RUDOLF OTTO West-Ostliche Mystik. Vergleich und Unterscheidung zur Wesensdeutung. Bücherei der christlichen Welt. Leopold Klotz Verlag in Gotha. 1926. 397 S.

Книга представляет большой интерес и ценность для всякого, интересующегося мистикой и религиозной философией, т. е. в конце концов, высшими достижениями и вершинами духовной жизни человечества. Она принадлежит тому же автору, как и другая замечательная книга «Das Heilige», вызвавшая всеобщее внимание и выдержавшая в Германии четырнадцать изданий. Автор продолжает путь своих исследований: феноменологию мистики, религиозного чувства, «религиозного акта» во всем многообразии его проявлений. Новая книга Рудольфа Отто прежде всего ценна, конечно, для тех, кто любит и знает индийскую мистику, кто размышлял над удивительными путями, на которых встречаются великие мистики христианские и внехристианские; но вместе с тем, она особенно поучительна и должна быть рекомендована для тех полуобразованных дилетантов, которые заинтересованы областью таинственного, но предаются безудержному полету фантазий и непростительному смешению отовсюду заимствованных доктрин и везде подслушанных мистических и магических мотивов. Я разумею здесь теософов. Им особенно полезно наконец увидать, что такое индийская и христианская мистика в ее подлинных образцах. Здесь недопустимо никакое смешение, никакое фантазирование, как недопустимо смешение стиля в искусстве. Если есть «логика сердца» (Паскаль) то и мистика имеет свою, хотя и совсем особую логику.

Обычно определяют мистику, как опыт непосредственного присутствия (имманентности) Божества, как переживания Существенного единства (Wesenseinheit) с Божеством — в противоположность отношению к Божеству, как к трансцендентному.

Но, говорит автор, возможна мистика и даже религия без Бога (напр., Буддизм, система Санкья); и, с другой сто-

106

роны, возможно утверждение близости и мыслимости Божества — без мистики (таков, напр., близкий, знакомый, личный Бог Теизма; такова идея рационального Божества, как перводвигателя).

Но мистика вступает только тогда, когда Бог становится — «мистической» сущностью, когда в Боге открывается иррациональное, неисчерпаемое, таинственное. «Жизнь в тайне, и в чуде этого неведомого Бога («des ganz anderen» Gottes) есть мистика». Бог сам «мистичен», чудесен и потому переживание общения с Ним таинственно и мистично.

Конечно, Божество преимущественно таинственно, и потому отношение к Нему есть вершина мистики. Но не только Божество таинственно. Таинственна душа, таинственно «ничто». Возможна не только «божественная мистика», но еще и мистика души (Иогa и Санкья) и мистика небытия, Нирваны (буддизм). Нужно расширить понятие «мистического», чтобы понять возможность странного явления религии и мистики без Бога.

Рудольф Отто берет двух классических представителей мистики и притом высшей, подлинной, божественной мистики — Мэйстера Экхардта и создателя Веданты, индийского философа Sankara. В их сопоставлении открывается удивительное единство, удивительная общность мистического пути и мистических прозрений. И все же автор решительно отрицает распространенное мнение, будто всякая мистика утверждает одно и то же, и все религии в сущности утверждают те же истины (как это думают, напр., теософы и сторонники «естественной религии»).

Из мистиков востока и запада намеренно избраны два таких, пути которых поражают своей близостью, почти совпадением, и все же мистика их глубоко различна и даже противоположна.

Нужно сказать, что первая и наибольшая часть книги, та, в которой показывается единство и совпадение путей, лучше удалась автору, чем вторая, которая раскрывает различие и противопоставление.

С поразительной точностью и всесторонностью автор устанавливает соответствие, симметрию основных мистических принципов восточного и западного «Мейстера».

Брахман, таинственный, непонятный, невыразимый — возвышается над личным Богом, который есть низшая ступень его проявления. Личный Бог «снимается» (wird aufgehoben) и исчезает в сверхличном Брахмане. Душа и Брахман — тождественны. Спасение есть слияние и тождество с Брахманом. Брахман определяется, вернее, интуитивно переживается, как бескачественное чистое бытие, как дух, как чистое

107

единство, в котором нет никаких различий, никакого противопоставления. Мир же не имеет истинного бытия, колеблется в неопределенной «майе», в «незнании» (Avydia).

