял решение посвятить себя иноческой жизни и постригся в монахи с именем Алексия в одном из монастырей, «находившихся в самой Москве, именно—Богоявленском, существующем до настоящего времени 1). В монастыре Алексий провел, «добре, по словам Питирима, подвизался на добродетель и все иноческое житие исправив», года 22—лет 27 3), но затем его крестный отец вел. кн. Иван Данилович Калита и митр. Феогност пришли относительно него к той мысли, чтобы быть ему преемником последнего на кафедре митрополии. Я говорил выше, что пребывание Феогноста, вслед за св. Петром, в Москве нисколько не создавало обязательства для его преемника поступить точно так же: преемник Феогноста мог снова захотеть возвратиться во Владимир, между тем князь московский еще не чувствовал себя в таком положении, чтобы совершенно надеяться предотвратить подобную случайность. Желая устранить возможность подобной случайности, Иван Данилович и митр. Феогност и решили сделать то, что первый из них неудачно сделал было вместе с св. Петром, именно—самим избрать кандидата на кафедру

1) Впрочем, сейчас приведенное читается во второй или младшей редакции жития Питимирова; в первой редакции сказано только: «еще во младенчестве сый изучися грамоте».

2) У Пахомия читается рассказ, заимствованный им, как нужно думать, из устного предания, о чудесном призвании Симеона — Елевферия к монашеству. рассказ есть следующий: «Прешедшим же (Елевоерию) 12 летом (возраста)детско еще имущу (ему), яко случися (ему) прострет мрежа во увязение пернатым (разослать сети, подразумевается—на поле, для ловли птиц), и абие, на то внимающи, воздремався успе и бысть ему глас, глаголя: ««Алексее! что всуе тружаешися, се отселе будеши человеки ловя»»; оному же, от сна возбнувшу, не виде никогоже, и дивляшеся необычному гласу, паче же и новому званию, еже рещи: Алексее, и от того часа бысть отрок яко во унынии и размышлении велице»...

3) В житии преп. Сергия Радонежского находим некоторые сведения о жизни св. Алексия в Богоявленском монастыре, именно—в житии говорится, что старший брат Сергиев Стефан, оставивший его (Сергия) в пустыне и ушедший в Москву, в Богоявленский монастырь, застал в монастыре Алексия, который «чернеческое житие честно проходя пребываше» (в нем), что «с нимже (Алексием) Стефан духовным житием оба купно живяста, но и в церкви на клиросе оба по ряду стояще», что «такоже и Геронтий некто, нарочит, и славен старец, в том же монастыри (вместе с ними) живяше»,—литографич. изд. жития л. 61 об.

175

митрополии. При этом решении выбор князя и митрополита и пал на Алексия. Весьма близкий к двору великого князя по своему рождению, сын боярина Бяконта не должен был порвать своих связей с двором и по удалении в монастырь, тем более—в монастырь, находившийся в самой Москве: напротив, теперь эти его связи должны были сделаться еще теснее, ибо теперь он являлся во дворец не в качестве слуги, а в качестве инока, приносящего благословение и душеспасительную беседу; Алексий обладал блестящими талантами, и этого великий князь не мог не заметить при ближайшем его наблюдении; не мог великий князь сомневаться и в совершенной преданности своего крестного сына себе и своему дому: а все это и должно было решить его выбор. Вследствие этого решения тотчас после смерти Ивана Даниловича, в первый год правления сына его Семена Ивановича, именно—в конце 1340-го года, св. Алексий, как предъизбранный кандидат в митрополиты, сделан был митрополичьим наместником 1). В должности митрополичьего наместника, которая состояла главным образом в том, чтобы быть митрополичьим судьей 2), Алексий провел 12-ть слишком лет. В 1350-м году, на 11-й год наместничества Алексиева, митр. Феогност впал в болезнь 3). Сознавая болезнь опасною, митрополит вместе с вел. кн. Семеном Ивановичем отправил посольство в Константинополь к императору и патриарху с прошением, чтобы в случае смерти его—Феогноста не был ставим в митрополиты русские Грек, но был поставлен кандидат, который будет прислан из Москвы. После смерти ев. Петра Иван Данилович Калита посылал было в

1) Время избрания св. Алексия в наместники определяется тем, что он находился в должности наместника до поставления в епископы владимирские 12-ть лет и 3 месяца (Никон. лет. IV, 58, Степей, кн, I, 450), а в епископы он. поставлен 6-го Декабря 1352-го года. Что Алексий сделан наместником не при Иване Даниловиче, который умер 31-го Мая 1340-го года, а при Семене Ивановиче, это прямо говорит Питирим.

2) Относительно обязанностей св. Алексия в качестве наместника его житие XVI века говорит: «и возведоша его на старейшинство и устрояют его наместнику быти святительских правлений, еже рассуждати Божия люди и вся церковная суды в правду по священным правилом», прибавляя и о цели поставления его в наместники: «яко да по Феогносте и престолу его наследник будет»,—Степ. кн. I, 450.

3) Известие о том, что митр. Феогност разболелся в 1350-м году, читаем в одном находящемся у нас под руками хронографе,—библиотеки Вифанской Семинарии № 2215, т. I, л. 288, col. 2.

176

Константинополь своего кандидата с подобною просьбою, и просьба не была уважена. Но Иван Данилович тотчас после смерти Петра не был великим князем русским, так что не мог иметь и собственного авторитета в глазах патриарха и должен был встретить решительное противодействие себе со стороны великого князя (которым был тверской князь Александр Михайлович); Семен же Иванович был великим князем русским и притом великим князем, который уже до такой степени сознавал свою силу, что ему давали титул Гордого. К этому, митр. Феогност был Грек и— выражаясь тривиальным языком—должен был знать в Константинополе все входы и выходы, т. е. должен был знать, какими путями вести там дело, чтобы добиться успеха. Как бы то ни было, но из Константинополя посольство возвратилось с ответом от императора и патриарха, что просьба принимается. Прежде чем возвратилось посольство из Константинополя, в начале Декабря 1352-го года, за три месяца до своей смерти, Феогност поставил Алексия в епископы владимирские, т. е. в свои митрополичьи викарии 1). Не совсем ясно, зачем он сделал это и притом странным образом дал ему титул владимирского, тогда как владимирским был он сам. Можно до некоторой степени подозревать, что—на случай неуспеха своей просьбы в Константинополе, т. е. что если бы в Константинополе не захотели согласиться на поставление Алексия в митрополиты и поставили митрополита из Греков, то этот, пришед в Россию и нашед кафедру владимирскую занятою, поневоле должен бы был согласиться жить в Москве и стать вместо киево-владимирского киево-московским.

Митр. Феогност умер от своей болезни, начавшейся в 1350-м году, 11-го Марта 1353-го года 2), а через 47 дней после него, 26-го Апреля умер и великий князь Семен Иванович от свирепство-

1) Св. Алексий поставлен Феогностом в епископы 6-го Декабря 1352-го года и был епископом до смерти Феогноста не четыре года, как говорится в житии, помещенном в Никоновской летописи.—IV, 58, а «толико три месяцы или мало боле», как ясно говорит Питирим. А что касается до Владимира, то, не -быв еще признан со стороны патриарха формальным образом за стольный город митрополитов, каковое признание последовало позднее, при самом Алексие. он мог быть рассматриваем только как место временного пребывания митрополитов, которое они могли снова уступить бывшим в нем прежде них епископам.

2) Новгор. 1-я летоп.: «преставися митрополит Феогност, много болев»,— Собр. летт. III, 85.

177

вавшей тогда в России повальной болезни, которую летописцы называют черной смертью, оставив великокняжеский престол брату своему Ивану Ивановичу. Посольство, возвратившееся из Константинополя от императора и патриарха, не застало в живых ни того ни другого.

Тотчас после прибытия из Константинополя послов, которые возвратились вскоре после смерти Феогноста и Семена Ивановича 1), Алексий отправился туда для поставления в митрополиты. Однако, хотя в Константинополе и изъявили согласие поставить его, он поставлен был вовсе не тотчас, как явился пред лицо императора и патриарха. Сохранилось до настоящего времени деяние патриаршего собора об его возведении в митрополиты 2). Из этого деяния оказывается, что он жил в Константинополе на испытании в продолжение целого года. Император и патриарх изъявили согласие на поставление в митрополиты русские природного Русского, но вовсе не с особенною охотою, и желали увериться, таков ли присланный кандидат, чтобы его безопасно было поставить, т. е. что он сохранит должное повиновение патриарху: а потому и продержали его в Константинополе целый год, желая его высмотреть, о чем, т. е. о каковом испытании, прямо говорится в деянии соборном 3). Так как в Константинополе господствовали тогда такие нравы, что никакое испытание не могло быть выдержано без надлежащего приложения, сколько бы ни были высоки качества и сколько бы ни были бесспорны права испытуемого 1): то с большою вероятностью нужно думать, что продолжительное испытание, которому был подвергнут Алексий, обошлось ему весьма дорого и что на поминки императорским и патриаршим чиновникам, если не на поднесение даров самим императору и патриарху, он вынужден был истратить большую и очень большую сумму денег.

1) Между 6-х и 22-м Июля 1353-го года, как дает знать Никоновская летопись,—III, 202 и 203.

2) В Памятниках Павлова, приложж. col. 41.

3) Ἐξετάσει δεοωκοτες ἀκριβεστάτῃ ἐπὶ ὁλόκληρον ἤδη ἐνιαυτόν,—подвергнув тщательнейшему целогодичному испытанию.

4) Положительные доказательства сейчас сказанного будут перед читателем далее,—отчасти в истории самого св. Алексия, главным же образом в истории замешательств на кафедре русской митрополии, наставших в след за его кончиною.

178

Он возведен был патриархом, которым был тогда Филофей 1), из епископов владимирских в митрополиты киевские и всея России в Июне месяце 1354-го года 2). В помянутом соборном деянии относительно случая его поставления в митрополиты русские, как природного Русского, пишется: «хотя подобное дело совершенно необычно и небезопасно для церкви, однако ради достоверных и похвальных свидетельств о нем (Алексие) и ради добродетельной и богоугодной его жизни мы судили этому быть, но (это) относительно одного только кир Алексия и отнюдь не дозволяем и не допускаем, чтобы на будущее время сделался архиереем (митрополитом) русским кто-нибудь другой устремившийся (сюда) оттуда: из (клириков) сего богопрославленного, боговозвеличенного и благоденствующего Константинополя должны быть поставляемы митрополиты русские»... Затем, соборная грамота делает митрополиту предписание относительно посещений им Константинополя: «Поелику он (кир Алексий) необходимо должен, как повелевают божественные и священные каноны, приходить сюда по долгу своей зависимости от святой Божией вселенской и апостольской церкви и по предписанию канонов, но не имеет удобства приходить каждый год, как по дальности пути, так и по его трудности: то мы повелевает, чтобы он чрез каждые два года, поелику дело подлежит отчету (εὐθυντοῦ ὄντος τοῦ πράγματος,— поелику он должен давать отчет в управлении митрополией?), приезжал сюда как по самому своему долгу, который лежит на нем, так и по прилучающимся необходимым церковным нуждам, а также и для (разрешения) возникающих во всем его округе важных вопросов; если же по какой либо немощи или по другим препятствиям он не в состоянии будет лично явиться на состоящий при нас священный и божественный собор, то обязан избрать и послать сюда из своего клира, кого найдет способным, и доносить посредством собственных, надлежаще скрепленных, грамот о неотложно нужных делах, дабы они по благодати Божией получили здесь надлежащее устроение и исправление». Мы говорили прежде, что в Греции в отношении к обязанности являться на патриаршие соборы митрополиты разделялись на две категории,—на митрополитов, имеющих под собою округи подчиненных епископий и на митрополитов, не имеющих таких округов, или титулярных. Последние обязывались

1) Сменивший Каллиста 1-го в Апреле месяце 1354-го года.

2) Соборное деяние об его возведении в митрополиты написано 30-го Июня 1354-го года.

179

ежегодно являться к патриарху, чтобы составлять при нем его σύνοδον ἐνδημοῦσαν; что же касается до первых, то они должны были приходить к патриарху на его собор только по мере нужды 1). Так как митр. Алексий принадлежал к первой категории митрополитов, то на него не простиралось требование, которое предъявляет ему соборное деяние. С большею вероятностью можно предполагать, что оно было предъявлено к нему по той причине, что он был природный Русский. Обязывая Алексия являться к себе чрез каждые два года, патриарх хотел иметь постоянные доказательства его надлежащего себе повиновения. Не знаем, исполнял ли Алексий требование собора посредством посыла в Константинополь своих уполномоченных, но что касается до его собственных путешествий в него, то во все время своего 24-летнего пребывания на кафедре он был в нем и всего дважды, считая и с настоящим разом.

С получением сана митрополичьего не кончилось для Алексия испытание в Константинополе. Напротив, теперь начался для него там новый стадий испытания.

Еще месяцев за восемь—за десять до смерти митр. Феогноста явился в Константинополь некий Феодорит и домогался у патриарха сделаться митрополитом русским. Патриарх, как он рассказывает сам 2), произведши тщательное испытание (о деле) и узнав, что митр. Феогност был еще жив, не принял Феодорита и объявил ему, чтобы он подождал, пока он—патриарх обошлется (с Россией) и узнает истину о Феогносте. Тогда Феодорит убежал из Константинополя в Тернов и купил себе посвящение в митрополиты у патриарха болгарского. В то время как Алексий находился в Константинополе, ожидая себе поставления в митрополиты, Феодорит явился в Киев и сел там на кафедру митрополичью. Известия, которые находим мы о Феодорите в грамотах патриарших, не совершенно ясны; но они без труда и с уверенностью могут быть разъяснены. Невозможно думать, чтобы Феодорит был самовольный искатель приключений, который бы сумасбродно надеялся, что придет он в Константинополь, изъявит здесь желание получить кафедру

1) Ист. Р. Ц. т. I, полов. 1, стр. 236.

2) В своей грамоте о Феодорите в Новгород,—в Памятниках Павлова, приложж. col. 60. Дальнейшие сведения о Феодорите—в соборном деянии о перенесении кафедры русской митрополии из Киева во Владимир, ibid. col. 63. Наша Никоновская летопись говорит о поставлении Феодорита патриархом терновским в митрополиты в 1352-м году,—III, 201.

180

русской митрополии, и она действительно будет ему дана; необходимо думать, что он был прислан в Константинополь из юго-западной Руси с тем, чтобы быть поставленным в отдельные митрополиты галицко-литовские. А если патриарх говорит о нем так, что как будто бы он искал занять кафедру митрополии всея России: то в речах патриарха нужно видеть не более, как простые неточность и необстоятельность (может быть, и намеренные, чтобы представить Феодорита, позволившего себе обратиться за посвящением к патриарху терновскому, таким человеком, который являлся в Константинополь с нелепыми притязаниями). В 1347-м году, как мы говорили выше 1), митр. Феогносту вместе с великим князем Симеоном Ивановичем удалось достигнуть того, чтобы закрыта была отдельная митрополия галицко-литовская. Но в Галиции и Литве, из которых первая подпала тогда под власть Польши, имевшей своим королем Казимира Великого (1333—1370), а во второй был великим князем знаменитый Ольгерд (1341—1380), сын Гедиминов, могли тотчас же возобновить попытку о новом приобретении отдельного митрополита, ибо хотя в актах и грамотах 1347-го года разделение русской митрополии на две особые митрополии называлось новизной и делом беззаконным, однако король и великий князь не могли не знать хорошо, что это пустые слова, которые ничего не значат и на которые, в случае подкрепления просьбы другими «вескими» доказательствами, могли не обратить никакого внимания. Патриарх говорит, что он отвечал Феодориту, чтобы этот подождал, пока он—патриарх, обославшись с Россией, узнает истину о Феогносте. Это значит, что Феодорит пришел в Константинополь с жалобами на Феогноста, именно, как должно думать, с тою, обычною Галичанам и Литовцам жалобою, что митрополит живущий на севере оставляет в небрежении галицко-литовскую часть своей митрополии. Что заставило Феодорита бежать из Константинополя, чтобы искать незаконного поставления у патриарха терновского, не видно. Но и незаконно поставленный он был принят Ольгердом и сел в Киеве в качестве митрополита галицко-литовского (если был принят Ольгердом, то ясно, что им был и послан). Алексий не искал у патриарха приговора соборного, которым бы отделение Литвы в особую митрополию объявилось, как в 1347-м году, делом беззаконным (потому, конечно, что находил это искание в данную минуту напрасным и невозможным); но в отношении к Феодориту он имел до

1) В статье о митр. Феогносте.

