Бальтазар фон, Ганс Урс «Также и я — подвластный человек, но имею у себя в подчинении воинов»

«ТАКЖЕ И Я — ПОДВЛАСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК,
НО ИМЕЮ У СЕБЯ В ПОДЧИНЕНИИ ВОИНОВ»

Слова эти произнес сотник, когда просил Иисуса об исцелении Словом своего слуги (Мф. 8, 9). Сотник — язычник. Но именно о нем Христос сказал: «И в Израиле не нашел Я такой веры» (Мф. 8, 10). То же было сказано Им о женщине-сиро-финикиянке, той самой, которую Он сначала отослал от Себя и которая возразила Ему: «Так, Господи, но и псы под столом едят крохи у детей (т. е. у Израиля)» (Мк. 7, 28). Как же получилось, что не дети народа израильского, а язычники приходят к более глубокой вере? Дело в том, что и сотнику, и сиро-финикиянке известно нечто такое, что в значительной мере позабылось в Израиле, а именно: вера Израиля — не есть личное достояние одного народа, так что Израиль просто является представителем других народов. В ситуациях, в которых они оказались, и сотник, и сиро-финикиянка обнаружили смирение. В этом отношении слова сотника особенно показательны. Он знает, что такое подчиняться и что такое — отдавать приказы: «Говорю одному: «пойди», и идет; и другому: «приди», и приходит; и слуге моему: «сделай то», и делает» (Мф. 8, 9). Следовательно, ему понятно, что есть военное подчинение. Приказы он отдает под свою ответственность; и он всегда готов дать отчет вышестоящим. Точно так же и иноверная женщина признала за Господом Его правоту: Господь действительно послан к избранным «овцам Израиля»; поэтому за ними преимущество, и вот они, как «дети», сидят за столом. Она знает и свое место — под столом. Преимущество израильского народа известно и сотнику: «Он построил нам синагогу» (Лк. 7, 5).

Сотник и сиро-финикиянка берут себе за пример человеческие ситуации. Соответственно они сами ставят себя в подчиненное положение. Человеческих примеров для них оказалось достаточно, чтобы судить о всемирном порядке, чтобы заключить о подчиненности всех и вся высшей суверенной власти, которая, никому не подчиняясь, имеет право сказать: «Пойди», и «Приди», и «Сделай то». Сотник и сиро-финикиянка удостоились милости почувствовать

/124/

действенное присутствие этой высшей власти во Иисусе Христе. Причем это чувство было у них во время Его телесного присутствия в мире, до Его распятия и воскресения,— ведь в дальнейшем Его пребывание окажется духовным и проникающим весь мир.

Если люди не дают над собой власти греху,— например, жадности или высокомерию,— то они уже на примере собственного человеческого опыта могут научиться, что никакая власть на свете не бывает без того, чтобы ей самой не быть в подчинении, будь то государственный или физический порядок. Если же речь идет о живых существах, то они «чрез всю жизнь были подвержены рабству» (Евр. 2, 15). Ап. Павел упоминает в этом месте высший закон, вносящий порядок,— причем человек обязан признавать над собой власть этого закона,— апостол говорит о совести (Рим. 2, 15). И как раз совесть подсказывает человеку, что крайняя повелевающая власть уже не стоит под каким-либо еще более высоким законом, почему этот Высший Владыка и «не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду» (Деян. 17, 25). Напротив, Он обладает суверенитетом, тем самым, который сотник уловил во Иисусе Христе.

Чтобы привести язычников к вере, необходимы две вещи: добиться у них понимания, что за всеми обстоятельствами жизни человека, кто бы он ни был, стоит нечто неизменное; дождаться просвещения светом свыше, который бы упал на эти обстоятельства и открыл их истину. Грех затемняет истину, и она обнаруживает себя лишь там, где человек в своем смирении позволяет ей проявиться.

О том, что свет Христов сияет над всем человечеством,— об этом едва ли подозревает множество людей, еще не повстречавших Господа. Но с другой стороны, поскольку, согласно христианской вере, Сын Божий понес на себе грехи именно всех людей, Его свет не может не достигать также всех людей без исключения. Свет этот обращен к людям по меньшей мере таким образом, что каждому человеку дается шанс распознать истину бытия и заключенного в ней смирения. И ни один человек не волен решать, в каких случаях этот свет воспримется, а в каких нет.

Уподобившие себя собачкам под столом, а также люди, которые позволяют себе обращаться со словами или передавать от себя «Domine, non sum dignus», могут сейчас пребывать в храме Шивы или стоять перед статуей Кваннона. Но нет пока Посредника, который бы «обратившись, сказал идущему за Ним народу: сказываю вам, что и в Израиле не нашел Я такой веры» (Лк. 7, 9). Все люди ищут Бога (Деян. 17, 27), но все же надо проводить различие между поиском Того, Кто пока еще человеком не найден, и другим поиском, который начинается, когда встреча состоялась и обретена уже находка. «О горнем помышляйте...Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге» (Кол. 3, 2 и сл.). «Ut inventus quaeratus immensus est» (Августин).

/125/