Бальтазар фон, Ганс Урс «Верую, помоги моему неверию»

«ВЕРУЮ, ПОМОГИ МОЕМУ НЕВЕРИЮ»

Когда Иисус Христос сошел с горы Преображения, Он застал учеников за тщетным делом исцеления отрока, мучимого духом эпилепсии. Возмутившись, Христос не удерживается от восклицания: «О, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?» (Мк. 9,19). По Его приказанию отрока подводят к Нему. Отрок валится на землю, испуская пену. Христу говорят, что такое бывает с отроком с детства. И тут выходит вперед отец отрока и

/133/

говорит: «Если что можешь, сжалься над нами» (Мк. 9, 22). Причем он говорит во множественном числе: у него с сыном одна беда. Иисус улавливает в словах «если что можешь» и надежду, и сомнение и отзывается на них: «Все возможно верующему». Отсюда и восклицание отца отрока: «Верую, Господи! помоги моему неверию» (9, 23 и сл.). Если ап. Лука просто сообщает о событии исцеления отрока (9, 42), то ап. Матфей прибавляет еще поучение ученикам: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (17, 20). Лишь у одного ап. Марка есть упоминание о драматическом восклицании отца отрока.

Как разрешить противоречие, лежащее в этом восклицании? Ведь отец исповедует одновременно как веру свою, так и неверие. Он знает, что верует, и он знает, что его вера недостаточна. Его вера, следовательно, не составляет даже такой малой величины, как горчичное зерно, и не отвечает поэтому минимальному условию для совершения чуда по вере. Но с другой стороны, кто дерзнет утверждать о себе, что он подлинно верует и что он обладает достаточной верой? Что его вера покрывается всем его бытием? Что это именно та вера, символ которой на вратах Израиля, т. е. вера праотца Авраама, который поверил Богу, «животворящим мертвых и называющим несуществующее как существующее», «сверх надежды, поверил с надеждою»? (Рим. 4, 17 и сл.). Рождение сына было обетовано тому, кто, как и его жена, уже умер телом, и человек этот — поверил. И дарованный сын обетования затем был востребован от Авраама назад, как если бы Бог противоречил Самому Себе, — и опять-таки Авраам показал свою веру. Авраам, таким образом, остается недостижимым образцом. Ученики еще долго не могли поспевать за Иисусом. Один из них находит в себе веру, чтобы переступить за борт судна, но он усомнился уже через несколько шагов и стал утопать. Ап. Петр закричал: «Господи! спаси меня!», и Иисус вытащил его, но все же апостол не избежал упрека: «Маловерный! зачем ты усомнился?» (Мф. 14, 30 и сл.). Почему, спрашивают ученики, мы не смогли изгнать злого духа из отрока? Потому что «сей род не может выйти иначе как от молитвы и поста» (Мк. 9, 29). Следовательно, изгнание беса достигается не с помощью какого-то свойства, которым обладает человек и которого, может быть, добился с большим трудом, но преодолением всего собственного и тем, что он полностью полагается на всемогущество Божие.

Из сказанного можно сделать вывод, что молитва не есть данное человеку средство добиться от Бога того или другого. Само мгновение такой молитвы и сила на нее как раз Богом и даруются. Чудо, подобное описанному в эпизоде, не получилось оттого, что молящиеся страстно желают исцеления, в то время как Бог еще

/134/

не внушил им, что настало время для такой молитвы. Ведь могло случиться и так, что с точки зрения Бога было бы более полезно для отца, если бы он еще и дальше продолжал служить своему страдающему эпилепсией сыну.

Другой аспект речения Христа: просить Бога-Отца о том, в чем Он заведомо не откажет Своим чадам; при этом, однако, должно знать, что Бог как раз желает воспринять от чад именно данное моление и удовлетворит его (Лк. 11, 10 — 13). Бог не есть безлично рассеиваемое добро. Он есть Бог Завета, и поэтому Он восприимчив к человеческим прошениям и готов подавать людям Божественные даяния. Все зависит от взаимности, и эта взаимность сама по себе уже есть добро, покрывающее частности. Она же служит ручательством, что испрашиваемое у Бога будет получено (Мк. 11, 24). Сейчас соответственно надлежит молиться о все более и более безусловной вере, о преодолении сомнения, что собственной веры не хватит, чтобы действительно получить предлагаемое Богом. Сомневающийся — «двоедушный человек», который подобен «морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой» (Иак. 1,6), лишен доверчивости протягивающего руку ребенка, который не ждет от отца своего ничего другого, кроме как «даяний благих» (Лк. 11, 13).

Следовательно, когда верующий молится о духовном даре, тогда его молитва непорочна. Тогда он сильнее, чем когда испрашивает телесного чуда, поскольку неизвестно, каково к нему отношение Бога. Как Чадо Божие, Иисус Христос обращался ко Богу-Отцу с молениями и был уверен, что всегда будет услышан (Ин. 11, 42). Посему Он и мог заверить Своих учеников: «О чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам» (Ин. 16, 23).