181

патриарха две просьбы. Как мы говорили выше, есть вероятность думать, что современные Феогносту до 1347-го года отдельные галицко-литовские митрополиты оспаривали и освояли у него Киев, остававшийся подлинною столицею митрополитов всея России, но с 1321-го года в отношении государственном ставший литовским. Феодорит действительно сделал то, что с вероятностью можно предполагать об его предшественниках: он завладел Киевом и поселился в нем, как в своем кафедральном городе. Во-вторых, Алексий опасался, как бы Феодорит не сделал попыток подчинить своей власти новгородской епархии. Перед самой смертью митр. Феогноста, как мы тоже говорили выше, владыка новгородский послал посольство в Константинополь с жалобой на непотребные вещи, приходящие с насилием от митрополита: естественно, Алексий мог опасаться, чтобы Феодорит, пользуясь этим, не попытался привлечь на свою сторону новгородского архиепископа. Таким образом, Алексий обратился к патриарху с двумя просьбами: во-первых, чтобы ему был возвращен из-под Феодорита Киев; во-вторых, чтобы он—патриарх употребил свое содействие к предотвращению посягательства. Феодорита на Новгород. Патриарх удовлетворил обе просьбы Алексия. Во исполнение первой просьбы патриарх составил соборное определение 1), которым признается и утверждается случившееся при Максиме переселение митрополитов всея России на жительство из Киева во Владимир или перенесение ими своего седалища (κάθισμα) из первого в последний, как совершенное по благословной вине, но которым вместе с тем признается и объявляется за собственный престол митрополитов и за первое их седалищее (οἰκεῖος θρόνος καὶ πρῶτον κάυισμα) Киев, a посягательства на него со стороны митрополита галицко-литовского отвергаются и осуждаются как разбойническое насилие. Во исполнение второй просьбы патриарх написал послание к новгородскому архиепископу (называемому в послании епископом 2), в котором извещает сего последнего, что Феодорит получил посвящение в митрополиты совершенно незаконно,—что он—патриарх уже писал о сем во все тамошние места, т. е. в Литву и Галицию, и в котором запрещает архиепископу признавать незаконного митрополита под угрозою отлучения.

Сейчас сказанным не кончилось новое, имевшее другой и худший смысл, испытание Алексия в Константинополе, а напротив только началось.

1) В Памятниках, col. 63.

2) Ibid., col. 60.

182

Мы упомянули, что Алексий не искал у патриарха приговора соборного, которым бы отделение Литвы в особую митрополию объявлялось делом беззаконным; патриарх удовлетворяет просьбам Алексия относительно Феодорита, но прп этом вовсе не говорит, чтобы вообще он не допускал поставления особого митрополита для Литвы, что ему должно было бы сказать, если бы его мысли действительно были таковы. На основании отсутствия этих общих речей весьма вероятно предполагать, что патриарх, написав Ольгерду о незаконности Феодорита, изъявил ему готовность законно поставить для Литвы особого митрополита. Как бы то ни было, но на деле это было именно так. Вследствие грамот, посланных патриархом в Литву и Галицию, о которых он говорит в грамоте к архиепископу новгородскому, незаконно поставленный в митрополиты Феодорит был удален там с митрополичьей кафедры; но немедленно вслед за удалением незаконно поставленного митрополита Ольгерд прислал в Константинополь другого кандидата для поставления в митрополиты литовские,—некоего Романа, который прибыл в Константинополь и был посвящен там, когда еще не уходил из Константинополя Алексий. Быв поставлен в митрополиты, Роман, подобно Феодориту, изъявил свои притязания на Киев, как на столицу своей отдельной митрополии: по сей причине между двумя митрополитами русскими, находившимися в Константинополе, завязалась продолжительная борьба 1). Определением собора патриаршего, поста-

1) Прямые и непрямые известия, которые мы имеем о борьбе Алексия с Романом, находятся между собою в разногласии. Одни известия относят борьбу ко времени до возведения Алексия в митрополиты или до Июня 1354-го года; другие известия относят ее ко времени после возведения Алексия в митрополиты; третьи известия заставляют отрицать самое ее существование, утверждая, будто Алексий отбыл из Константинополя до прибытия в него Романа. Наши летописи Воскресенская,—в Собр. летт. VIII, 9, и Типографская,—стр. 97 нач., говорят, что Алексий возвратился из Константинополя на Русь осенью того же 1354-го. года, в котором возведен был в митрополиты: это будет значить, что он возвратился тотчас, как был возведен в митрополиты, и из этого будет следовать, что борьба имела место до возведения. Что Алексий отбыл из Константинополя до прибытия туда Романа, это говорит константинопольское соборное определение по делу Алексия и Романа, относящееся к 1361-му году, о котором мы будем говорить ниже,—в Памятнн. Павл. col. 71 sub fin.. Но необходимо думать, что наши помянутые летописи ошибаются и что константинопольское соборное деяние, ненамеренной ошибки со стороны которого нельзя допустить по близости ко времени борьбы, намеренно говорит неправду. Против двух наших.

183

новленным по поводу притязаний Феодорита, по-видимому, уже решено было дело, т. е. решено было, чтобы Киев оставался за митрополитом владимирским или всея России, как его старший стол. Ни борьба двух русских митрополитов представляла такую привлекательную перспективу наживы для императорских и патриарших чиновников, что они не могли не дать ей полного хода, а с другой стороны, может быть, и то, что великий князь литовский требовал нового пересмотра дела. Борьба, действительно, так дорого обошлась

летописей, утверждающих, что Алексий возвратился из Константинополя осенью 1354-го года, мы имеем другие две и более авторитетные летописи, которые утверждают, что он возвратился осенью не 1354-го, а 1355-го года, это летописи Троицкая (бывшая),—у Карамз. т. IV, прим. 383, и Новгородская 1-я,— Собр. летт. т. III, стр. 86. Затем, что борьбу должно относить ко времени не до, а после поставления Алексия в митрополиты, это с совершенною ясностью видно из следующего. Во-первых, свое определение о перенесении кафедры митрополии из Киева во Владимир патриарх составил и свою грамоту новгородскому архиепископу о Феодорите написал в Июле месяце 1354-го года после возведения Алексия в митрополиты; но ни в определении, ни в грамоте нет о Романе ни -слова, тогда как в них необходимо должно было бы о нем говориться, если бы он уже находился тогда в Константинополе. Во-вторых, мы имеем документальное и несомненное свидетельство, что Роман находился в Константинополе 7-го Августа 1355-го года (см. в Acta Patriarchat. Constantinop. Миклошича, t. I, р. 433, подписи под деянием соборным от 17-го Августа 1355-го года). Но несомненно, что Роман находился в Константинополе 17-го Августа 1355-го года, не вторично прибыв туда после поставления, а оставаясь там после него (поставления), и так как, с одной стороны,—само по себе нет никаких оснований предполагать, чтобы он оставался в Константинополе слишком долго после Алексия, а с другой стороны—мы положительно знаем, что он возвратился в след за ним,—Никон. лет. III, 204: то по этой бытности Романа в Константинополе необходимо относить возвращение из него в Россию Алексия к осени не 1354-го, а 1355-го года (при чем его отбытие из Константинополя должно полагать ранее 17-го Августа, когда был там Роман и уже не было его—Алексия). Что касается до соборного определения 1361-го года, то его заверению, будто Алексий отбыл из Константинополя прежде прибытия в него Романа, мы можем противопоставить следующее известие, читаемое в нашей Никоновской летописи под 1354-м годом: «того же лета мятеж во святительстве сотворися, чего не бывало прежде сего в Руси: в Цареграде от патриарха поставлени быша два митрополита на всю русскую землю Алексей да Роман, и бысть межи их нелюбие велие; и тогда от обоих их изо Царяграда приидоша послы во Тверь к Феодору владыце тверскому, и бысть священническому чину тяжесть велия везде»,— III, 204. Чтобы приведенное нами известие Никоновской летописи было вымышлено,

184

обоим тяжущимся, что у них не хватило денег и они прислали послов на Русь,—оба к одному и тому же епископу тверскому Феодору, чтобы произведен был сбор с духовенства, и притом, нужно думать, сбор усиленный, потому что, как говорит наша летопись, следствием этого прихода послов «бысть священническому чину тяжесть велия везде» 1). Алексий обращался к тверскому епископу, как

этого совершенно невозможно допустить. Соборное определение отправляет Алексия из Константинополя до прибытия в последний Романа, как должно думать, затем. чтобы не упоминать и не напоминать о происходившей между митрополитами тяжбе, так как тяжба эта представляла собою со стороны ее устроителей деяние крайне непохвальное; правдой, с которою собор поступает несколько вольно было то, что Роман прибыл в Константинополь, когда Алексий действительно собирался было уже отбыть из него (см. в Памятнн. Павл. col. 53).—Есть еще свидетельство, по которому все дело было обратно тому, как оно обыкновенно представляется и как оно действительно было, это—свидетельство греческого историка (непосредственного современника) Никифора Григоры, который утверждает, будто по смерти Феогноста прибыл в Константинополь и согласно просьбе Ольгерда, обещавшего принять христианство, был посвящен в митрополиты всея России Роман, будто после посвящения Романа прибыл в Константинополь Алексий,— человек, по отзыву Григоры, крайне нехороший, и с помощью денег добился, чтобы и его поставили в митрополиты, и будто таким образом и разделилась митрополия русская на двое (Historiae Byzantinae lib. XXXVI, cap. 36, ed. Bonn. p. 519). Свидетельство Григоры, замечательное тем, что представляет собою чуть не единственный (случайный) пример речей Грека о делах русской церкви, по его качеству должно быть причислено к образцам греческого извращения истории и греческой легкости в очернении людей из-за личных побуждений Григора питал величайшую ненависть к импер. Иоанну Кантакузену и патр. Филофею, возведшим Алексия в митрополиты, из-за спора о Фаворском свете, в котором он (Григора) был горячим защитником учения Варлаама и Акиндина против учения Григория Паламы, и вот,—из желания навязать Кантакузену и Филофею весьма нехорошее деяние, он с великим бесстыдством, для которого лгать и писать историю может значить одно и тоже, представляет событие поставления двух русских митрополитов совсем обратно тому, как оно было на самом деле, и с той нравственной невменяемостью, для, которой самым мерзким образом очернить человека ничего не стоит, изображает Алексия, о котором не имеет ровно никаких сведений, усвояя значение сведений разве только клеветам, слышанным от представителей враждебной ему стороны, человеком крайне нехорошим.

1) Никон. лет., см. предыдущее примечание. Св. Алексий возведен был в митрополиты в Июне месяце 1354-го года патр. Филофеем по изволению импер. Иоанна Кантакузена. Но в Январе следующего 1355-го года Иоанн Кантакузен

185

епископу своей митрополии, хотя и не совсем понятно, что обращался именно к нему, а не к какому-либо другому 1). Что касается до Романа, то он, как должно думать, обращался к епископу тверскому вследствие своих особых отношений к тверским князьям. Эти князья, заклятые враги Москвы, были союзниками и родственниками Ольгерда литовского 2), кандидатом которого был Роман; кроме того, есть указания, что он сам был родственником князей тверских 3), и следовательно—нужно думать, что он был рекомендован Ольгерду как кандидат в митрополиты именно сими князьями. Так, он—Роман мог рассчитывать, что князья тверские заставят своего епископа, отторгнувшись от власти митрополита владимирского и всея России, признать власть его—митрополита литовского, а во всяком случае мог рассчитывать, что князья заставят епископа послать деньги к нему, а не к Алексию. К которому на самом деле посланы были деньги, мы не знаем; по всей вероятности, и более чем вероятно—к Алексию. Как бы то ни было, только в конце концов он одолел своего противника и Киев был оставлен за ним 4).

Во время бытности св. Алексия в Константинополе последовало решение патриарха по жалобе новгородского архиепископа Моисея на митр. Феогноста. Относительно этого решения в Новгородской летописи под 1354-м годом читается: «того же лета приидоша послове

должен был отказаться от престола, а за ним последовал и патр. Филофей, уступивший кафедру вторично Каллисту 1-му. Должно думать, что эта перемена на престоле императорском и кафедре патриаршей, если не удвоила расходы тягавшихся, то все таки весьма увеличила их-

1) Старшим епископом в митрополии Алексия был архиепископ новгородский, но он был с ним, по наследству от Феогноста, о чем сейчас в тексте, если не совсем во враждебных, то в весьма натянутых отношениях. Старшим после архиепископа новгородского был епископ ростовский, и мы не можем сказать, почему Алексий не обратился к нему. Есть некоторые основания предполагать, что Алексий находился в личном дружестве с епископом тверским (Никои, лет. III, 211); это, может быть, и было причиной, почему он обратился именно к нему.

2) В 1350-м году Ольгерд женился на дочери тверского князя Александра Михайловича (бывшего перед Иваном Даниловичем великим князем).

3) У Никифора Григоры, Lib. XXXVI, ed. Bonn. Vol III, p. 518 (ἐκ γθναικὸς συγγενὴς τοῦ κηδεστοῦ ῥηγός, т. e. родственник по жене свояка королева,— разумеется Олыердова).

4) Об исходе тяжбы мы знаем из определения патриаршего собора 1361-го года, в Памятнн. col. 73 sqq.

186

архиепископа новогородскаго владыкы Моѵсиа от Царяграда и привезоша ему ризы хрестьчаты и грамоты с великим пожалованием от царя и патриарха и златою печатью». Из слов летописца следовало бы, что архиепископ имел у патриарха с своею жалобою полный успех. Но он—летописец говорит об одной грамоте патриарха к архиепископу, которая прислана была последнему с его послами, и благоразумно умалчивает о другой грамоте, которая прислана была ему спустя несколько времени после возвращения послов. Первая грамота не дошла до нас 1) и мы знаем о ней из второй грамоты: в этой второй грамоте дается знать, что первая грамота действительно была написана в очень благосклонном тоне или заключала в себе «великое пожалование», и действительно подтверждается известие летописца, что патриарх дал архиепископу крещатые ризы, хотя с пояснением, что риз этих просил у патриарха сам архиепископ, ссылаясь на то, что их дал митр. Феогност его предшественнику Василию. Но после первой грамоты была получена архиепископом от патриарха вторая грамота. Мы не знаем, как было дело,—так ли, что послы архиепископа успели получить от патриарха грамоту, когда Алексий еще не приходил в Константинополь, или так, что они получили ее уже после его прибытия туда. Если последнее, то во всяком случае это было в самое первое время его пребывания в Константинополе, когда он, еще не получив сана, митрополита, только что начал выдерживать там свое испытание. В этом положении ему было очень неудобно вступать с послами архиепископа в сколько-нибудь решительную тяжбу перед патриархом. Но послы ушли, а Алексий остался в Константинополе, выдержал испытание и, снискав полное расположение к себе патриарха, получил сан митрополита. Тогда переменилось дело. Относительно жалобы архиепископа митрополит, вероятно, представил патриарху, что она неосновательна, а затем он принес на архиепископа встречную жалобу в неповиновении, имея при этом то фактическое, что во время его бытности в Константинополе новгородцы, конечно, не без благословения архиепископа, хлопотали было в Орде, чтобы престол великокняжеский после Симеона Ивановича достался не его брату Ивану Ивановичу, а сопернику московского князя суздальскому князю

1) К великому сожалению, ибо, как можно думать, из нее мы знали бы, в чем именно состояла жалоба архиепископа (Никон. лет. III, 206 нач.). В записи деяний патриаршего собора она не попала, вероятно, потому, что была так сказать кассирована следующею за ней грамотою.

187

Константину Васильевичу. И тотчас или вскоре после поставления Алексия в митрополиты патриарх послал архиепископу новгородскому вторую грамоту, которая уже вовсе не заключала в себе «великого пожалования» 1). Обходя совершенным молчанием жалобу архиепископа, патриарх настоятельно и решительно приглашает его в грамоте оказывать своему митрополиту беспрекословное и совершенно должное повиновение; при этом предписывает ему, чтобы в тех случаях, когда он найдет нужным о чем-либо писать ему—патриарху, он делал это не иначе, как с ведома митрополита, за исключением одного того случая, если бы митрополит отнял у него данные ему патриархом крещатые ризы.

(Не мало подозревается нам, что главной причиной жалобы архиепископа Моисея на митр. Феогноста были эти крещатые ризы, которых митрополит почему-то не хотел дать архиепископу после того, как дал их его предшественнику,—что этим не только весьма оскорблен был сам Моисеи, но и все новгородцы, которые могли смотреть на крещатые ризы, данные Феогностом архиепископу Василию, как на отличие, однажды навсегда пожалованное их владыкам).

Вторая грамота патриарха к архиепископу новгородскому, о которой мы сказали сейчас, дополняет наши сведения о той заботливости, с которою патриарх хотел гарантировать себя относительно повиновения ему Алексия, как постановленного в митрополиты русские из природных Русских. В грамоте сообщается, что были потребованы о нем «представительныя» или рекомендательные, т. е., как должно с вероятностью подразумевать,—поручительные, грамоты русских епископов, и что патриарх,—если только мы правильно понимаем его,—не прежде хотел отпустить Алексия из Константинополя, как получив эти грамоты.

На своих испытаниях, о которых мы сейчас вели речь, св. Алексий прожил в Константинополе целых два года,—год до возведения в митрополиты и год после возведения в митрополиты. Он возвратился в Россию осенью 1355-го года 2).

1) Она в Памятнн, col. 51. Писана в Июле 1354-го года.

2) На возвратном пути из Константинополя в одно из двух своих путешествий в него св. Алексий, перенесши бурю на Черном море, пристал к берегу 16-го Августа, что мы знаем из истории построения им обетного монастыря (Андроникова) в честь праздника нашего дня. Это перенесение бури большею частью относят ко второму путешествию; но на самом деле оно должно быть относимо к первому путешествию, ибо из второго путешествия св. Алексий привез уже

188

Митрополичью кафедру он занимал в продолжение 24-х лет, с 1354-го года по начало 1378-го года.

О церковно-правительственной деятельности его, несмотря на продолжительность последней, мы совершенно ничего не знаем, кроме того, сколько и каких в бытность свою митрополитом он поставил епископов. У первого биографа его Питирима читается весьма краткий общий отзыв об этой деятельности, который есть следующий: «пребысть (св. Алексий) во святительстве и во учительстве лета довольна, уча слову Божию и по благочестию поборая, правя слово истинное православные веры, поставляя епископы, иереи и диаконы» 1).

Сохранилось до настоящего времени от св. Алексия учительное послание или поучение к его пастве, обнародованное им, как это. дается знать в послании, при занятии им митрополичьей кафедры 2). В начале послания святитель говорит, что обращается с ним к. пастве, «понеже должен есть пасти и учити ее»: но после этого вступительного послания писал ли он, подражая св. Петру, и другие общие учительные послания, адресованные ко всей пастве, остается нам неизвестным. Кроме одного общего учительного послания сохранились, от св. Алексия, во свидетельство его архипастырской ревности к учительству, два частные учительные послания, из коих одно адресовано к духовенству и мирянам Нижнего-Новгорода и Городца, а другое к жителям области Червленого Яра,—нынешней воронежской, губернии. В 1365-м году, о чем говорим ниже, св. Алексий взял у епископа суздальского и присоединил к своей митрополичьей епархии Нижний-Новгород и Городец с их уездами. При этом, вероятно, случае он и написал учительное послание духовенству и мирянам предела новгородского и городецкого 3). Второе частное учи-

икону для предположенного им монастыря, да и возвратился он из второго путешествия не осенью, а зимой, см. ниже.

1) Для поставления двух тверских епископов (Василия в 1361-м году и Евфимия в 1374-м году) Алексий ездил в самую Тверь, для поставления одного епископа суздальского (Дионисия в 1374-м году)—в самый Суздаль.. Если бы на основании этих примеров предполагать, что у него вообще или по крайней, мере наибольшею частью было принято ездить для поставления епископов в самые их кафедральные города: то можно было бы думать, что при сем, имелись им в виду и цели пастырского надзора (дозирания).

2) Напечатано в 5-м томе Прибавлений к творениям, свв. отцев, стр. 30.

1) Напечатано в 1-й книжке «Душеполезного Чтения» за 1887-й год, стр. 458.

189

тельное послание присоединено св. Алексием к деловой грамоте. Ему нужно было известить жителей области Червленого Яра, что между двумя спорившими о них епископами рязанским и сарайским они должны признавать своим законным епископом первого из двух, а к официальной грамоте о сем он и присоединяет обращенное к жителям области учительное слово 1). В первом или общем учительном послании св. Алексия содержатся наставления—увещания «христолюбивым христианом»: любить друг друга; иметь в сердцах своих страх Божий; соблюдать заповеди Божии, принося ежедневное покаяние о своих грехах, творя милостыню и удаляясь от неподобных дел, каковы: блуд, пьянство, грабление, насилие, чародейство и всякие коби, несытость богатства и всякого злого имения; иметь в уме своем смерть с воздаянием каждому по делам; князьям, боярам и вельможам судить суд право и милостиво и мзды на невинных не брать; всем мирянам («людской чади»): бояться Бога и чтить князя и священников; притекать на исповедь к отцам духовным, памятуя при сем, что истинное покаяние есть возненавидеть свои прежние грехи; усердно ходить в церкви за общественное богослужение, не думая заменять его домашней молитвой, и при этом— намереваясь идти в них, быть в мире со всеми, входить в них с боязнью и благоговением и страхом Божиим и стоять в них, помышляя о своих прегрешениям и не занимаясь говором. В послании игуменам, священникам и диаконам и всем христианам, нижегородским и городецким св. Алексий говорит игуменам и священникам об их обязанности учить мирян и увещевать их к сему; в частности наставляет учить страху Божию, исповеданию грехов и милостыне по силе, — чтобы сильные не обижали меньших, чтобы все имели между собой мир, любовь и правду, чтобы были причастниками телу и крови Христовых и чтобы отсекли от себя «корень злобы, мятеж всякому беззаконию»—пьянство. За сим опят увещевает игуменов и священников наводить мирян на путь заповедей и «на всю истину», представляя им, что великое они должны, иметь попечение о словесном Христовом стаде. В заключение увещевает мирян иметь честь, покорение и послушание к отцам своим духовным, поколику эти последние заповедают им душеполезное и спасеное. В грамоте на Червленый Яр, жители области которого, представляя собою украйный сброд, по всей вероятности, были очень

1) Грамота напечатана в I т. Актов Исторических, № 3, и перепечатана в Памятниках Павлова, № 19.

190

плохими христианами, содержатся увещания: исполнять заповеди Христовы, имея мир друг к другу, правду, целомудрие, милостыню, исповедание грехов своих, и бегать дел темных: всякой злобы и горести (вражды), ярости и гнева, блуда и прелюбодейства, обиды и зависти, убийства и пьянства; покаяться и обратиться к Богу, поминая смерть и воскресение и страшный суд; любить священников и монахов и просить их молитв; миловать и призирать вдовиц, сирот, полоняников и странных; посещать находящихся в темницах.

От весьма кратких речей о церковно-правительственной деятельности св. Алексия надлежит нам возвратиться к речам о тех церковно-правительственных его неприятностях, которые по поводу отдельной митрополии литовской начались с самой минуты его поставления в митрополиты.

Рассуженные в Константинополе Алексий и Роман прибыли на Русь. Но в высшей степени был недоволен митрополит литовский, что ему не удалось овладеть Киевом под митрополитом московским; не менее, а еще гораздо более митрополита должен был оставаться недоволен этим и сам Ольгерд, который, как необходимо думать, соединял с мыслью об отнятии у митрополита московского церковной власти над Киевом чрезвычайно важные политические планы. И на другой же год после возвращения из Константинополя, в 1356-м году, Роман снова отправился туда, чтобы снова искать себе у патриарха Киева 1). По его прибытии в Константинополь был вызван туда и Алексий 2), и между двумя митрополитами опять происходил перед патриархом и его собором, как сообщает наша летопись, «спор великий» 3). Но и на сей раз Алексий одержал верх над Романом: патриарх с собором подтвердили свой прежний приговор, чтобы Киеву оставаться за митрополитом всея России, каков был митрополит владимирско-московский 4). Только, если мы правильно понимаем не совсем обстоятельные речи передающего сведения соборного деяния 5), Роману подчинены были епархии Малой

1) Мы находим его в Константинополе в Июле месяце 1356-го года,— Acta Patriarchat. Constantinop. Миклошича, t. I, р. 362 fin..

2) Никон. лет. III, 206, соборное определение 1361-го года в Памятнн. col. 73. Отправился осенью 1356-го года,—Воскресенск. лет., в Собр. летт. VIII, 10.

3) Никон. лет. ibidd..

4) Возвратился Алексий зимой 1356-го года,—Воскресенск. лет. ibid..

5) Памятнн. col. 75.

191

России, под которою должно разуметь часть Малой России, зависевшую тогда от Польши, а также покоренную Поляками Галицию (и которая, в случае правильного понимания нами речей собора, до тех пор, значит, находилась в заведывании Алексия).

Вторичная неудача Романа не только не прекратила неприятностей Алексия, а напротив еще более увеличила их. До последней, степени раздосадованный на патриарха, Роман, не простясь с ним, ушел из Константинополя 1) и, возвратившись домой, по соглашению с Ольгердом, решился силою взять то, чего не мог добиться получить законным образом. Утверждая, что не митрополит московский Алексий, а он—митрополит литовский есть действительный митрополит всея России и на самом деле усвояя себе этот титул, он начал приходит в Киев совершать в нем служение и производить рукоположения. Проводя вместе с Ольгердом тот принцип, что все принадлежащее Литве в гражданском отношении, должно и в церковном отношении принадлежать ему—митрополиту литовскому, он сделал новые хищения у Алексия: в 1356-м году Ольгерд овладел Брянском и областью черниговской, и он—Роман поспешил изъявить свои притязания на епископию брянскую (бывшую или перемещенную черниговскую 2). Стараясь всевозможным, образом мстить Алексию, он возбудил Ольгерда, питавшего впрочем к митрополиту московскому совершенно такие же чувства, какие и он, чтобы князь литовский сделал нападение на принадлежавший московской кафедре в качестве вотчиной собственности город Алексин и предал его разграблению 3). Все это побудило св. Алексия в 1357-м году отправить в Константинополь своих послов с жалобами на Романа патриарху 4). Долго в Константинополе было разбп-

1) Соборное определение 1361-го года.

2) См. тоже соборное определение 1361-го года.

3) Патриаршая грамота Роману 1361-го года в Памятнн. col. 86 (что Алексин принадлежал московской кафедре, быв куплен у кого-то св. Петром, см. грамоту вел. кн. Ивана Васильевича в Описании государственного архива старых, дел II. Иванова, стр. 212, и летописи—Никоновскую под 1347-м годом [III. 190], другие под 1348-м годом).

4) См. соборное деяние 1361-го года и грамоту патриарха к Роману того же года в Памятнн.. В Январе 1358-го года Алексий отправился в Киев для его посещения (Никоновск. и Воскресенск. летописи) и во время своей бытности там был схвачен Ольгердом и посажен в заключение, из которого спасся бегством. Так как на этот поступок Ольгерда Алексий не приносил жалобы патриарху,

192

раемо дело чрез выслушание уполномоченных обоих митрополитов, при чем послы митрополита литовского предупредили прибытием туда послов митрополита московского 1); наконец, патриархом решено было отправить апокрисиариев в Россию для исследования дела на месте. Пока тянулось все это, Алексию пришлось до дна испить чашу зол. Нарядив своих послов в Константинополь с жалобами на Романа, он сам в Январе месяце 1358-го года предпринял путешествие в Киев для посещения отнимаемой у него митрополитом литовским перво-столицы его митрополия; но здесь, по рассказе одного позднейшего константинопольского соборного деяния, с ним случилось то, что питавший к нему величайшую ненависть Олгерд «изымал его обманом, заключил под стражу, отнял у него многоценную утварь, и может быть—убил бы его, если бы он, при содействии некоторых, не убежал тайно и таким образом не избавился от опасности» 2). Для разбирательства митрополитов на месте патриарх отправил своих апокрисиариев в Россию летом или осенью 1361-го года 3). Не знаем, было ли начинаемо апокрисиариями это разбирательство, но во всяком случае оно не было окончено; это по той причине, что вскоре после прибытия апокрисиариев в Россию, в исходе 1361-го года, Романа постигла смерть 4).

После смерти Романа Ольгерду не удалось достигнуть того, чтобы на его место поставлен был новый особый литовско-галицкий митрополит; напротив, Алексию удалось достигнуть того, чтобы митрополия то и должно думать, что послов с жалобами на Романа он отправил в Константинополь ранее своего путешествия в Киев.

1) Соборное определение 1361-го года.

2) По рассказу соборного деяния 1381-го года,—Памятнн. col. 167 (Наши летописи, говоря о путешествии св. Алексия в Киев, ничего не говорят о случившемся с ним там. По нашим летописям, отправившись в Киев в Январе 1358-го года, св. Алексий возвратился в Москву в 1860-м году,—Никои, и Воскрес., неизвестно когда до Июля месяца,—первая летопись, III, 214 и 215).

3) В соборном деянии и патриаршей грамоте к Роману от Июля 1361-го года говорится, что решено отправить послов: но могло быть несколько замедлено их отправлением.

4) Никоновск. лет. IV, 2. cfr патриаршее соборное деяние 1364-го года в Памятнн., col. 95. За год до смерти, в 1360-м году Роман приходил в Тверь (Ник. лет. III, 214); но по всей вероятности, не за тем, чтобы попытаться подчинить своей власти епископа тверского, который, во всяком случае, не оказал ему никакой чести и не хотел даже видеться с ним, а за тем, чтобы мирить ссорившихся тверских князей, cfr Солов. Ист. т. IV, изд. 4-го стр. 274.

193

литовско-галицкая воссоединена была с его митрополией всея России. Это единство митрополии не оставалось до конца правления св. Алексия, но продолжалось довольно долго. К новому ее разделению мы возвратимся ниже.

Не имея совершенно никаких сведений о св. Алексие как церковном правителе, мы имеем некоторые сведения о нем, как о государственном деятеле.

Св. Алексий избран был в преемники митр. Феогносту в самой России, как говорили мы, с тою целью, чтобы он мог быть для князей московских тем же, чем были для них сам Феогност и предшественник его св. Петр. Св. Алексий и не обманул возлагавшихся на него надежд; но обстоятельства времени потребовали, чтобы он стал по отношению к Москве государственным человеком в более тесном и более собственном смысле этого слова, нежели в каком были два его предместника. Св. Петр и Феогност имели пребывание в Москве вместо Владимира, сделав ее своим фактическим стольным городом, и оказывали князьям московским свое содействие в их государственных делах, насколько это могли и насколько князья этого от них искали; но они не были призванными участниками государственного управления и стояли вне его. Св. Алексия обстоятельства времени поставили во главе государственного управления, так что он был митрополитом и в то же время первым государственным человеком, главою боярской думы своих князей. Ему выпало занимать митрополичью кафедру в то время, как князьями московскими были люди, требовавшие опеки над собою. В один год с митрополитом Феогностом, спустя 47 дней после него, умер князь Симеон Иванович и оставил своим преемником брата своего Ивана Ивановича; этот Иван Иванович был, как говорят летописи, государь «тихий и кроткий», т. е. государь слабый. Иван Иванович умер в 1359-м году и оставил своим преемником сына своего Димитрия Ивановича 9-летним мальчиком. Оба князя, один по слабости, другой по малолетству, имели нужду в руководителе себе и опекуне над собою: и руководителем—опекуном обоих был он—св. Алексий. Мы не знаем положительно, был ли он настоящим или официальным главой государственного управления при Иване Ивановиче; Симеон Иванович в своем духовном завещании, написанном перед смертью, приказывает своим братьям—Ивану Ивановичу и Андрею Ивановичу (умершему вскоре после него самого): «слушали бы есте отца нашего владыки Олексея,

194

такоже старых бояр, хто хотел отцю нашему добра и нам» 1), и этим как будто формально ставил его—св. Алексия во главе боярской думы. Как бы то ни было, но мы имеем положительные и ясные свидетельства, что Иван Иванович перед своей смертью оставил его формальным и настоящим регентом государства при своем малолетнем сыне Димитрии 2). Таким образом, св. Алексий был и митрополитом и вместе главою государственного управления,— отчасти, может быть, не формальным образом, отчасти же и совершенно формальным образом. Чтобы митрополит или вообще предстоятель церкви формально был регентом и правителем государства, это в нашей русской истории—единственный случай.

Мы не можем дать полной характеристики всей государственной деятельности св. Алексия, потому что для этого не достает у нас сведений; но мы положительным образом знаем, что он был ревностнейшим охранителем владений и власти московских князей против внешних врагов: современные свидетельства, принадлежащие друзьям и врагам св. Алексия, согласно говорят нам, что он, получив от умирающего Ивана Ивановича опеку над его малолетним сыном Димитрием, «прилагал все старания, чтобы сохранить дитя и удержать за ним страну и власть», что он «весь предавался» возложенному на него делу попечения о «государе—дитяти» 3).. Димитрий Иванович Донской первый из великих князей московских ясно и определенно заявил стремления к государственному единодержавию, но он заявил их в такие еще юные годы, что необходимо должен быть предполагаем при сем св. Алексий. До какой степени за его время Москва возросла в своей силе и сознала эту последнюю, видно из того, что знаменитая битва Куликовская была на третий год после его кончины...

Свои старания об охранении власти князя московского св. Алексий, как должно думать, начал тотчас же после смерти Симеона Ивановича, который, умирая, поручил своих братьев будущему митро-

1) В Собран. госудд. грамм, и договв. I. № 24. стр. 38, col. 2 fin..

2) В актах греческих, см. соборное деяние 1380 г. в Памм. col. 165, и таковое же деяние 1389-го года ibid. col. 197: вел. кн. Иван Иванович, «перед своей смертью не только предал на попечение митрополиту (Алексию) своего сына, но и вручил ему опекунское заведывание всею властью (τὴν τῆς ἀρχῆς ἀπάσης ἐπιτροπείαν καὶ φυλακήν), не доверяя никому другому (в виду множества, внешних и внутренних врагов)».

3) Греческие акты, в Памм. coll. 165 и 197.

195

политу. У слабого преемника Симеонова Ивана Ивановича искал в Орде отнять великокняжеский престол суздальский князь Константин Васильевич, — человек, по свидетельству летописей, энергический, княживший «честно и грозно», который притом нашел поддержку себе у новгородцев, ибо эти последние, весьма успев испытать возрастающую силу Москвы 1) и желая подорвать ее, явились в Орду хлопотать за него с своим серебром. Если Ивану Ивановичу удалось отстранить соперника и получить от хана ярлык на великое княжение, то с весьма большою вероятностью нужно подозревать тут старания св. Алексия. Мы говорили выше, что митр. Феогност в свое путешествие в Орду 1343-го года успел купить благоволение ханши Тайдулы, жены хана Чанибека. Жены золотоордынских ханов, нисколько не будучи гаремными затворницами, и вообще имели при них не меньшее значение, чем жены европейских государей при своих мужьях 2), но Тайдула,—женщина выдающаяся из обыкновенного ряда, имела исключительно большое влияние на дела государственные и была настоящей соправительницей хана—своего мужа 3). Митр. Феогност, понимая всю важность покровительства ханши, конечно, рекомендовал ей перед своею смертью своего будущего преемника (чрез нарочных послов или чрез епископа сарайского 4) исодействием Тайдулы Алексий и мог воспользоваться, чтобы отстранить явившегося Ивану Ивановичу соперника. Он отправился в Константинополь на поставление в митрополиты ранее, чем князья пошли в Орду за ярлыками, но он мог держать свой путь через ту же Орду, через которую был тогда если не единственный, то наиболее обычный путь в Константинополь, так что к приходу в Орду Ивана Ивановича он уже мог устроить дело в его пользу. Из свидетельства, относящегося к 1357-му году, о котором сейчас ниже, мы знаем, что св. Алексий в свои две поездки перед этим годом в Константинополь стал лично известным Тайдуле и приобрел ее величайшее уважение. То и другое могло иметь место во вторую поездку: но так как в первую поездку он имел на-

1) См. 1-ю Новгородск. летопись под 1332, 1333, 1337, 1339 и 1340 гг.

2) Cfr у Григорьева в диссертации «О достоверности ханских ярлыков», стр. 65 sqq.

3) Папа, обращаясь к хану, считал нужным писать Тайдуле особое от хана послание.

4) Мы имеем прямые указания относительно нарочитой преданности св. Алексию тогдашнего епископа сарайского (Афанасия)—в греческих актах, Памм. col. 53.

196

рочитую надобность быть у хана и ханши, то и представляется вероятнейшим думать, что это имело место именно еще в первую поездку 1).

В 1357-м году св. Алексий имел возможность оказать важную услугу Тайдуле, и это послужило на пользу Москве. Жена хана заболела какою-то болезнью. Так как Монголы считали врачами служителей вер, о чем мы говорили выше 2), то естественно, что и Тайдула у них должна была искать себе помощи. Не знаем, обращалась ли она к духовным разных вер, находившимся в Орде, и ни от кого не подучила помощи, или прямо вспомнила о св. Алексие, с которым познакомилась в его константинопольские путешествия, как о добродетельном и святом по жизни представителе русского духовенства; только в 1357-м году, в Августе месяце, она прислала к нему посольство с просьбою, чтобы он пришел посетит ее. Св. Алексий отправился в Орду, и по его молитвам ханша получила чудесное исцеление. Вот рассказ о сем, читаемый в Воскресенской летописи: «Тое же (1357-го года) осени прииде посол от царицы Тайдулы из Орды к митрополиту Алексею, зовущи его в Орду, да пришед посетит нездравие ея; он же нача яко на путь, потребнаа готовити, и се тогда загореся свеща сама собою у гроба, чюдотворца Петра, августа 18-го; митрополит же, пев молебен со всем крилосом, и свещу ту раздроби и раздаст народу на благословение, и того же дни поиде в Орду, и пришед тамо болящую царицю исцели, и паки вскоре отпущен бысть с великою честию» 3)..

1) Сохранился до настоящего времени ярлык, данный Тайдулой св. Алексиюна случай его путешествий в Константинополь (проездный лист); но, к сожалению, не может быть решено, в каком году он дан, см. у Григорьева в помянутой диссертации, стр. 89.

2) В главе: «Порабощение Руси Монголами и отношения ханов монгольских к русской церкви или к вере Русских и к их духовенству»,— выше стр. 22.

3) В житии св. Алексия Питиримовом нет об исцелении им ханши; о нем говорят летописи: Воскресенская, рассказ которой мы привели,—в Собр.. летт. VIII, 10, и Никоновская,—III, 208. Позднейшие жития св. Алексия берут, рассказ из летописей и более или менее переделывают его: по ним—болезнь, ханши была глазная; болела она три года; хан с ханшей будто бы знали дотоле о митрополите только по слуху.—Летописи Воскресенская и Никоновская говорят, что св. Алексий отпущен был из Орды с великою честью. Но другие две летописи: Новгородская 4-я,—в Собр. летт. IV, 63, и Софийская 1-я,—ibid. V, 228,

197

Еще во время пребывания св. Алексия в Орде началось там великое замятье: Чанибек был убит своим сыном Бердибеком. Но так как Тайдула успела сократить все свое влияние и при своем свирепом сыне, каков был Бердибек; то Москва и увидела ее благодарность за оказанное ей благодеяние: отправившийся в Орду после возвращения из ней митрополита вел. кн. Иван Иванович без труда получил там подтвердительный ярлык на великое княжение, не встретив себе соперника ни в ком из других русских князей (при чем даже и князья дружественные Москве получили от хаңа управу против своих врагов 1).

Мы упоминали выше, что св. Алексий, подобно св. Петру, держал в Орде прение с мугаммеданскими богословами (стр. 131). Прение имело место в поездку его в Орду для исцеления ханши. Вероятно, что мугаммеданские духовные, посрамленные русским митрополитом относительно врачебного искусства, желали в свою очередь одержать над ним верх в учено-богословском диспуте. Как бы то ни было, но наши сведения о прении, к сожалению, ограничиваются единственно знанием имени лица, с которым должен был вести его св. Алексий: это Мунзи богатырь, сын Моллагавзадина сле-

говорят, что он принял в Орде от Татар «многу истому». Дело, по всей вероятности, нужно понимать так, что св. Алексий, видевший великую честь от хана и его матери (Тайдулы), принял истому во время начавшегося тогда в Орде замятья от ханских чиновников.—В московской Синодальной ризнице хранится медный перстень, который выдается за перстень, подаренный Тайдулою св. Алексию. Медный перстень, стоящий несколько грошей, конечно, очень сомнительно было бы принимать за дар царицы. Но оказывается, что он есть только, так сказать, заместитель настоящего перстня, который исчез в прошедшем или нынешнем столетии. Существует указ св. Синода от 28-го Января 1722-го года, в котором говорится, что Петр Великий, быв помянутого 28-го Января за литургией в Пудовом монастыре, усмотрел «у выносного того чюдотворца Алексия образа, который выносится в большия крестохождения, в привесе на цате перстень золотой, которой называется собственным того чюдотворца Алексия», и указал взять его в синодальную ризницу, и которым (указом) предписывается исполнить повеление государя (Полного собрания постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания т. II, Ли 386, стр. 42).

1) Житие св. Алексия, повещенное в Степенной книге, поправляя впадающего в несообразность Пахомия (cfr у Ключевой, в Житиях стр. 139), говорит о двух путешествиях его в Орду, имевших место одно в след за другим: первом—для исцеления ханши и втором—по просьбе вел. кн. Ивана Ивановича для умилостивления в пользу князя свирепого Бердибека,—I, 456.

198

пого, жена у которого была сестра хана Барака (Берке? 1)).—О том, что от вновь вступившего на престол хана Бердибека был получен св. Алексием сохранившийся до настоящего времени ярлык, мы уже говорили прежде (стр. 34).

В Ноябре месяце 1358-го года скончался великий князь Иван Иванович, оставив малолетнего сына Димитрия; между тем в Орде Бердибек был убит Кульпою, а Кульпа через пять или шесть месяцев был убит Наврусом. Среди этих убийств Тайдула осталась цела (она была убита вскоре потом); но уже потеряла свое прежнее значение. Перед Наврусом явился (соперником малолетнему князю московскому на великое княжение суздальский князь Димитрий Константинович, сын того Константина Васильевича, о котором мы упоминали, и Наврус, может быть—враждебный дому Чанибека, который покровительствовал семейству князей московских, отдал великое княжение этому Димитрию суздальскому. Но несчастие, постигшее Москву, продолжалось весьма недолго. Дмитрий Константинович сел на великое княжение в Июне месяце 1360-го года, а через два года с небольшим 2), в 1362-м году, св. Алексий и московские бояре уже успели добыть в Орде, в которой продолжались величайшие замятия и которая разделилась на две половины, ярлык на великое княжение снова своему московскому князю. С 1362-го года Дмитрий Иванович оставался великим князем русским во все правление св. Алексия без всякого перерыва: этот 1362-й год есть такой год, с которого началось наследственное и никем не оспариваемое сидение московских князей на великокняжеском престоле и в котором вместе с тем престол великокняжеский окончательно перенесен был из Владимира в Москву.

Между князьями русскими в правление св. Алексия несколько опасными соперниками Москвы оставались те князья тверские, которые в предшествующее время имели было надежду взять над нею верх. В минуту вступления Алексия на митрополичью кафедру князья тверские разделялись на две половины: одну половину представлял из

1) Позднейшая запись о прении, сделанная на основании устного предания, читается в одной Румянцевской рукописи,—по Опис. Восток. № 214, стр. 273. Она есть: «Моллагавзадин слеп был, а жена у него была царица, Барака царя сестра, а сын был у него Мунзи багатырь: тот прелся с митрополитом с Алексеем в Орде пред царем, коли царицу слепу просветил Зенебекову в Орде».

2) Никон. лет. III, 215 и 220, Воскресенск. дет. в Собр. летт. VIII, 11 и 12.

199

себя Василий Михайлович, сын того Михаила Ярославича, который был врагом св. Петра и с которым вел ожесточенную борьбу Юрий Данилович московский,—с своими сыновьями; другую половину представляли внуки Михаила Ярославича,—дети его сына Александра (не долго занимавшего стол великокняжеский перед Иваном Даниловичем Калитой и умершего в 1339-м году), с старшим братом Всеволодом Александровичем во главе. При Симеоне Ивановиче обе стороны породнились было с Москвой, именно сам Симеон Иванович женился в 1347-м году на сестре Александровичей (третьм браком), а Василий. Михайлович женил в 1349-м году своего сына на дочери Симеона Ивановича. Но дядя с племянниками не могли ужиться в мире между собой, и Москва воспользовалась их враждой, чтобы преследовать свою цель уничтожения соперников: Москва взяла под свое покровительство сторону, которую считала неопасною для себя,—Василия Михайловича с сыновьями, и выступила против стороны, которую находила опасною для себя,—против Александровичей. В 1357-м году Всеволод Александрович обратился было к митрополиту с жалобой на дядю, т. е. на Василья Михайловича, что он обижает его с братьями, вопреки договора о владении уделом; но митрополит решительным образом принял сторону Василья Михайловича и по «его слову» последний прислал в Москву своих послов, чтобы сотворить мир и любовь велию с московским князем 1). В том же 1357-м году после смерти хана Чанибека Василий и Всеволод пошли в Орду к новому хану Бердибеку, чтобы жаловаться друг на друга; но второй был перехвачен на дороге наместниками московскими, а когда потом все-таки явился в Орду, то царем и царицею, т. е. Бердибеком и его матерью Тайдулою, без суда был выдан своему дяде, от которого и было ему, равно как и его боярам и слугам, «томление велие, и продажа и грабление велие», а черным людям его части удела— «данная (в данях) продажа велия» 2).

В 1365-м году умер Всеволод Александрович, а в след за ним два его брата, от свирепствовавшего тогда мора, и представителем стороны, которую Москва считала опасною для себя, остался один брат—Михайло Александрович. Вскоре после смерти Всеволода у Михайла началась ссора с дядей Василием из-за выморочного удела (принадлежавшего Семену Константиновичу, племяннику

1) Никон. лет. III, 208.

2) Ibid. 211.

200

Васильеву и двоюродному брату Михайлову, который умер бездетным в том же 1365-м году). Ссорившихся по приказанию митрополита судил епископ тверской Василий и нашел правым Михайла Александровича (которому, действительно, умирающий Семен Константинович приказал свою княгиню). Но на суд епископа Василий Михайлович с сыновьями принес жалобу митрополиту: епископ был позван в Москву и за то, что он взял сторону того из тягавшихся, кого московские государственные люди считали опасным для своего князя, ему «сотворися на Москве про тот суд протор велик» 1); Василью же Михайловичу дано было вспомогательное московское войско, чтобы он шел отнимать у Михайла Тверь, чего однако он не успел сделать, опустошив только принадлежавшие последнему волости и села. Суд имел место в 1366-м году. Следующий 1367-й год есть знаменитый и составляющий эпоху в истории Москвы год, в котором вел. кн. Дмитрий Иванович, руководимый боярами и во главе их св. Алексием, ибо сам еще был только 17-летним юношей, открыто и решительно заявил свои стремления к единодержавию: весной этого года он начал строить каменный город Москву, т. е. каменный кремль в Москве 2), и вместе с тем, как говорить летописец, «всех князей русских начал приводить под свою волю, а которые не повиновались его воле, на тех начал посягать» 3). Требование повиновения было предъявлено и тверскому князю Михайлу Александровичу; но Михайло Александрович отвечал на него тем, что ушел в Литву к своему зятю Ольгерду 4). Когда вскоре после этого он возвратился от Ольгерда с литовским войском, помогавшим ему опустошить удел дяди Василья Михайловича, московский великий князь Дмитрий Иванович заключил с ним мир; но спустя немного времени (в 1368-м году), на Москве решились прибегнуть против него к необычайному средству. «Князь великий Дмитрей Иванович,—рассказывает летописец,—со отцем своим дреосвящен-

1) Никон. лет. и, 15. Cfr Краткую церковную российскую историю митр. Платона, I. 190 fin..

2) В одном летописном отрывке, по письму принадлежащем к XVII веку, прямо говорится, что Димитрий-Иванович заложил град Москву каменной по совету великого отца своего Алексея чудотворца,—Бычкова Описание сборников Публичн. Библиот., I, 154.

3) Ник. лет. IV, 15.

4) Ольгерд, как мы сказали выше, был женат на сестре Михайла Александровича.

201

ным Алексеем митрополитом зазваша любовию к себе на Москву князя Михайла Александровича тверского, и потом составною с ним речи, таже потом бысть им суд на третей 1) на миру в правде: да (потом) его изымали, а что были бояре около его, тех всех поймали и разно розвели» 2)... Какая была цель необычайного средства, ясно не видно; но счастливая случайность освободила Михайла Александровича из его внезапного плена: в Москве стало известно, что идут в нее три посла из Орды; князь и его советники пришли в смущение от своего поступка,—«усумнешась», как говорить летопись, и выпустили пленника, обязав его в покорности крестным целованием.

Должны мы сделать небольшое отступление, чтобы сказать об отношении св. Алексия к учиненному в Москве с тверским князем.

Какую долю участия в поступке с князем, т. е. в захвате его, усвоят св. Алексию, остается нерешенным. Митр. Платон, основываясь на. том, что, по свидетельству летописи, думал и говорил сам потерпевший 3), понимает дело так, что случившееся с князем случилось по прямому изволению св. Алексия и в оправдание святителя говорит в своей Краткой церковной российской истории: «О сей поступке митрополита Алексия не иначе судить можно, как, что она происходила от истинной любви к отечеству. Видел он, до какого несчастия доведена Россия чрез многие удельные княжения, и чрез непрестанные между ними брани и разорения, и чрез то подвергла себя Татарскому игу: и под сим мучительным и бесчестным игом состоя, от междоусобий не преставала. Видел также святый и просвященный старец, что сему несчастью и игу конца не будет, ежели удельные княжения будут продолжаться, и самодержавие не будет восстановлено. Почему митрополит Алексий не только таковому великого князя предприятию, чтоб удельных князей себе покорить, во всем споспешествовал; но едва ли не он, яко старый и опытный и по сану уважаемый муж, младому князю, таковый совет вну-

1) В одной летописи (Воскресенск.): «на третий день».

2) Никон. лег. IV, 19.

3) Быв освобожден, Михайло Александрович, по словак Никоновской летописи, «размирие про то нача имети к великому князю Дмитрею Ивановичу, гневашежеся и жаловаться наипаче на митрополита, глаголя: колику любовь и веру имех паче всех к митрополиту сему, и он толико мя посрами и поруга»,—IV, 19 sub fin., см. также Воскресенскую летопись.

202

шил, и его подкрепил» 1). Другие историки, как например Карамзин, считают вероятным предполагать, что св. Алексии невольно вовлечен был в дело противное совести, т. е. что он не в состоянии был наложить своего veto на удуманное помимо него боярами и увидел себя вынужденным уступить их твердому решению 2). Третьи историки, как преосвв. Филарет 3) и Макарий 4) и С. М. Соловьев 5), не затрагивают нарочитым образом вопроса, обходя его ненамеренным или намеренным молчанием. Мы с своей стороны не решаемся высказываться по вопросу положительным образом, но общие наши представления о нравственном характере св. Алексия заставляют нас думать об его отношении к несчастному захвату так, чтобы, не отрицая вовсе проявленной им при сем человеческой слабости 6), питать уверенность, что эта, проявленная им слабость, имела для себя возможно достаточные, хорошо неизвестные нам, извинения и оправдания.

По всей вероятности, Михайло Александрович не считал обязательным для себя вынужденного крестного целования, и великий князь Дмитрий Иванович вскоре после сего послал против него большое войско. Тогда тверской князь бежал в Литву к Ольгерду и начал слезно молить его о защите от князя московского. Ольгерд,

1) Ч. I, стр. 191 fin..

2) T. V, col. 8. Как будто это же предполагает, выражаясь не совсем ясно, À. В. Горский в своей статье: «Св. Алексий митр. киевский и всея России», напечатанной в VI томе «Прибавлений к творениям свв. отцев», стр. 116—117.

3) Истории Р. Ц. период 2-й, § 29.

4) Истории Р. Ц. том IV, стр. 51 fin.

5) Истории России т. III, 3 изд. стр. 324.—Преосв. Филарет совсем проходит молчанием факт захвата в Москве тверского князя; преосв. Макарий говорит, что князь, действительно обманом заключенный в Москве под стражу, обвинял в этом коварстве не только князя московского, но и митрополита; С. М. Соловьев говорит, что «в 1368-м году великий князь Димитрий и митрополит Алексий зазвали ласкою к себе в Москву князя Михаила на третейский суд», а потом глухо,—что «после этого суда тверского князя схватили вместе со всеми боярами и посадили в заключение

6) А кто хочет утверждать, что святые совсем безгрешны, того правила канонические подвергают строгому осуждению,—Карфагенск. соб. прр. 128—130. (А кто хотел бы воспретить истории всякие речи о небезгрешном, допущенном святыми в их деяниях, тот имеет против себя саму евангельскую историю, которая не молчит о троекратном отречении Петровом от Спасителя и о других бывших случаях проявления апостолами их человеческой греховности.)

203

внимая мольбам Михаила Александровича и усиленным мольбам своей жены—его сестры и в то же время питая личную величайшую ненависть к московскому князю и к митр. Алексию за их стремление к водворению на Руси того сильного единодержавия, которое уже было водворено им в Литве, а к последнему еще за его победу над ним—Ольгердом по вопросу об отдельной литовско-галицкой митрополии, решился сделать попытку нанести Москве такое поражение, которое бы ее сокрушило. Он собрал огромное, какое только мог, войско и—как всегда делал во всех своих войнах—нагрянул на врага совершенно неожиданно. Великий князь московский, захваченный врасплох, не успел собрать войск из дальних мест и мог выслать навстречу Ольгерду, для преграждения ему пути к Москве, только ничтожные отряды. Без труда разбив эти отряды, великий князь литовский быстро приблизился к стенам самой Москвы (21-го Декабря 1368-го года), при чем страшным образом опустошил область московскую, лежавшую ему на пути. Однако, его надежды нанести московскому князю совершенное поражение не сбылись: он не в состоянии был взять только что построенного московского каменного кремля, в котором заперлись великий князь и митрополит, и, простояв под ним три дня, должен бит возвратиться назад и удовольствоваться тем, что попленил бесчисленное множество людей и что угнал с собой всю (захваченную под городом?) скотину.

Митрополит, располагавший двумя мечами, обращаясь от вещественного оружия к духовному, подверг Михайла Александровича за наведение Ольгерда на Москву церковному отлучению; а вместе с ним подверг тому же отлучению и русского союзника Ольгердова в его походе на Москву—смоленского князя Святослава Ивановича. Употребив против князей свою собственную духовную власть, митрополит обратился с жалобою на них и к патриарху, при чем, как можно думать, препроводил в Константинополь более или менее щедрое приношение в пользу бедствовавшей великой церкви. В ответ на жалобу патриарх Филофей, вторично занявший кафедру, после смерти Каллиста И-го, 8-го Октября 1364-го года, прислал на Русь свои грамоты, в которых, после заявления своего величайшего расположения к митрополиту, доходящего до того, что последний называется великим человеком — μέγας ἄνθρωπος, увещевает всех князей оказывать ему—митрополиту должную покорность и в которых подтверждает с своей стороны отлучение, наложенное им на князей тверского и смоленского, обещая князьям разрешить их от него только в том случае, если они принесут ему—митрополиту

204

раскаяние и испросят у него прощение и если этот напишет о них к нему—патриарху 1). В виду употребления митрополитом духовного оружия, Михайло Александрович с своей стороны обратился к патриарху с жалобою на него и требовал у патриарха суда с ним. Сначала патриарх решил было дать суд князю с митрополитом и пригласил их обоих явиться в Константинополь в годичный срок или лично или чрез уполномоченных 2); но потом, вероятно— узнав о захвате на Москве Михаила Александровича и увидев, что митрополит не будет в состоянии совершенно оправдаться по этому печальному делу, написал к обоим по посланию 3), в которых убеждает их примириться друг с другом. Митрополиту патриарх пишет: «подражая миротворцу Христу, отвечаю и наказываю тебе: не вижу я ничего хорошего в том, что ты имеешь соблазнительные раздоры с тверским князем Михаилом, из-за которых вам нужно ехать на суд; но как отец и учитель постарайся примириться с ним и если он в чем либо погрешил, прости и приими его, как своего сына, и имей с ним мир, как и с прочими князьями; а он, о чем я пишу к нему, должен принести раскаяние и просить прощения; вот что кажется мне добрым и полезным: пусть так и будет без всякого прекословия; если же вы не хотите этого, а ищете суда, то я не препятствую суду, но смотрите, чтобы он не показался для вас тяжким» 4). В последних словах патриарх, очевидно, намекает митрополиту на дело о захвате Михаила Александровича в Москве.

После наведения Ольгерда на Москву в конце 1368-го года Михайло Александрович боролся с московским князем еще в продолжение семи лет: еще три раза наводил на него Ольгерда, два раза выправлял себе в Орде ярлык на великое княжение, но наконец в 1375-м году должен был смириться перед ним, отдаться во всю его волю и признать себя его подручником 5).

1) Шесть грамот патриарха на Русь от Июня 1370-го года в Памятнн., col. 97 sqq (великим человеком митрополит называется в грамоте к вел. кн. Дмитрию Ивановичу, col. 101; вообще о заявлении патриархом питаемого им расположения к митрополиту см. грамоту к сему последнему, col. 105).

2) Грамоты патриарха к митрополиту и князю от Сентября 1371-го года,— в Памятнн. col. 150 sqq.

3) Ibid. col. 155 sqq.

4) Col. 158.

5) Никон. лет. IV, 44.

205

Одновременно с грамотами к князьям, в которых эти последние увещеваются оказывать повиновение митрополиту, патриарх прислал свою грамоту новгородскому архиепископу Алексию 1). В весьма суровой по тону грамоте патриарх укоряет архиепископа— во-первых за то, что он употребляет крещатую фелонь, тогда как предшественник его (Моисей) получил от божественного собора право употреблять ее только сам лично, без передачи права своим преемникам; во-вторых, за то, что он—архиепископ не оказывает надлежащего повиновения и благопокорения митрополиту и великому князю, но противится и противоречить им. Приказывая архиепископу беспрекословно и без всяких отговорок сложить кресты с своей фелони, патриарх предписывает ему иметь надлежащее почтение, повиновение и благопокорность к великому князю и митрополиту; в противном же случае угрожает ему низложением и лишением архиерейства. Чем была вызвана эта суровая грамота, которая, к сожалению, известна нам с пропуском в одном месте, происшедшим от повреждения рукописи, пока не можем сказать положительным образом; к гадательным речам об этом возвратимся несколько ниже.

В борьбе с тверским князем Михаилом Александровичем св. Алексий прибег к духовному оружию. Нам известен другой пример употребления им этого оружия в делах государственных. В 1365-м году поссорились между собою князья суздальские—братья Димитрий и Борис Константиновичи из-за того, что младший брат Борис захватил бывший главным тогда в уделе стол нижегородский, ставший праздным после смерти третьего, старейшего, брата Андрея. Димитрий обратился к заступничеству великого князя, которому непосредственно перед тем он отказался от всякого соперничества на великокняжеский престол и за которого, может быть, уже сговорена была его дочь, в следующем 1366-м году выданная за него замуж (брак этот, устроенный руководителями великого князя, должен быть считаем в большей или меньшей степени за брак по расчетам политическим). К Борису Константиновичу, который в свою очередь был зятем Ольгерда, отправлены были послы, чтобы он помирился с братом и поделился с ним вотчиною; но Борис не послушал послов. Тогда св. Алексий «отнял» (выражение летописи) у епископа суздальского Алексия и присоединил к

1) От Июня 1370-го года,—в Памятнн. col. 115.

206

своей митрополичьей епархии Нижний-Новгород и Городец, вероятно—за то, что он держал сторону младшего князя, и послал в первый с своими духовными полномочиями преп. Сергия Радонежского. Пришед в Нижний, преп. Сергий звал Бориса в Москву. Когда он не послушал и не пошел в Москву, Сергий затворил в Нижнем все церкви, т. е. наложил на город церковное запрещение и отлучение. После оружия духовного ссору окончило оружие мирское: великий князь прислал Дмитрию Константиновичу вспомогательное войско и в виду его Борис Константинович и помирился с братом, уступив ему Нижний.

Теперь нам должно возвратиться с речами к отдельной митрополии литовско-галицкой, что приведет нас к речам и о поставлении преемника св. Алексию.

Одновременно с ним—Алексием в 1354-м году был поставлен в отдельные митрополиты литовско-галицкие Роман, который сидел на кафедре до конца 1861-го года и который во все время, будучи настоятельно вспомоществуем Ольгердом или точнее говоря— общими силами с последним, вел упорную борьбу против него из-за Киева. В конце 1361-го года Роман умер и на его место Ольгерду не удалось получить нового отдельного митрополита, напротив митрополия литовско-галицкая воссоединена была с митрополией всея России. Не может подлежать сомнению, что Ольгерд употребил все усилия, чтобы получить нового митрополита,—что тогда, как и после, он представлял и жаловался патриарху, что Алексий, состоящий руководителем государственных дел Москвы, есть непримиримый враг его—Ольгерда и что он—Ольгерд решительно не желает иметь его своим митрополитом: и однако усилия не увенчались успехом. Мы имеем соборное определение о воссоединении литовско-галицкой митрополии с митрополией всея России, состоявшееся более или менее вскоре после Октября месяца 1864-го года 1), которое представляет собою вторичное о сем определение и в котором подтверждается не дошедшее до нас первоначальное определение, имевшее место тотчас после смерти Романа. Определение это как будто дает знать, что Ольгерд, после первой неудачной попытки получит нового отдельного митрополита на место Романа, вскоре потом снова возобновлял свои старания о том же. Роман умер и первое определение о воссоединении митрополии литовско-галицкой с митрополией всея России состоялось в патриаршество Каллиста;

1) В Памятнн. col. 91.

207

подтвердительное же определение, состоявшееся вскоре после Октября 1364-го года, относится ко второму патриаршеству Филофея: можно понимать дело так, что Ольгерд, потерпевший неудачу с своей просьбой о новом отдельном митрополите перед патриархом Каллистом, возобновил ее перед заступившим место Каллиста патриархом Филофеем. Затем, самое соборное определение заставляет подозревать, что и после него Ольгерд не прекращал своих стараний. Определение занесено в кодекс соборных записей; но в кодексе оно перечеркнуто и по поводу сего обстоятельства сделано к нему примечание, что патриарх признал его отмененным и недействительным, почему и нужно было перечеркнуть его. Из этого как будто следует, что патриарх, составив свое определение, потом передумал и решился было поставить нового отдельного литовско-галицкого митрополита.

Как бы то ни было, но старания Ольгерда после смерти Романа получить себе нового отдельного митрополита не увенчались успехом. Мы вовсе не знаем истории победы, одержанной в сем случае митр. Алексием над литовским великим князем, но мы имеем решительную наклонность думать, что победу эту должно считать чрезвычайно важною. Существующие акты положительно говорят нам, что Ольгерд со всем настоянием поддерживал Романа в его борьбе с Алексием из-за обладания Киевом 1), и нам весьма подозревается, что у государя литовского,—человека с великим государственным умом, был тот глубоко политический замысел, чтобы, доставив Киев своему митрополиту литовскому, превратить его в митрополита всея России, так чтобы митрополит владимирско-московский, поменявшись с ним ролью, оказался при нем только побочным и прибавочным митрополитом. Если бы это случилось, то могло бы сопровождаться необыкновенно важными последствиями и в церковном и в политическом отношении... Добиваясь церковной власти над Киевом, который принадлежал Литве в политическом отношении, Роман и Ольгерд собственно были правы; на наше счастье в то самое время Греки находились в таких отношениях к Болгарам и Сербам, благодаря которым не могли иметь ни малейшей охоты признавать этот принцип, что—кому принадлежит политическая власть, тому должна принадлежать и власть церковная г). Как

1) Соборное определение 1361-го года, в Памятнн. col. 70.

2) См. наш Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской, стрр. 106 и 473 (захватывая у империи ее области, Болгары

208

мы знаем из греческих актов, Ольгерд питал к Алексию самую непримиримую ненависть 1); он должен был ненавидеть Алексия за то, что этот был государственный человек нисколько его не низший и соперник его совершенно ему равный; но нам думается, что он всего более питал ненависть к Алексию именно за то, что митрополит победил его в церковной борьбе, под которою скрывались у него необыкновенно важные политические замыслы.

Алексию удалось разбить замыслы Ольгерда (конечно, если только мы не ошибаемся, предполагая, что последний имел их); но он не мог отвратить того, чтобы при нем произошло новое отделение в церковном отношении южной Руси от северной. Спустя девять лет после смерти Романа, в 1370-м году король польский Казимир, владевший Галицией и частью Волыни, обратился к патриарху константинопольскому Филофею с настоятельною просьбою 2), чтобы Галиции дан был отдельный митрополит, представляя патриарху—с одной стороны, что «вся земля гибнет без закона», т. е. разумея то, что митр. Алексий оставляет в небрежении и без попечений галицкую часть своей митрополии, а с другой стороны—что Галиция давно начала иметь отдельных митрополитов 3), и угрожая, что, в случае отказа на просьбу, он крестить Русских Галиции в латинскую веру и поставит им латинского митрополита. Вследствие настоятельно-решительной просьбы короля в Мае месяце 1371-го года патриарх поставил в галицкие митрополиты присланного королем кандидата—епископа Антония 4). Этот Антоний был поставлен в. митрополиты не галицко-литовские, как бывало дотоле при поставле-

и Сербы и в церковном отношении подчиняли захваченные области ведению своих патриархов: но патриархи константинопольские самым решительным образом протестовали против этого).

1) В сейчас помянутом соборном деянии 1364-го года говорится, что Ольгерд готов был потерпеть и сделать все, чтобы только не иметь Алексия митрополитом и чтобы не видеть своей власти и страны в духовном его подчинении,—Памятнн. col. 93.

2) Грамота короля к патриарху в Памятнн., col. 125.

3) Король собственно утверждает, будто «от века веков Галич слыл митрополиею во всех странах и был престолом митрополии от века веков».

4) Соборное деяние о поставлении Антония в Памятнн., col. 129. Прежде поставления Антоний, подобно Алексию, должен был выжить в Константинополе продолжительное время, чтобы быть подвергнутым тщательному испытанию (ἀκριβεῖ δοθεὶς βασάωῳ καὶ ἐξετάσει καὶ δοκμασίᾳ).

209

нии отдельных митрополитов для южной Руси, а только в галицкие, с подчинением ему епископий, находившихся во власти короля, но без подчинения ему епископий, находившихся под властью литовского великого князя. Поставив Антония в митрополиты галицкие, патр. Филофей написал послание к митр. Алексию с оправданием своего поступка 1). Патриарх говорит митрополиту, что он не нашел возможным отказать королю в его просьбе, потому что в противном случае король угрожал обратить Русских, находящихся под его властью, в латинскую веру и поставить им латинского епископа. Призывая самого Алексия в судьи, патриарх спрашивает его: нашел ли бы он возможным на его (патриарха) месте поступить иначе? Выражая митрополиту свое сетование на то, что он, как доносят ему—патриарху, «заботится не о всех христианах, обитающих в разных частях Руси, но утвердился на одном месте (т. е. в Москве), все же прочия места оставил без пастырского руководства, без учения и духовного надзора», и что в продолжение стольких лет не посетил и не обозревал Малой России, находящейся под властью короля, патриарх говорит митрополиту, что он должен жаловаться за случившееся на самого себя. Послание написано в тоне искреннего доброжелательства к Алексию. Что церковные дела Галиции действительно находились в очень печальном положении, видно из того, что там кроме Антония не было ни одного епископа, так что он, быв поставлен в митрополиты, вместе с тем получил от патриарха во временное епископское заведывание, до поставления епископов, все епархии своей митрополии 2).

Тотчас вслед за польским королем или, может быть, одновременно с ним обратился к патриарху с просьбою об отдельном митрополите и Ольгерд 3). Мы говорили выше, что после внезапного и страшно опустошительного нашествия на Москву сего последнего в 1368-м году митр. Алексий жаловался патриарху на Михаила Але-

1) От Августа 1371-го года, в Памяти, col. 141.

2) Ὁφείλει δὲ λαβεῖν ἐπιδόσεως λόγῳ καῖ ἁγιωτάτας ἐπισκοπάς... Выражение ἐπιδόσεως λόγῳ значит не то, что епархии подчиняются Антонию, как митрополиту, что само собой подразумевается, а то, что каждая из них поручается ему во временное заведывание как епископу. В первом житии св. Алексия читается список епископов, поставленных им во время (за все время) пребывания на кафедре митрополии. В списке этом, если только он полон, нет ни одного епископа, поставленного в южную, галицко-волынскую, Русь.

3) Его послание к патриарху в Памяти, col. 135.

210

ксандровича тверского, который подвел его, и на Святослава Ивановича смоленского, который участвовал с ним в походе в качестве его союзника. Вместе с тем, как жаловаться на князей русских, митрополит жаловался патриарху и на самого Ольгерда. В следствие этой второй жалобы патриарх по своей любви к митрополиту,—как говорит в своем к нему послании 1), написал Ольгерду увещательную грамоту. Великий князь литовский начинает свое послание к патриарху, в котором просит у него особого себе митрополита, ответом на жалобы и обвинения Алексия. Оправдывая самого себя, Ольгерд возводит тяжкие обвинения на митрополита с великим князем московским: не я—говорит он—начал нападать, а они, и нападали на меня девять раз; шурина моего Михаила (тверского) вероломно захватили в Москве, у зятя моего Бориса (нижегородского) отняли княжество, у другого зятя моего Ивана новосильского захватили мать и жену—мою дочь; отняли у меня множество городов; с моих слуг, отъезжающих к ним, снимают крестное ко мне целование: «и при отцах наших,—заключает свои обвинения Ольгерд,—не бывало таких митрополитов!» За сим, представляя патриарху, что митрополит, благословляющий московского великого князя на пролитие крови, не идет ни в Киев ни к ним в Литву, как они его ни зовут, Ольгерд просит у патриарха особого митрополита. При этом он просит особого митрополита не для одной только русской Литвы, а для всей Руси, которая была враждебна Москве и которая была в дружестве с ним—Ольгердом: «дай нам другого митрополита—требует он у патриарха—на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород».

Быв вынужден удовлетворить просьбе короля, патриарх по своему расположению к Алексию, не желал удовлетворять просьбы Ольгерда и отправил в Россию своего апокрисиария с тем, чтобы этот примирил князя с митрополитом и устроил между ними дело 2). Что успел сделать на Руси апокрисиарий патриарший, не имеем сведений; но литовский великий князь не получил особого митрополита. В конце 1370-го года Ольгерд учинил неудачный набег на Москву, так что сам должен был просить мира; вслед за сим в Москве решились на попытку настоящего с ним при-

1) От Августа 1371-го года, в Папятнн. col. 145.

2) Об отправлении апокрисиария в послании к Алексию от Августа 1371-го года, в Папятнн. col. 147.

211

мирения и выпросили в 1371-м году его дочь в замужество за князя Владимира Андреевича, двоюродного брата вел. кн. Дмитрию Ивановичу. Все это и могло быть причиной, что Ольгерд отказался перед патриаршим апокрисиарием от своего требования получить отдельного митрополита. Но спустя некоторое неизвестное время после сего он опять обратился к патриарху с новой просьбой об особом митрополите. В ответ на новую просьбу патриарх отправил в Россию в конце 1373-го или в начале 1374-го года нового апокрисиария 1). Следствием путешествия на Русь этого нового апокрисиария, которым был иеромонах Киприан, последующий русский митрополит, было не только то, что Олгерду дан был отдельный митрополит, но и то, что на кафедру митрополии всея России поставлен был новый митрополит, имевший сменить живого митр. Алексия. Этим новым митрополитом, поставленным не только на кафедру литовскую, но и на кафедру всея России, с тем, чтобы на последней сменить Алексия, был именно сам иеромонах Киприан, ходивший в Россию патриаршим апокрисиарием.

В записях деяний константинопольского патриаршего собора мы находим два рассказа или два показания о поставлении Киприана в митрополиты русские. По одному показанию, относящемуся к позднейшему времени и именно—такому, когда патриарх с собором, после разных колебаний в отношении к поставленному в митрополиты Киприану, находился на его стороне, вся вина за его поставление возлагается на митр. Алексия 2). В соборном деянии, содержащем показание, говорится, что митр. Алексий до последней степени вооружил против себя Ольгерда—с одной стороны тем, что как митрополит совершенно бросил на произвол судьбы и без всякого попечения литовскую часть своей митрополии и вовсе не посещал ее, с другой стороны—тем, что как регент государства вдался в войны, распри и раздоры с государем литовским и союзными последнему русскими князьями,—что Ольгерд с сейчас указанными князьями, вследствие увещаний к ним патриарха, обращенных в 1370-м году посредством грамот, изъявил было желание примириться с митрополитом, но что тот совершенно отказался от примирения,—что и старания посланного патриархом спустя некоторое время после грамот (в 1373—1374-м году) для того же примирения

1) Апокрисиарий является при митр. Алексие в Феврале месяце 1374-го года,—Никон. лет. IV, 40.

2) Показание в соборном определении 1389-го года,—в Памятнн. col. 193.

212

митрополита с государем литовским и союзными ему русскими князьями его нарочитого апокрисиария кир Киприана, но причине упорного и решительного отказа от мира со стороны митрополита, оказались совершенно напрасными,—что не имело никакого успеха и послание патриарха к митрополиту, отправленное, как последняя попытка, в след за тем, как возвратился из своего неудавшегося посольства Киприан. После всего этого, оскорбленные до последней степени упорной враждой митрополита, государь литовский и русские князья с ним союзные прислали к патриарху великое посольство, через которое просили и молили дать им нового митрополита, говоря, что обращаются с просьбой в последний раз и что в случае отказа готовы перейти (подразумевается—князья русские) к другой церкви. Патриарх,—говорить соборное деяние,—с одной стороны не находил возможным отказать просьбе Ольгерда и князей, а с другой—не хотел и разделять русской митрополии на две половины: поэтому он, решив пойти в деле средним путем, поставил для Литвы особого митрополита, именно—самого, ходившего послом в Россию, Киприана, но с тем, чтобы после смерти Алексия он перешел на кафедру митрополии всея России и снова соединил обе части в одно целое.

Таким образом, по сейчас переданному нами соборному показанию, Киприан был поставлен при жизни Алексия в митрополиты не всей Руси, а только Литвы. Но это неправда; несомненно, что он был поставлен в митрополиты всей Руси: посвященный в митрополиты и прибыв в Россию он тотчас же, при жизни Алексия, предъявлял свои права на кафедру, которую занимал сей последний. В другом соборном показании, относящемся к более раннему времени и именно—такому, когда патриарх с собором был против Киприана 1), вся вина за его поставление в митрополиты возлагается на него самого. Здесь говорится, что патр. Филофей послал его в Россию для той цели, чтобы он постарался примирить митр. Алексия с Ольгердом, но что он, забыв наказ пославшего, весь предался мысли, как бы самому овладеть тою церковью,—что он успел войти в самое тесное дружество с князем литовским и достиг того, чтобы последний вручил ему для представления патриарху грамоту,— им самим (т. е. Киприаном) и составленную,—в которой требовал от последнего непременного поставления в митрополиты его— Киприана, а в противном случае угрожал взять митрополита от латинской церкви,—что в то же время, уверив Алексия, что будет

1) Показание собора 1380-го года,—в Памятнн. col. 166.

213

действовать в Константинополе в его пользу и что берет на себя всю о нем заботу, он (Киприан) вместо друга, обязанного благодарностью за все полученное от митрополита добро, явил себя злейшим его врагом, «принес (в Константинополь) лживые донесения на него, наполненные многими обвинениями (ψευδεῖς λιβέλλουςουςκομίσας, πολλῶν ἐγκλημάτωνμεστούς) и употребил все старания низложить его. В этом втором показании дается знать, что Киприан поставлен был в митрополиты всей России, с тем чтобы занять место Алексия еще при его жизни и тотчас, хотя цело и не представляется с совершенной ясностью. Здесь говорится, что Киприан, рукоположенный в митрополиты литовские, получил, сверх того, «такое соборное деяние, чтобы не упустить ему и другой части», что «он домогался даже совершенного низложения престарелого того митрополита (т. е. Алексия), но что замысел его не удался», а именно—что с ним посланы были в Россию церковные сановники произвести дознание о жизни Алексия и выслушать показания против него обвинителей и свидетелей и что все донесенное на него оказалось пустым и несостоятельным словом. Эти не совсем ясные речи необходимо понимать таким образом, что Киприан, взведший тяжкие обвинения на Алексия перед патриархом и его собором, был поставлен в митрополиты всей России условным образом, именно—что если по исследовании дела обвинения окажутся справедливыми, он займет место Алексиево, если же нет, то он останется митрополитом только литовским 1)

Когда читаешь два показания одного и того же патриаршего собора об одном и том же предмете, но диаметрально между собою противоположные, то невольно предаешься весьма грустным мыслям об этом соборе... Во всяком случае истина относительно того, как было дело, для нас несомненна. Мы знаем из наших летописей, что Киприан тотчас по прибытии на Русь пытался было занять кафедру митрополии всея России под живым Алексием. Следовательно—несомненно, что дело было так, как представляет его второе показание, т. е. что он взвел тяжкие обвинения на Алексия и

1) В одном месте соборного деяния говорится и почти совершенно ясным образом, что Киприан поставлен был в митрополиты всей. России, на место живого Алексия именно говорится, что он—Киприан должен бы быть изгнан из пределов Руси, поелику получил русскую церковь обманом и поставлен неканонически, еще при жизни законного митрополита Алексия, который заочно и без суда лишен был своей церкви,—в Памм. col. 179.

214

что условным образом,—при условии, если взведенные на Алексия обвинения окажутся справедливыми, он был поставлен под ним— живым в митрополиты всея России. Патриарх, поставивший Киприана условным образом в митрополиты всея России, был Филофей, который показывал прежде такое великое расположение к Алексию; из этого необходимо следует, что Киприан взвел на Алексия слишком тяжкие обвинения. В чем состояли последние, мы не можем сказать; само по себе вероятно было бы думать, что он представил патриарху Алексия таким человеком, который решительно не терпим всеми русскими князьями, за исключением князя московского; но то обстоятельство, что апокрисиарии, посланные патриархом для исследования обвинений, взведенных на Алексия, приезжали в Москву как будто дает знать, что на него взведены были какие-то обвинения, по верка которых требовалась в самой Москве.

Киприан был поставлен в митрополиты литовские и условным образом в митрополиты всея России 2-го Декабря 1375-го года 1), что будет за два года и за два с десятью днями месяца до смерти Алексиевой. Наши летописи говорят, что тотчас по прибытии в Литву он отправил послов в Новгород и Москву для предъявления своих прав на митрополию всея России,—что в Новгороде отвечали ему: «посылай к великому князю в Москву, и если он примет тебя митрополитом на Русь, то и нам будешь митрополитом и что великий князь отвечал ему: «есть у нас митрополит Алексий, а ты зачем поставился на живаго митрополита»? 2). По-греческим известиям, патриаршие апокрисиарии, посланные для расследования касательно обвинений, взведенных на Алексия, прибыв в Москву 3), нашли, что все обвинения составляют клевету,—и Киприан остался в Литве. В известиях этих передается, как встречено было на

1) См. его духовную грамоту.

2) Воскресенск. лет. в Собр. летт. VIII, 25, и Никон. лет. IV, 48. Последняя летопись говорит так, что как будто Киприан сам лично приходил в Москву; но это весьма невероятно и в другом месте она ясно говорит, что не сам приходил, а присылал послов, ibid. стр. 92. Д. читаемое в первой летописи по напечатанным спискам, что, услышав приведенный ответ Новгородцев, Киприан «и не посла к великому князю на Москву,» вероятно, нужно поправлять, как то на самом деле было, в утвердительное «и посла».

3) О прибытии в Москву апокрисиариев (двух некиих протодиаконов, из которых одному имя Георгий, а другому Иван) говорит и наша Никоновская летопись, IV, 47, но без всякого указания причины прибытия.

215

Москве то неожиданное и невероятное, что на место живого св. Алексия был поставлен новый митрополит. Именно в них читается: «(с Киприаном, поставленным в митрополиты) посылаются (в Россию) церковные сановники, уполномоченные произвести дознание о жизни Алексия, выслушать, что будут говорить против него обвинители и свидетели и донести священному собору письменно обо всем, что откроется: все оказалось пустым и несостоятельным словом—не нашлось ни обвинителей, ни знающего за ним что-либо противозаконное, напротив все считали его отцом и называли спасителем народа, все стояли за него своею головой, а на митрополита Киприана, так бесчестно поступившего против святого мужа, произносили страшнейшие проклятия (κατηρῶντο τά φρικοδέστατα); сильное негодование и немалое волнение и смятение народное, возбужденное (этим делом) во всей русской земле, утишено было (только) непрестанными внушениями и советами митрополита Алексия, обращенными и ко всем вообще и к каждому порознь; отправлены были грамоты и к нашей святейшей великой церкви Божией с жалобою на облако печали, покрывшее их очи вследствие поставления митрополита Киприана и с просьбою к божественному собору о сочувствии, сострадании и справедливой помощи против постигшего их незаслуженного оскорбления» 1)... Совершенно невероятный случай поставления нового митрополита на место живого св. Алексия действительно должен был произвести во всей русской— московской земле самое сильное, какое только можно представить себе, волнение. Алексий пользовался в своей московской Руси необыкновенным уважением и как пастырь святой жизни и как государственный муж, оказавший отечеству величайшие услуги,—и вдруг, когда он доживал свои последние дни, украшая собою страну и составляя ее гордость и славу, является на Русь некий Болгарин (каков был Киприан), как-то добывший себе сан митрополита в Константинополе, чтобы с бесчестием свести Алексия с его места!..

Само собою понятно, что на Москве не могли иметь совершенно никакого желания, чтобы место св. Алексия после его смерти занял Киприан, позволивший себе по отношению к нему и к самой московской Руси такие необычайные поступки. Однако, митрополит и великий князь не сделали и того, чтобы обратиться в Константинополь с просьбою об устранении Киприана от кафедры митрополии всея России и о поставлении патриархом в митрополиты, в случае упразд-

1) Памятнн. col. 172 sub fin.

216

нения кафедры, нового кандидата. Они решили избрать будущего митрополита сами и в самой России. Не невозможно предполагать, что у них была при этом общая мысль начать новый порядок постоянного избрания наших митрополитов из самих Русских, ибо оба они должны были сознавать Россию своего времени имеющею право на это притязание и оба они были люди, у которых сознание себя не было ниже их положения. Но во всяком случае они не могли не быть уверенными в совершенной достижимости того, чтобы в данный раз был поставлен в Константинополе кандидат, ими самими избранный. Решив избрать будущего митрополита в самой России, св. Алексий и вел. кн. Дмитрий Иванович первоначально не сошлись было в выборе кандидата: св. Алексий желал было видеть своим преемником преп. Сергия Радонежского, а у великого князя был предъизбран в преемники ему архимандрит придворного Спасского монастыря Михаил или, как еще его звали, Митяй. Но так как кандидат, самого св. Алексия решительно отказался от сделанного ему последним предложения 1): то и остался один кандидат великого князя.

Речи о Михаиле—Митяе мы поведем ниже, как особые речи, а теперь доскажем о св. Алексие.

Митр. Феогност украсил Москву каменными церквами: св. Алексий умножил в ней число монастырей, с чем вместе увеличил количество и этих ее церквей. До него было в Москве, сколько известно, четыре монастыря: Данилов, Спасский придворный, Богоявленский и Петровский; он построил три монастыря сам и благословил построить четвертый монастырь другого здателя. Три монастыря, построенные самим св. Алексием, суть: Чудов, Спасский Андроников и Алексеевский.

Чудов или Чудовский монастырь, посвященный архангелу Михаилу,—празднованию чуда его в Хонех (6-го Сентября, откуда и название Чудов, Чудовский), быв предназначен св. Алексием служить усыпальницей для него и вместе составлять кафедральный или.

1) Когда св. Алексий призвал к себе преп. Сергия и открыл ему свое желание видеть его своим преемником, последний отвечал: «прости мя, владыко, яко выше моея меры, еже глаголеши. и сия во мне (согласия исполнить желание) не обрящеши никогдаже: кто есмь аз грешный и худейший паче всех человек?» На усиленные настояния Алексия Сергий отвечал: «владыко святый, аще не хощепш отгнати ною нищету от слышания святыни твоея, прочее не пре(и)иожи о сем глаголати к моей худости и ни иному никомуже попусти»... См. Епифаниево житие преп. Сергия,—по литографич. изд. л. 253 sqq.

217

домовый митрополичий монастырь 1), построен им в 1365-м году: каменная церковь монастыря, в сем году заложенная, в сем же году была и окончена. По преданию, монастырь поставлен на месте, на котором стояла ханская конюшня, и которое было подарено св. Алексию исцеленною от него ханшею Тайдулою 1). Питирим говорит в его житии, что он не только построил в монастыре каменную церковь, которую украсил иконами и сосудами священными и просто рещи—всякими церковными узорочьями, но что и поставил в нем трапезу большую каменную погреба каменные, т. е. дает знать, что -он устроил монастырь со всею заботливостью. Об его заботливости и щедрости, с которою он обеспечил монастырь содержанием, свидетельствует сохранившаяся до настоящего времени в подлинном виде его «грамота душевная» необозначенного года, которою он прилагает монастырю до десяти сел с деревнями 3).

Спасский Андроников монастырь, по рассказу монастырской летописи и жития преп. Сергия, был построен св. Алексием в следствие особого побуждения. Возвращаясь в 1355-м году из своего первого путешествия в Константинополь к патриарху, он застигнут был бурею на Черном море и дал обет построить монастырь в честь святого или праздника того дня, в который благополучно достигнет берега. Он достиг берега 16-го Августа, в которое празднуется перенесение Нерукотворенного образа из Едессы в Царьград, и в честь сего праздника и построил близь Москвы, на берегу реки Яузы, обетный монастырь. Для заведывания делом строения и устроения монастыря св. Алексий испросил у преп. Сергия Радонежского ученика его Андроника, от которого монастырь и получил название, Андроникова.

Алексеевский монастырь во имя преп. Алексия человека Божия,—первый женский монастырь в Москве, как говорит монастырское предание, был построен св. Алексием для двух его сестер. Он

1) Никон. лет. IV, 198.

2) См. Памятники Московской древности Снегирева, стр. 131.

3) Грамота, сохранившаяся до нас, к сожалению, в значительно поврежденном виде, издана фототипически, с точным ее воспроизведением, в 1892-м году в приложении к евангелию св. Алексия, о котором ниже. Ее чтение с предположительным восстановлением поврежденного текста — при издании подлинника, в Памятниках Московской древности Снегирева, стр. 142 fin., и в Чтениях Общ. Ист. и Древн. 1886-го года кн. I, в статье: Радонежская десятина, стр. 30.

218

поставлен был на Остоженке, на том месте, где теперь стоит. Зачатиевский монастырь (После 1514-го года, в котором был истреблен пожаром, монастырь перенесен был на урочище Черторье или Чертолье, где в настоящее время стоит храм Спасителя.. В 1837-м году, когда решено было построить на его месте сейчас названный храм, он перенесен был в Красную слободу, на свое нынешнее место).

Четвертый монастырь в Москве, устроить который ев. Алексий благословил другого здателя, есть Симонов монастырь, построенный племянником преп. Сергия и монахом его монастыря Феодором.

Кроме трех монастырей, построенных в самой Москве, св. Алексий был здателем такого же числа монастырей вне ее, при чем, один из этих внемосковных монастырей также был построен новый, а два другие возобновлены из развалин. Новый монастырь, построенный св. Алексием,—по преданию, в следствие особого видения, был Серпуховский Владычний (получивший имя от своего строителя—владыки или от Владычицы Богородицы, которой посвящена была его церковь?); монастыря, возобновленные им, были—Цареконстантиновский близ Владимира и Благовещенский в Нижнем Новгороде. Два последние монастыря св. Алексий сделал домовыми митрополичьими монастырями.

Количество шести монастырей, построенных и возобновленных св. Алексием, ясно свидетельствует, что он был исключительным ревнителем умножения у нас числа монастырей. Но в истории нашего монашества он известен и не одним только этим. Вместе с преп. Сергием Радонежским он был преобразователем у нас жизни монашеской. О сей второй, и может быть—более важной, чем первая, заслуге его по отношению к нашему монашеству скажем после, когда будем обозревать историю монашества за рассматриваемое нами время.

В ризнице Чудова монастыря сохраняется рукописное славянское евангелие, письмо и самый текст которого усвояются преданием, св. Алексию. Рукопись евангелия—пергаменная, в 8-ю долю листа, писанная в два столбца весьма мелким, очень хорошим, полууставом; содержит в себе: четвероевангелие в порядке и полном виде евангелистов (тетр), деяния и послания апостольские, апокалипсис и краткий месяцеслов; кроме того—на листе впереди евангелия который представляет собою неизвестно который лист после несохранившегося начала—на передней странице отрывок нравоучительного содержания, а на обороте—десять заповедей, и потом между

219

евангелием и деяниями 41-е слово из Пандект Никона Черногорца о поставлении властелей; всех листов в рукописи 170 1). По исследованию специалистов, текст Нового Завета, содержащегося в рукописи, не представляет собою тождества с текстом других известных древних списков, так чтобы мог быть принят за простое воспроизведение или за простую переписку одной из прежде существовавших редакций перевода, но отличается многими особыми чтениями (вариантами) и многими особенностями или разностями перевода, которые дают видеть в нем (по мнению специалистов) новый перевод или новую редакцию этого последнего. Предание усвояет св. Алексию и написание рукописи и совершение содержащегося в ней нового перевода.

Что св. Алексий мог сделать перевод или произвести сличение одной из существовавших редакций перевода с греческим подлинником, это совершенно вероятно. Он прожил при митр. Феогносте в качестве его наместника 12 лет. В продолжение такого значительного времени, находясь постоянно в обществе Греков, составлявших свиту или двор Феогноста, он мог выучиться разговорному греческому языку незаметным для себя образом, не упоминая о нарочитых побуждениях, которые он мог к тому иметь. Правда, что разговорный новогреческий язык далеко не то, что письменный старо-греческий. Но выучившись одному, легко было выучиться другому, и ничего нет невероятного предполагать, что св. Алексий, приобретши знание разговорного греческого языка, возымел желание употребить

1) В 1892-м году, к празднованию пятисотлетия кончины преп. Сергия Радонежского, с которым св. Алексий находился в союзе тесного дружества, евангелие издано фототипически или с точным воспроизведением подлинника покойным высокопреосвященным Леонтием. Об евангелии см. в диссертации Г. А. Воскресенского. Древний славянский перевод апостола и его судьбы до XV в., стр. 187 sqq, его же статьи: «Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. Труд святителя Алексия, митрополита Московского и всея Руси. Фототипическое издание Леонтия, митрополита Московского», и «Алексиевский список Нового Завета и четвероевангелие преп. Никона, Радонежского чудотворца», помещенные в январской и июльской книжках «Богословского Вестника» за 1893-й год, и его же позднейший труд: «Характеристическия черты четырех редакций славянского перевода евангелия от Марка», Москва, 1896, стр. 258 sqq: также актовую речь Ж Д. Муретова под заглавием: «Церковно-практическое и научно-богословское значение славянского перевода Нового Завета в труде святителя Алексия митрополита Киево-Московского и Всероссийскаго», напечатанную в ноябрьской и декабрьской книжках «Богословского Вестника» за 1897-й год.

220

еще небольшие старания, чтобы достигнуть возможности читать Священное Писание Нового Завета в греческом подлиннике 1). Мысль сделать новый славянский перевод этого Свящ. Писания могла прийти, ему очень простым образом: читая греческий подлинник, он замечал некоторые неточности в славянском переводе и если читал, не по той редакции, с которой сделан был находившийся у него, славянский перевод, то должен был замечать разности в чтениях, (варианты), а одно и другое и могло возбудить в нем мысль о новом переводе. Записанное в позднейшее время предание утверждает, что перевод совершен был св. Алексием в 1355-м году 2); несколько поправляя запись, нужно думать, что перевод совершен им. в 1354—1355-м году, во время его продолжительного, проживания в Константинополе для получения сана митрополита и для тяжбы, с митр. Романом, о чем мы говорили выше. Дело перевода, совершенного св. Алексием, не должно представлять таким образом, чтобы он сличал один с другим многие греческие списки и чрез, сличение списков доходил до чтений, казавшихся ему наиболее удовлетворительными,—подобных ученых требований, конечно, он не предъявлял себе: необходимо представлять дело таким образом, что он взял список той редакции греческого оригинала, которая в его время признавалась в Константинополе наиболее удовлетворительною, и по этому списку и сделал перевод, т. е. собственно произвел, исправление одной из существовавших редакций перевода. Если его. перевод или его исправление одной из редакций существовавшего перевода отличается от других редакций последнего многими особыми, чтениями (вариантами 3), то нужно понимать это не так, что св. Алексий имел под руками много греческих рукописей, а так, что. единственная греческая рукопись, с которой он переводил или по которой исправлял одну из редакций существовавшего перевода, заключала в себе редакцию, отличную от тех редакций, с которых сделаны были другие славянские переводы. Относительно своего характера и качества перевод св. Алексия отличается, как находят.

1) Что св. Алексий во всяком случае знал греческий язык настолько, чтобы делать по-гречески свою подпись, см. об его грамоте на Червленый: Яр в Описании синодд. ркпп. Горск. и Невостр. № 338, л. 34 об., и в Памятниках Павлова col. 167.

2) См. записку об исправлении Библии при Алексее Михайловиче, напечатанную в Словаре историческ. митр. Евгения, 1,182 fin...

3) Воскресенск. в указанной диссертации, стр. 186.

221

люди, специально его изучившие, буквальною близостью к греческому подлиннику 1). Должно думать, что святитель совершил свой перевод с целью частною и келейною, для самого себя, а не с тем, чтобы передавать или вводить его в общественное употребление: по крайней мере неизвестно ни одного списка, который бы был списан с его рукописи 1). Относительно ныне принятого славянского текста Нового Завета перевод св. Алексия имеет очень важное значение. Исправители Библии времен царя Алексея Михайловича, от которых идет нынешний текст Нового Завета, как говорят они сами или современные им свидетели, первою славянскою книгою для своего нового перевода (исправления) имели книгу «переводу и рукописания святого Алексея митрополита, всея России чудотворца» 3): в местах, представлявших по рукописям разные чтения (варианты), исправители, нет сомнения, имея в виду авторитет св. Алексия, во многих случаях взяли чтения его перевода 4).

1) Воскресенск. ibidd..

2) Хотя находятся списки, которые могут быть приняты за правленные с его рукописи,—Воскресенск. в последней указанной выше статье.

3) См. помянутую записку, стр. 182 fin..

4) Воскресенск. в диссертации, стран. 186.—Письмо евангелия есть мелкий и очень хороший, совсем каллиграфический, полуустав. Конечно, вовсе нельзя объявлять за невозможное того, чтобы св. Алексий способен был писать каллиграфически: но так как полууставная каллиграфия требует много времени (очень мешкотна), а св. Алексий, сберегая свое время, имел полную возможность заменить себя настоящим или профессиональным каллиграфом: то и является основание сомневаться в той части предания, которая усвояет написание рукописи самому св. Алексию (хотя, с другой стороны, не невозможно предположение, что святитель нарочито хотел потрудиться в изготовлении хорошего списка евангелия). Сличение евангелия с собственноручной (как принимается) душевной грамотой св. Алексия Чудову монастырю, о которой сказали, мы выше, не дает места положительному ответу ни в утвердительном, ни в отрицательном смысле (как будто одна и та же рука, а как будто и не одна и та же рука...).—Чтение всей рукописи евангелия в ее фототипическом издании, так как мелкое письмо ее выцвело или слиняло, вообще очень затруднительно, а для нас с нашими плохими глазами совсем таки невозможно. Но мы прочли евангелие от Марка, напечатанное Г. А. Воскресенским в его издании: «Евангелие от Марка по основным спискам четырех редакций рукописного славянского евангельского текста» (Сергиев Посад, 1894), и можем сказать теперь следующее: 1) Список Нового Завета, усвояемый преданием св. митр. Алексию? заключает в себе или представляет собой несомненную особую редакцию славянского перевода Нового Завета; 2) Эта

222

Обстоятельства времени поставили св. Алексия в исключительное положение,—он был митрополитом и вместе с тем в большую половину своего правления регентом государства, отчасти, может быть, неофициальным, отчасти же совершенно официальным и на-

особая редакция перевода изготовлена Русским, а не каким либо другим славянином (ибо употребляются русские слова: погост, которым переводится греческое слово κώμη,—I. 38 и VI, 6,36 [в первом случае: κωμοπόλεις—погосты града], мошна, которым переводится греческое слово πήρα—VI, 8); 3) Особая редакция перевода изготовлена не чрез выбор из существовавших редакций его казавшихся лучшими чтений, а чрез сличение его (перевода) с греческим подлинником; 4) Ясная цель, с которою изготовлена редакция, состояла в возможной точности перевода, собственно—в возможной буквальности его, которая доводится в редакции до нес plus ultra. Прямых данных для ответа на вопросы: принадлежат ли св. митр. Алексию редакция перевода и написание списка евангелие не представляет, ибо и не могло бы их представлять, по непрямые некоторые данные как будто склоняют более к ответу отрицательному. Не говоря о немногих погрешностях, бывших, конечно, возможными и для св. Алексия, в переводе находим странную, так сказать, своеобразность (в другом случае мы назвали бы ее причудничаяьем, оригинальничаньем), которую едва ли бы позволил себе св. Алексий и которая состоит, во-первых, в том, что некоторые греческие слова без всякого основания оставлены не переведенными (власфимия, что значит хула,—II, 7, власфимисаем—хулит: III, 29, зерно синапно — зерно горушно: IV, 31, олокавтомат—всесожжений: XII, 33, катапетазма—по древнему опона. по теперешнему завеса: XV, 38, кентирион—сотник: XV, 39, параскеви—пяток: XV. 42); во-вторых—в том, что некоторые собственные имена оставлены в их греческой форме (Вартимеос,—X, 46, галилеос,—XIV, 70). Что карается до написания списка, то находим в письме евангелия некоторые как бы сказать вольности (некоторые как бы сказать jocula) со стороны писавшего, которые также едва ли позволил бы себе св. Алексий и которые состоят в том, что собственные имена пишутся иногда на половину по-русски и на половину по-гречески Варфоломаиа,—III, 18, фарисеои,—III, 6, саддоυkаiоi,—XII, 18). Не усвояя св. Алексию изготовление редакции перевода и написание списка, можно будет представлять дело так, что во время пребывания в Константинополе он поручил изготовить желаемую им редакцию перевода и написать список одному из тех Русских, которые, по свидетельству его современника Стефана Новгородца, жили в Константинополе, в Студийском монастыре, и занимались списыванием славянских книг Священного Писания и богослужебных для отсыла их на Русь. Некоторыми своими особенностями, каковы—употребление слов малоизвестных вместо общеизвестных (напр. I, 7, въстугва вместо ремень, V, 15, слудба вместо берег, собственно: крутизна, стремнина), употребление слов своеобразных (II, 49. мечет, VII, 22 несмыслство, IX. 3, пралник, IX, 18,

223

стоящим. Как регент государства св. Алексий исполнял свои обязанности усерднейшим и ревностнейшим образом и, быв государственным мужем с блестящими талантами, вел государственные дела так, что оказал Москве величайшие услуги 1). Вообще, в числе государственных людей первоначальной Москвы и в числе созидателей русского государства ему принадлежит одно из наипочетнейших мест. Правда, из предшествующего нашего изложения можно видеть и на основании его нужно признать, что звание регента государства было не совершенно благоприятно для церковно-правительственной деятельности св. Алексия и что оно находилось до некоторой степени в антагонизме с его званием митрополита. Но по самому существу дела, а во всяком случае—при данных обстоятельствах, невозможно было такое совмещение двух званий, чтобы осталось совсем безразличным для одного и для другого из них. Если же это было невозможно, а между тем св. Алексию суждено было совмещение званий: то, примиряясь с составлявшим неизбежное, мы можем только и еще сказать, что, призванный стать государственным человеком, св. Алексий занимает, как таковой, одно из наиболее высоких мест в ряду созидателей русского государства и что он при-

скрегтати, IX, 50, мирствовати), смелое обращение с языком для достижения совершенной буквальности (κακεῖνον λιθοβολήσαντες ἐκεφαλαίωσαν — и того каленьем метаете оглавиша: XII, 4, συνέδριον—сседалтце: XIII, 9, XIV, 55, XV, 1, ἔτυπτον αὐτοῦ τὴν κεφαλὴν—биаху его главу: XV, 19) перевод евангелия напоминает нам об ученике пр. Сергия Радонежского и его биографе Епифании премудром, о котором см. в нашей книге: «Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра», ч. I, примм. 1 и 66, так что является у нас подозрение не он ли, по поручению св. Алексия, а вместе и преп. Сергия, изготовил редакцию перевода и написал список. Подозрение неожиданно подкрепляется до некоторой степени тем, что в ризнице Троицкой Лавры хранится список евангелия, усвояемый преданием преп. Никону, об отношении которого к составляющему предмет речей Чудовскому или Алексиевскому списку должно думать, что редактор одного которого либо из них имел у себя под руками другой, см. статью Г. А. Воскресенского: «Алексиевский список Нового Завета и четвероевангелие преп. Никона», напечатанную в июльской книжке «Богословского Вестника» за 1893-й год. Впрочем, высказывая наше подозрение, мы вовсе не думаем настаивать на нем и предоставляем будущему времени, если то окажется возможным, подтвердить или опровергнуть его.

1) Быв воспитателем вел. кн. Дмитрия Ивановича, св. Алексий сделал его искренно и усердно благочестивым человеком; но странно, что князь, по свидетельству повести об его житии и преставлении, книгам не был учен добре.

224

обрел величайшее право на благодарность тех, для кого государство это создано 1).

Из относящегося к истории св. Алексия, как митрополита, нами здесь не сказано: во-первых, о появлении при нем в новгородской области секты Стригольников; во-вторых, о том, что с его времени начали поступать на службу к митрополитам настоящие бояре, каковое обстоятельство имело важное влияние на характер церковного управления, и в-третьих—о канонизации им пострадавших при Ольгерде литовских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия. О Стригольниках мы скажем под правлением митр. Фотия, к которому относится принятие против них решительных мер и исчезновение их секты. О поступлении на службу к митрополитам настоящих бояр и о канонизации литовских мучеников мы скажем в особых главах об управлении и богослужении за данное время.

Св. Алексий имел долгоденственную жизнь и окончил дни свои в глубокой старости: он скончался не менее как на 80-м, а может быть—на 85-м году жизни, 12-го Февраля 1378-го года 2). Он погребен был, как уже мы давали знать выше, не в Успенском

1) В XVII веке, позволяя себе не особенно похвальным образом чернить память св. Алексия, хотели покрывать его авторитетом унизительные отношения к крымским Татарам. Чтобы избавляться от набегов этих Татар на украйния области государства, должны были платить им ежегодные очень большие «поминки», что. конечно, не служило к нашей славе, и вот, в оправдание этого бесславия, придумали утверждать, будто «уложил те поминки давать Алексей митрополит московский, после того времени, как он был в Крыму в полону», см. Котошихина, О России в царствование Алексея Михайловича, гл. IV, § 37.

2) Все летописи (Новгородские 1-я и 4-я, Софийская 1-я, Академическая, Никоновская и Воскресенская), а также Епифаний в житии преп. Сергия (литографа. изд. л. 256) относят кончину св. Алексия к 6885-му году от С. М. или к 1377-му году от P. X. Но он скончался 12-го Февраля в пяток (летопп. Никоновск. и Воскресенск.), а 12-е Февраля было в пяток не в 1377-м, а в 13 78-м году от P. X., к которому на сейчас указанном основания и относит его кончину большая часть новых историков. Объяснение загадки относительно летописей и Епифания состоит в том, что тогда было счисление мартовское и что по этому мартовскому счислению Январь и Февраль 1378-го года приходились последними месяцами 1377-го года (При переводе сентябрьского счисления на теперешнее январское, в случае месяцев Сентября—Декабря, нужно вычитать из годов от С. М. не 5508, а 5509, наоборот при переводе мартовского счисления на январское, в случае месяцев Января и Февраля, нужно вычитать из годов от сотворения мира не 5508, а 5507).

225

соборе вместе с своими двумя предшественниками по жительству в Москве, а в своей ктитории—Чудовом монастыре. В 1431-м году при митр. Фотии, по случаю перестройки церкви, были обретены его мощи 1), а в конце 1448—начале 1449-го года при митр. св. Ионе «было установлено торжественное празднование его памяти 2).

1) Никон. лет. IV, 65 fin. (cfr Ключевск. стр. 133): «В лето 6939 (1431) во княжение великого князя Василья Васильевича, при святейшем Фотее митрополите киевском и всеа Русии, обвалися верх церковны во время священные литоргия и священнику еще не изшедшу из олтаря, но невредим бысть: и тако тоя церкви место очистивше и начаша копати, хотяще основати новую церковь каменну; и сице копающе обретоша свещенное тело Алексея митрополита киевского и всеа Русии, сице же и ризы его целы, месяца Маия в 20 день».—Мощи святителя Алексия поставлены были в приделе новопостроенной церкви. Во второй половине XV века архимандрит чудовский, последующий архиепископ новгородский. Геннадий построил в монастыре церковь во имя самого святителя, в которую и были перенесены мощи. На место обветшавшей Геннадиевой церкви была построена для мощей новая, доселе остающаяся, церковь (с престолами во имя Благовещения Богородицы и св. Алексия) во второй половине XVII века (о поругании, которому в 1812-м году подвергались мощи от Французов, быв выброшены из раки, см. у Н. Розановав Истории московского епархиального управления, части третьей кн. II, стр. 25).

2) У Ключевск. ibid. (Опис. Синодд. ркпп. Горск. и Невостр. X 410, л. 410 об., стр. 443 нач.).—При раке св. Алексия хранятся его облачения: саккос, епитрахиль и подризник, и его посох, поновленный впрочем патр. Иоакимом,— СнегиреваПамятники московской древности, стр. 137, col. 2 sub fin..

Страница сгенерирована за 0.13 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com