Все эти утверждения восточного мудреца и мистика имеют свои параллели у Мейстера Экхардта, которые иногда сближаются так сильно, что почти совпадают в единую линию, в единый путь:

Сверхличное «Божество» (Gottheit), в котором нет качеств и различий, которое есть чистое бытие и единство, возвышается над «Богом» (Gott) личным и в трех лицах. Бог исчезает в сверхличном «Божестве». В Нем Бог и душа соединяются в неразличимое единство — и в этом состоит спасение. Мир и все вещи колеблются в неопределенной «тварности» (kreatursein), которая не есть бытие, но лишена бытия и в себе самой есть «ничто».

В чем же состоит различие. Автор несколько схематически перечисляет пункты, differentia specifica:

1. Бог Санкары — статичен; Бог Экхардта — динамичен, он творит, кипит жизнью, в нем есть драма. Идея Бога волюнтаристична у Экхардта, и слияние души с Богом есть слияние двух воль — человеческой и божественной.

2. Экхардт понимает спасение прежде всего этически, как «оправдание», как спасение от греха и зла; напротив, мистика Санкары не имеет этики, она не имморальна, конечно, но она на своих вершинах индифферентна к этическому действию (спасенный, пришедший к единству с Брахманом, избавлен, свободен от всякого «дела», от злого и от доброго, ибо дело «связывает»); поэтому спасение она понимает не как избавление от греха и преступления, не как «искупление», а как избавление от страдания, — от болезни, старости, смерти, нечистоты, от перевоплощения.

Далее идут два пункта отличия, которым автор посвящает только 4 страницы, но в них заключается самое главное:

3. Для Санкары мир есть сфера страдания, из которой нужно бежать, которую нужно отвергнуть, и он, как и вся индийская мистика, достигает великого мастерства изображать мир в «пессимистических красках». Спасение в сущности для него всегда посмертно. Экхардт же прославляет жизнь и просветление всех тварей в Боге. У него нет пессимистических жалоб на мир и на тело. И это (можем мы добавить) тем более изумительно, что Экхардт живет в эпоху средневекового «отрешенного» монашеского христианства, что Экхардт — «готический человек», как говорит Отто.

108

4. Наконец автор приходит к последнему важнейшему отличию — к любви, к христианской любви, о которой, как он бегло замечает, «ни Плотин, ни Санкара ничего не знают, но которая существенна для мистики Экхардта.

С этого собственно нужно было начать: существенно то, что мистика Экхардта христианская, это изменяет все: отсюда любовь, отсюда иная этика, иное отношение к трагизму и страданию, иное отношение к космосу, к спасению, к жизни, к смерти, и прежде всего, иное отношение к плоти и воплощению. Автор почему-то не хотел этого договорить и развить. Он как бы избегает указаний на то, что Экхардт христианин и христианский мистик. Однако, только отсюда различие вырисовывается во всей глубине. Христианство утверждает ценность воплощения, преображения миpa и плоти, ценность Воскресения; Веданта и вообще индуизм утверждает ценность развоплощения, отрешения от миpa, от плоти; и Воскресение было бы для него абсурдом и высшим злом. Отсюда разное и противоположное отношение к миpy, к творчеству, к жизни, ко всем ценностям, отсюда разное отношение к любви, разная этика.

Глубину и существенность этого различия автор совершенно не измерил и не взвесил; отсюда простое и внешнее перечисление пунктов различия там, где нужно дать две цепи понятий, два миросозерцания, две установки.

Нужно еще заметить, что христианская мистика относится к индийской, как полнота к неполноте; и это ясно обнаруживается в том обстоятельном исследовании, какое дает автор. У Мейстера Экхардта есть все то, что есть у Санкара, он знает все эти «высоты» мистики не хуже индусов. Но у него есть еще многое другое, чего у Санкара нет и что бесконечно ценно и животворно. Здесь мы имеем поразительное доказательство того, что Христос есть полнота бытия и ценности (πγηρομα), что в нем все, и через прикосновение к этой «полноте» мистика Экхардта богаче и ценнее и полнее индийской.

И это несмотря на то, что в самом христианстве она является пожалуй наиболее «отрешенной», наиболее «индийской», наиболее «готической».

Б. Вышеславцев.

109

Страница сгенерирована за 4.62 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино