Господь являл в чудесах Своих силы – δυνάμεις – причем явления эти были и знамениями – σημεῖα – но Господь не творил чудес ради того, чтобы ими поражать, ослеплять или покорять, лишая человека его духовной свободы. Господь говорит с укоризной (царедворцу Капернаумскому): «вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес» (Иоанн. 4, 48). Заслуживает внимания, что чудеса Христовы, вразумляя одних, лишь ожесточали других, и это с особенной ясностью показуется на всем протяжении Евангелия от Иоанна, особенно выразительно на самом потрясающем чуде Христовом, - воскрешении Лазаря, после которого враги «положили убить Его» (Иоанн. 11, 53). Этим свойством отличались чудеса Христовы от тех ложных чудес. которые имеют целью лишь ослепление и порабощение человеческой свободы, вообще проявление силы не во имя любви к Богу и человеку, но из себялюбия, ради самопро-

славления. Выразителен в этом смысле укор Господа народу: «вы ищите Меня не потому, что видели знамения, но потому, что ели хлеб и насытились» (Иоанн. 6, 27). К таким чудесам хотел склонить Христа сатана в искушениях в пустыне, и к таким же чудесам – «знамениям» (в дурном смысле) многократно пытались склонить Его фарисеи (Мф. 12, 38-39): «тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение – σημεῖον. Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему, кроме Ионы пророка» (то же самое Мф. 16, 1-4. Ср. Лк. 11, 29-31). Еще более выразительно у евангелиста Марка 8, 11-12: «вышли фарисеи и начали с Ним спорить, и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? Истинно говорю вам. не дастся роду сему знамения». Господь совершал чудеса не для того, чтобы поселять суеверный страх и покорять их, вообще делать их орудием Своей власти в мире и в его царстве. В связи с этим следует уразумевать тот бросающийся в глаза факт, что наибольшее обилие чудес относится по Евангелиям к первой части земного служения Христова, но постепенно убывает по мере приближения Его страдания. И первой гранью является здесь событие на пути в Кесарию Филиппову и исповедание Петра, после

которого Господь открывает ученикам, что Он грядет на страдания. Правда, и после этого было Преображение, и после него чудо исцеления бесноватого, затем немногие отдельные чудеса (статир во рту рыбы, исцеление Иерихонского слепца и последнее общее исцеление в храме «приступивших к Нему хромых и слепых» (Мф. 21, 14) после входа Господня в Иерусалим), но чудеса заметно заменяются проповедью, притчами и речами. На грани страданий стоит лишь ознаменовательное чудо воскрешения Лазаря и затем проклятие смоковницы, и последнее чудо – исцеление уха раба. Во время страстей чудеса прекращаются. Именно теперь они могли бы быть «знамениями», совершенными ради Своей защиты, но Господь отвергает эту защиту: «или думаешь, что я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов»? (Мф. 26, 53). (Здесь указуется промыслительная деятельность Божия, совершаемая чрез Ангелов). И, напротив, именно теперь требование знамений, которыми искушал Христа сатана, повторяется иудеями с особенной настойчивостью: «пусть теперь сойдет с креста, и мы уверуем в Него; уповал на Бога, пусть избавит Его» (Мф. 27, 42-43). Но Господь Человеколюбец, который во имя человеколюбия совершал чудеса, здесь ради того же человеколюбия не защищает Себя от крестной смерти. В связи с этим возникает общий вопрос, который все время ста-

вился в христологии в связи с Лк. 2, 40, 52, где говорится о человеческом возрастании и укреплении Христа и преуспеянии в премудрости и возрасте. Одни из отцов при толковании этого текста не считают возможным допустить подлинное человеческое созревание и развитие Христа по Своему человечеству, другие – наоборот. Нам представляется сооветствующим истинности боговоплощения с принятием человеческой природы, подчиненной временному развитию и вообще вхождению во временность бытия, принять человеческое развитие Господа до полноты и свершения (как и о нас говорится: «доколе все придем в единство веры и познание Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф. 4, 13). Но в связи с этим следует поставить и вопрос об исполнении Его человеческой мощью, т.е. и чудотворение (если только последнее не приписывать, вслед за некоторыми богословами, исключительно божескому естеству, что мы уже отвергли). Думается, что в отношении чудотворения нужно также признать в каком-то, ближе не определимом, смысле наличие развития. В подтверждение этого можно привести тот общий факт, что Евангелие не поведало нам никаких чудес из детства Иисуса (какими полно апокрифическое евангелие детства), отрочества и юности Его (рассказ о беседе с учителями во храме с проявлением Его разума косвенно лишь подтверждает эту мысль). Чудеса появляются

в начале служения, вместе с проповедью, как проявление достигнутой полноты сил и зрелости. Мы не в состоянии установить какое-либо изменение в силе чудотворения (как и проповеди) в зависимости от внутренних причин, во-первых, потому, что строгая хронологическая рама в Евангелиях вообще отсутствует, а, во-вторых, действия Христовы определяются и отношением к Нему народа с нарастанием неизбежного конфликта. Нельзя отделаться от того впечатления, отмечаемого преимущественно неверующими историками, что между началом и концом служения Господа существует различие, хотя оно и не нарушает его единства: начало служения проходит в более светлых и радостных тонах, нежели его вторая часть с нарастанием трагедии, и, соответственно, слова Господа из благостных и прощающих становятся суровыми, неумолимыми и судящими (последние беседы Христа по ев. Мф. и Лк.). Хотя мы не можем установить различия в чудотворящей силе Христовой, но тем не менее невольно напрашивается мысль, что чудо воскрешения Лазаря, в торжественности и символичности своей («общее воскрешение прежде Своея страсти, уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже», поет Церковь), представляет в некотором роде вершину чудотворения, а вместе его предел – в границах земной жизни Спасителя, до Его спасительного Воскресения (когда уже «дана Ему всякая власть на небеси и на земли»). И к

этому присоединяется еще и то впечатление, что это чудо потребовало особенного напряжения и человеческих сил, и произволения Спасителя, и в пространном рассказе о воскрешении мы как будто присутствуем при этом борении. Уже находясь вдали от Лазаря, Он говорит ученикам: «Лазарь, друг наш, уснул, но Я иду разбудить его» (Иоанн. 11, 11), являя тем волю к его воскрешению, а вместе и свидетельствуя, как при воскрешении дочери Иаира («девица не умерла, но спит»), что это не смерть непробудная, но еще обморок жизни, который лишь кажется человеку смертью, хотя и действительно переходит в нее. И затем еще раз подтверждает эту Свою волю, говоря ученикам: «Лазарь умер. И радуюсь за вас, что Меня не было там, но пойдем к нему» (11, 14-15). Т.о., Он уже идет с тем, чтобы воскресить его. Далее описывается собственное волнение и скорбь Иисуса и притом исключительно сильными чертами: «Иисус, когда увидел ее плачущую, и пришедших с нею иудеев плачущих, Сам восскорбел духом и возмутился» (11, 33-34), и, далее, «Иисус прослезился» (11, 35), и, наконец, Иисус, «опять скорбя внутренно, приходит ко гробу» (11, 38). Мы присутствуем здесь при напряжении и нарастании человеческой скорби и сострадания Иисуса. Далее следует величайшее молитвенное напряжение, которое завершается чувством достоверности услышанной и исполненной молитвы: «Иисус же возвел к небу очи и ска-

зал: Отче, благодарю Тебя, что Ты услышал Меня» (11,41), и после сего совершается чудо. Нам представляется совершенно невозможным допустить здесь «несторианское» разделение естеств и их чередование: как человек, плакал, а как Бог – воскрешал; как человек обещал воскрешение, а как Бог его совершил. Все было делом Богочеловека в единстве Его ипостаси и в двойстве Его природ. т.е. не только божественно-промыслительно, но и человечески-совершительно, и мы присутствуем при этом чуде, которое есть явление силы Божией, открывающейся в человеческом произволении. В рассказе Иоанн. 11 мы имеем изображение чуда воскрешения, показанного не только с внешней, но и с внутренней стороны, как оно совершалось самим Христом, и становится ясно, что это высшее чудо есть и последнее чудо, предел человеческой мощи по сю сторону воскресения Христова.

в Евангелии от Иоанна Господь говорит вообще о Своих делах ἔργα в общем смысле. И, прежде всего, Он свидетельствует, что Своими делами Он творит волю Отца. «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего, ибо что творит Он, то и Сын творит также. Ибо Отец любит Сына и показывает Ему все, что творит Сам, и покажет Ему дела больше сих» (Иоанн. 5, 19-20. Ср. 10, 25, 37-8). Здесь говорится, с одной стороны, о внутритроич-

ном соотношении, по которому Сын открывает Отца и ничего в Себе не имеет как Свое, а не Отчее; с другой стороны, что человеческая воля Иисуса совершенно послушна божественной воле, в Нем открывающейся. «Дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня» (Иоанн. 5, 36. Ср. 14, 10-11), - был ответ Господи Филиппу. (Ср. 15, 23). Главная мысль, развиваемая здесь, состоит в том, что в силу единства Отца и Сына, дела Сына суть и дела Отца: «если бы Я не сотворил между ними дел, которых никто другой не делал, то не имели бы греха, а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего» (15, 24). И обращаясь к ученикам Своим, Господь говорит: «Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне, а если не так, то верьте Мне по самым делам. Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня дела, которые Я творю, и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я ко Отцу Моему гряду» (14. 11-12). Дела здесь, во-первых, являются откровением Бога Отца и Сына, Божественной любви к людям, а во-вторых, они являются выражением правды богосыновства человеческого и в собственном смысле делами, т.е. свершениями. Бог дает власть стать чадами Божиими верующим во Имя Христово (Иоанн. 1, 12), и силою этого богосыновства сыны Божии получают власть творить дела. «которые Я творю» и больше сих, ибо

Христос возшел ко Отцу. Итак, здесь дела не чудеса лишь, но все призвание человека в мире, как сына Божьего, тварного бога. Этой мыслью намечается переход к последнему и самому главному вопросу о чудесах Христовых, о значении их для человека.

Страница сгенерирована за 0.03 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com