     Среди святых, память которых мы совершаем за две недели до Рождества Христова, мне хочется обратить ваше внимание на имена святого пророка Даниила и тех трех отроков, которые были брошены в пещь огненную за их отказ поклониться идолам.
     О пророке Данииле хочу сказать только одно: он был брошен на растерзание диким зверям за то, что отказался хоть один день остаться без молитвы; он отказался спасти свою жизнь ценой того, что столько людей и так легко делают изо дня в день: не поклониться Богу, не восхвалить Его имя, не выразить Ему свою преданность, не вознести заступническую молитву печальника о людях перед Престолом Божиим он счел невозможным даже ради того, чтобы спасти свою жизнь. Над этим нам стоит задуматься...
     Об отроках, которые были брошены в пещь огненную, я хочу сказать две вещи: первое – они тоже оказались готовы скорее быть сожженными заживо, чем поклониться идолу, статуе царя, образу земной власти, и по приказу отступить от Бога для того, чтобы служить другим ценностям – земным. Разве не именно это делаем мы изо дня в день, подчиняясь всякому повелению, служа всем земным ценностям, предпочитая безопасную жизнь опасности быть Божиим человеком?
     А второе: каждому откровению о святости людской, о величии человеческого духа, о безграничной преданности Богу людей, подобных нам, всегда сопутствует некое откровение о Самом Боге. И вот эти три отрока отказались поклониться идолу и были брошены в пещь огненную, так страшно разжженную, что она издали обжигала подходящих к ней; и царь-мучитель решил посмотреть, как они страдают; и он подошел как можно ближе к этой пещи; и обратился он к своим советникам: Не трех ли людей в цепях бросили мы в эту печь? Каким же это образом я вижу там четырех, движущихся свободно, и один из них – Сын Божий?.. В ответ на верность этих трех отроков Христос Спаситель сошел к ним еще до Воплощения, в сиянии Своего Божества, и в образе человеческом освободил их от уз, спас от смерти и прославил их перед лицом царя-мучителя и его клевретов.
     Вот что нам говорит о Боге это событие: там, где горит страдание, там, где пламенеет искушение, там, где ужас смерти охватывает людей – Бог в их среде, не чужой, не призывающий их, как бы извне, к терпению, которого Он Сам не проявил бы, не спасающий извне, без участия в их страдании. Наш Бог сошел в нашу среду, Он приобщился всему, что составляет человеческую судьбу; огненное искушение и испытание Он пережил и устоял; и среди огненного испытания Он дает свободу тем, которые остаются с Ним. В самые глубины человеческого ада Он сошел, и там возвестил свободу и победу Божию, и новую жизнь людям.
     Разве пред таким Богом можно не поклониться? Разве можно Ему отказаться служить? Разве можно предпочесть какие-либо другие ценности, чем ценности Божии, Христовы на земле, и отдаться другой власти, чем власти Христовой?
     Подумаем и об этом: идет на нас день Рождества Христова – как мы Его примем? В этот день Он сходит на землю, вступает в ограничение твари, вступает в уродство падшего мира, углубляется в ад греха, оставаясь безгрешным, – и все по любви к нам...
     Найдется ли в нас великодушие ответить любовью на любовь, найдется ли в нас мужество, как у Даниила и отроков еврейских и несметного числа святых, ответить на Его призыв стать Божиими людьми? Когда мы вглядываемся в списки святых, как поражают такие слова: святой такой-то – с женой и двумя детьми; такой-то – с братом и таким-то числом друзей... И эти друзья, и эти братья, и эти жены насчитываются тысячами и тысячами; они были, как мы, хрупки, они тоже боялись боли, они тоже хотели жить. Но они предпочли верность любви предательству – предательству в малом, и поэтому оказались способными быть верными во многом.
     Начнем и мы с малого: будем верны Богу во всем том, что доступно нашим малым силам, и вырастем мы в меру тех людей, которые во многом оказались верны и вошли в радость, в славу Господа своего. Аминь.

Воскресенье святых праотцев (Мф. 1, 1–25)
(6 января 1974 г.)

     В преддверии Рождества Христова, когда мы ожидаем увидеть воочию воплощение Сына Божия, как трогательно и как вдумчиво Церковь вспоминает всех тех, которые свою плоть, свою жизнь дали, чтобы родился Спаситель.
     Сегодня праздник предков Господних. Каждый из нас несет в своем теле, в своей душе все прошлое человеческого рода: и Христос, приобщившийся человечеству, не явился новым человеком, которого бы заново сотворил Бог. Он воспринял Свою человечность от тысячелетней, может быть, многомиллионной годами истории человеческого рода. В Его теле, в Его человечестве жили все те, которые жили когда-то на земле до Него.
     Таким же образом в нашем теле, в нашей душе живет все прошлое человечества. И Христос соединился с человеческим родом, не избрав в нем праведников или только святых, достойных встречи с Богом, – для которой слов нет, так она изумительна, так она превосходит всякое воображение; в Нем живет человечество и праведное, и грешное.
     В ряду имен, которые мы сегодня слышали и из которых некоторые памятны нам своей святостью, есть имена, памятные Ветхому Завету грехом. Но это все были люди, которые пробивались через грех, пробивались через человеческую немощь, через потемненность сердца, через восстание плоти, через бушевание истории и жизни вокруг них, пробивались к Богу, искали света, искали правды, искали святости, даже если не хватало сил осуществить свою мечту.
     И с ними поистине был Бог, Который ни от какого грешника не отходит, Которого не пугает никакая неправда, Который может казаться нам далеким, только когда мы холодностью, безразличием не хотим Его знать... Но и тогда Он не отходит. Он остается таким же близким, хотя и скорбно, крестно близким к нам.
     И вот, вспоминая сегодня все прошлое человечества, всех этих людей, которые из тысячелетия в тысячелетие соткали плоть и человечество Христа, вспомним их благоговейной, благодарной мыслью; и вспомним всех тех, которые были нашими предками, знаемых нами и незнаемых, тех, о которых радуется сердце, или тех, которых, может быть, стыдится наша гордыня, – вспомним всех.
     Своей человеческой святостью Христос оправдал всех тех, кто был плотью и кровью Его, – и каждый из нас призван подвигом жизни, творением и борьбой, через победы и поражения, идя к Богоотданности, идя к святости, то есть посвященности всего себя Богу, не только себя спасти, оправдать не только свое временное существование на земле, но оправдать жизнь тысячелетий, живущих в нашей плоти и в нашей душе.
     И всякий, кто пробивается к святости, всякий, кто делается храмом Святого Духа, кто действительно так соединяется со Христом, что становится частицей Его святейшего, пречистого Тела, всякий, кто делается сыном или дочерью Живого Бога, спасает, оправдывает, прославляет, осмысливает жизнь и судьбу всех тех, чьим наследником он является в своем человечестве.
     Поэтому вдумаемся в это родословие Христа, вглядимся в эти имена: это все были живые люди, люди плоти и крови, трепетные перед жизнью, порой измученные, а порой – ликующие и торжествующие, и все они живут в чуде Христовой человечности и Христова человечества.
     И в нас живет прошлое. Христос все прошлое этой родословной так освятил, что все без остатка стали своими, родными Богу, родными в самом сильном смысле слова. И мы можем своей жизнью, трудом, подвигом, устремленностью к Богу, тоской по Нему, борьбой за Него, за Его победу в нас, осмыслить и оправдать все прошлое нашего рода и его принести Богу как дар, и став сами Ему родными, сделать Ему родными также и тех, которые порой Его не знали, а порой, зная, от Него отступали грехом, неверностью сердца и жизни.
     Как это дивно, какое это может дать нам вдохновение к жизни! Не для себя мы живем, даже не только для ближнего, для любимых, даже не для врагов, а для всего человечества, а за ним – для всей судьбы вселенной. Слава Богу, что Он так нам верит и такую великую и дивную судьбу вверяет нам! Аминь.

Родословная Иисуса Христа
Воскресенье перед Рождеством (Мф. 1, 1–25)
(3 января 1988 г.)

     Каждый год в воскресенье перед Рождеством Христовым на литургии читается “Книга родства” Иисуса Христа. И годами я задавал себе вопрос: зачем? Почему надо вычитывать все эти имена, которые так мало значат для нас или вообще ничего нам не говорят? А потом, постепенно мне стало яснее, зачем нужно это чтение.
     Прежде всего, эти люди – семья Господа Иисуса Христа, которой Он принадлежит по Своему человечеству; все они – Его родственники. И этого уже достаточно, чтобы эти имена были для нас значительны: Христос одной с ними крови, Христос – член этой семьи. О Божией Матери каждый из этих людей может сказать: Она рождена в этой семье, Она дочь нашего рода; и о Христе: Он тоже рожден в нашей семье, хотя Он Бог наш, наш Спаситель, присутствие Самого Божества среди нас.
     Кроме того, некоторые имена выделяются в этом ряду: имена святых, подвижников духа, и имена грешников.
     Святые могли бы научить нас тому, что означает вера: не просто умственное убеждение, мировоззрение, которое совпадает, в какой-то доступной нам мере, с тем, как Бог видит вещи, но такая вера, которая есть всецелое доверие Богу, беспредельная верность Ему, и ради того, что мы знаем о Боге, готовность жизнь отдать за то, что Ему дорого, за то, что Он есть, что Он Собой представляет.
     Вспомните Авраама, вера которого подверглась предельному испытанию. Как нам трудно бывает отрешиться ради Бога от чего-то “своего”; а ведь Аврааму было предъявлено требование принести в кровавую жертву собственного ребенка, и он не усомнился в Боге. А Исаак? Он подчинился без сопротивления, в совершенном, доверчивом послушании отцу, а через него – Богу.
     Мы можем тоже вспомнить борьбу Иакова с Ангелом, во тьме, подобно тому, как мы подчас боремся в ночной тьме, или во мраке сомнений, во мраке, который иногда охватывает нас со всех сторон, и мы боремся за то, чтобы сохранить нашу веру, за то, чтобы не потерять своей цельности, чтобы не нарушить верности.
     Но мы можем тоже научиться чему-то и от тех, которые вошли в историю и известны нам из Священного Писания как грешники. Они были хрупкими, хрупкость одолевала их; у них не хватало сил противостоять влечениям тела и души, всему переплетению человеческих страстей. И одновременно они верили в Бога всем порывом своей страстности. Один из таких грешников – царь Давид, и он с такой силой выразил это в одном из своих псалмов: Из глубины воззвах к Тебе, Господи! Из глубины отчаяния, из глубины стыда, из глубины отчуждения от Бога, из самых темных глубин своей души он все же к Богу обращается со своим воплем. Он не прячется от Бога, он не бежит от Него, но бежит к Нему с отчаянным криком отчаявшегося человека... С такой же конкретной реальностью выступают в Библии и другие мужчины и женщины: Раав-блудница, и столько, столько других.
     И вот, когда мы проходим через самые мрачные низины своей жизни, когда мы окутаны всем мраком, который клубится внутри нас – обращаемся ли мы к Богу из глубин этого мрака, чтобы сказать Ему: К Тебе, Господи, воззвах! К Тебе рвется мой крик души... Да, я во мраке; но Ты – мой Бог. Ты Бог, создавший и свет, и тьму, и Ты пребываешь и в этом мраке, как пребываешь и в ослепительном свете: Ты и в смерти, Ты и в жизни, Ты во аде еси, Ты и на Престоле. И где бы я ни находился, я могу взывать к Тебе...
     И затем еще последнее, над чем нам надо задуматься. Для нас это только имена; о некоторых мы немного знаем из Священного Писания, о других не знаем ничего. Но все они – конкретные люди, мужчины и женщины, подобные нам во всей нашей хрупкости и со всей нашей надеждой, нашей колеблющейся волей и их колебаниями, со всей зачаточной любовью, так часто потемненной, но которая, хоть в зачатке, – огонь и свет. Это люди конкретные, реальные; мы можем читать их имена с чувством, что – да, я не знаю тебя, но ты одна, ты один из тех людей, которые составляют человеческую семью Христа, конкретную, реальную; и несмотря на все превратности жизни, внутренние и внешние, ты принадлежишь Богу... И в конкретных обстоятельствах нашей жизни, хрупки мы или крепки в данную минуту, мы можем пытаться научиться быть Божиими собственными людьми.
     Поэтому задумаемся над этой родословной, и в следующий раз, когда прозвучит этот перечень имен, услышим его с искрой радости, с теплым сердечным чувством. Но мы сумеем отозваться на него сердечным теплом только в ту меру, в какую Христос будет становиться для нас все более и более реальным, и в Нем, через Него мы обнаружим, что все они – реальные, живые люди, родные нам и родные Богу. Аминь.

Рождество Христово
После чтения Патриаршего Послания
(1970 г.)

     К привету, к благословению, к молитвенной охране, которую простирает над нами Патриарх Московский, Глава Русской Церкви нашей, хочу прибавить и свое слово.
     Рождество Христово, которое мы сегодня празднуем с такой легкостью сердца, с такой благодарностью и радостью, заслуживает внимания не только нас, людей, но и всей твари, потому что это Рождество Христово, воплощение Слова Божия, принесло нам небывалую, непостижимую, новую весть как о Боге, так и о человеке и обо всей твари.
     Бог, во Христе, явился нам небывалым и непостижимым образом. Языческие народы могли себе представить Бога великого, Бога небесного, как бы воплощающего все великое, величественное, дивное, о чем человек может мечтать на земле. Но только Бог мог открыться человеку, каким Он открылся в воплощении Христовом: Бог стал одним из нас. Но не в славе, а в немощи; беспомощным и обездоленным; уязвимым и как будто побежденным; презренным для всех, кто верит только в силу и в земное величие. В эту первую ночь, когда Бог стал человеком, когда Самый Живой Бог обитал плотью среди нас на земле, Он приобщился к самой тяжелой человеческой обездоленности. Никто не принял Его Мать под кров свой; все сочли Его чужим, все отослали Его на далекий, бесконечный путь, который простирался перед странниками без крова и без привета. И они пошли – и в эту первую ночь Христос приобщился всем тем, которые из века в век проходят через жизнь и телесно, и духовно отброшенными, презренными, нежеланными, исключенными из человеческого общества. А таких людей в истории человечества – несметное количество. И по сей день – увы! – в больших городах и на просторах земных сколько таких людей, которым некуда пойти, которых никто не ждет, о которых никто не воздыхает, которым никто не готов открыть свой дом, потому что они чужие или потому что страшно приобщиться судьбе людей, обездоленных не только несчастьем, но человеческой злобой: ставших чужими, потому что люди, другие люди из своего сердца и из своей судьбы их исключили. Одиночество – страшное, жгучее, убийственное одиночество, которое снедает сердца стольких людей, было долей Пречистой Девы Богородицы, Иосифа Обручника и только что родившегося Христа. Он был чужой, никем не желанный, исключенный и выброшенный. Это – начало пути Его; и на этом пути Он приобщился, как я сказал, всем, кто так живет и в наше время, чужим среди людей, которые должны быть для них братьями; презренны они, побеждены – подлостью, трусостью и злобой человеческой. Уязвимы они по хрупкости своей, по беззащитности своей. Наше дело, христиан, увидеть в них образ Того Бога, Которого мы благоговейно сегодня чтим, и таких принять, как мы приняли бы теперь Христа, если бы Он явился перед нами обездоленным, уязвимым, беспомощным, презренным, ненавидимым, гонимым...
     Вот каким явился перед нами Бог, потому что Он захотел стать одним из нас, чтобы ни один человек на земле не стыдился своего Бога: будто Бог так велик, так далек, что к Нему приступа нет. Он стал одним из нас в нашем унижении и в обездоленности нашей; и Он не постыдился нас, “стал как мы все”, не только по материальной, земной, физической обездоленности, не только по душевной оставленности любовью людской, но потому, что Он сроднился – через Свою любовь, через Свое понимание, через Свое прощение и милосердие, – Он сроднился и с теми, которых другие от себя отталкивали, потому что те были грешниками. Он пришел не праведных, Он пришел грешников возлюбить и взыскать. Он пришел для того, чтобы ни один человек, который потерял к себе самому уважение, не мог подумать, что Бог потерял уважение к нему, что больше Бог в нем не видит кого-то достойного Своей любви. Христос стал Человеком для того, чтобы все мы, все без остатка, включая тех, которые в себя потеряли всякую веру, знали, что Бог верит в нас, верит в нас в нашем падении, верит в нас, когда мы изверились друг во друге и в себе, верит так, что не боится стать одним из нас. Бог в нас верит, Бог стоит стражем нашего человеческого достоинства. Бог – хранитель нашей чести, и ради того, чтобы мы могли в это поверить, это увидеть воочию, наш Бог становится обездоленным, беспомощным Человеком. Только те, которые верят в силу и ни во что иное, только те, которые верят в свою праведность, не найдут пути к Нему, пока не покаются, пока не увидят, что смирение, любовь, жалость, милосердие – закон жизни.
     Но во Христе не только явился нам Бог с Его любовью, верой в нас, как страж нашего достоинства, как блюститель нашей правды – Он явил нам величие человека. Если Бог мог сущностно стать Человеком, неужели мы не понимаем, как велик человек? Неужели не понимаем: человек так велик, что Бог может стать Человеком и человек остается собой? И что так велика тварь, которую Бог призвал к бытию, что человек может вместить в себя Бога? И что вещество, наша плоть, наша кровь, кость наша, всё вещество наше способно быть Бого-носным, соединиться с Божеством и остаться собой? И явиться нам в славе, величии, которого мы не видим, но которое видит Бог, ради которого Он нас сотворил и все сотворил?
     Всмотримся в этот образ Воплощения: Христос нам явил смирение и любовь Божию, веру Божию во всю тварь, в нас, грешников, падших, и нам явил одновременно, как мы можем быть велики и как глубока, бездонно глубока тварь Господня. Вот с этой верой мы можем жить, можем становиться людьми во всю меру Христова воплощения, и рассматривать мир, в котором мы живем, не только как мертвый материал, а как то, что призвано стать в конце концов как бы видимым одеянием Божества, когда Бог станет всем во всем.
     Какая слава, какая радость и надежда! Воспоем с благоговением, любовию и трепетом Воплощение Христово; оно для нас жизнь вечная уже на земле, и оно – слава всего тварного в вечности на небеси. Аминь!

Рождество Христово
(1974 г.)

     Христос в Евангелии Своем, говоря о самом великом, что может сделать человек, о самой высокой мере, до которой он может вырасти, дал нам заповедь любви: Никто большей любви не имеет, как тот, который душу свою положит за друзей своих... И вот, в эту таинственную рождественскую ночь, Сам Господь и Бог наш воплощением Своим исполнил этот закон победоносной жизни и любви.
     Мы рождаемся во временную, преходящую жизнь, из ничего возникаем державным творческим словом Живого Бога, и через это временное бывание становимся причастниками вечности и входим в жизнь вечную. Господь же и Бог наш, воплощением Своим, из полноты бытия, из торжествующей полноты жизни входит в область смерти; из полноты нетварного бытия Он за-ключается в узкие, подлинно тюремные рамки падшего мира; будучи вечным, рождается во времени, чтобы в этом мире, узком, тесном, оторванном от Бога, жить, показывая нам пример того, как изо дня в день можно отдавать жизнь за своих друзей, и умирает, показывая нам, что и смертью можно явить торжество жизни.
     Одна из древних греческих икон представляет нам ясли вифлеемские не в виде трогательных яслей, а в виде жертвенника, сложенного из камней, на которых лежит ребенок, предназначенный к смерти; но не к случайной, бессмысленной, бесцельной смерти, а к смерти жертвы, которая осмысленно, свободно приносится Богу во очищение грехов, ради победы над самой смертью, для соединения Неба и земли, для соединения отпадшей твари и Живого, любящего Бога.
     Сегодня вечный Бог рождается во время. Бесплотный облекается плотью. Тот, Кто за пределами смерти, входит в область смерти; сегодня начинается крестный путь Господень; сегодня является нам жертвенная, крестная божественная Любовь. Сегодня ясли вифлеем-
ские предзнаменуют нам ту пещеру, куда будет положен Господь наш Иисус Христос, снятый со креста после мучительной смерти... И весь путь жизни Господней является ничем иным, как исполнением этой заповеди о любви, которая не знает ни границ, ни предела, о той любви, которая свою жизнь отдает за друзей своих.
     Но за друзей ли одних? Кто был другом Господним, когда Он родился, кто дал приют Матери, ожидающей Ребенка, и сопровождающему их Иосифу? Выкинутые из человеческого селения, они нашли себе обиталище только среди зверей; и так в течение всей жизни Христовой; когда в завершение Его пути израильский народ, человечество, исключит Его из града людей, останется Ему только умереть одинокой смертью на Голгофской горе. Путь, начатый Господом “ради друзей своих”, есть путь любви – но кто такие эти друзья? Враги – это не те, кто нас ненавидит; это те, которых мы, по безумию, по слепоте сердца и отуманенности ума, называем врагами; Христос врагов не знал. Все люди, которых державное творческое слово Божие призвало к бытию, были Его братья и сестры, были возлюбленные Божии дети, которые потеряли свой путь и которых Он пришел взыскать.
     Он Сам дал нам образ, когда сказал, что добрый пастырь оставляет девяносто девять овец, чтобы идти на розыски одной заблудившейся, потерянной овцы. Так и по отношению к нам: тех людей, которые называют себя врагами Христа, Христос признаёт за Своих братьев и сестер, за детей Живого Бога, Чьим Сыном Он является. Он врагов не знает, для Него нет врагов; и поэтому за всех и ради всех Он становится человеком, за всех и ради всех Он живет изо дня в день, отдавая все силы тела и души; и, наконец, за всех и ради всех, после Страстной седмицы, после страшной Гефсиманской ночи, после издевательств, поруганий, после того, как Он был предан близким учеником, оставлен другими, Христос умирает на кресте за всех и ради всех... И если мы – Христовы, то мы должны научиться в сегодняшнюю торжественную ночь этому Христову пути; сегодня можем мы покаянием, то есть переменой мысли и сердца, войти в путь Христов, можем новыми глазами осмотреться и с изумлением увидеть, что нет у нас врагов, а есть только дети Божии заблудшие, к которым нас посылает Господь жить и, если нужно, умирать, чтобы они ожили во веки веков.
     Вот о чем говорят нам жизнь и смерть Христовы, вот о чем нам говорит сегодня Рождество – то есть рождение Живого Бога человеческой плотью. Оно такое таинственное: казалось бы, мы видим своего Бога, мы можем держать Его благоговейно и трепетно в своих объятиях. Но в этом Воплощении нам открывается Бог более таинственный, чем Бог небесный, непостижимый человеческому уму, а только чаемый человеческим сердцем, потому что в этом Младенце таится вся полнота невидимого, непостижимого Бога. Прикасаясь Ребенку, рожденному в Вифлееме, мы с ужасом познаём, что Он – Живой Бог, ставший живым Человеком нас ради; мера любви Божией к каждому из нас, к последнему грешнику и к самому святому праведнику – это жизнь и смерть Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим...
     Разве мы не обернемся к каждому, кто вокруг нас, с подобной любовью, разве мы можем перед лицом Во-площения Христова иначе отнестись к людям, чем Сам Бог, ставший Человеком? Заповедь новую Он нам дает, новую тем, что не только Он нас призывает любить, но призывает любить и друзей и врагов, призывает любить всех, и такой мерой любви, которая называется “положить жизнь свою за друзей своих”; признать друзьями тех, кто тебя другом не признаёт, жить для них изо дня в день, а если нужно – ради них умереть, с последней молитвой на устах: Господи, прости им – они не знают, что творят! Аминь.

Рождество Христово
(1979 г.)

     Около двух тысяч лет назад, в такую же ночь, как сегодняшняя, Божественная любовь вошла в мир в образе новорожденного Ребенка, со всей его хрупкостью, беззащитностью, которая поистине является образом любви, себя отдающей, никогда себя не защищающей, все дающей, на все надеющейся...
     Один из современных наших духовников, отец Софроний, пишет: “Откровение о Боге говорит: Бог есть любовь, Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы; и как трудно людям согласиться с этим...” Трудно, потому что и наша личная жизнь, и окружающая нас жизнь всего мира свидетельствуют, скорее, об обратном. На самом деле: где же тот свет Любви Отчей, если все мы, подходя к концу своей жизни, вместе с Иовом, в горечи сердца сознаем: Лучшие думы мои, достояние сердца моего – разбиты, дни мои прошли, преисподняя станет домом моим – где же, после этого, надежда моя? И то, что от юности тайно, но сильно искало сердце мое – кто увидит?.. И вот жадно ищет душа встречи с Богом, чтобы сказать Ему: Зачем Ты дал мне жизнь? Я пресыщен страданиями, тьма вокруг меня; зачем Ты скрываешься от меня? Я знаю, что Ты благ, но почему, почему Ты так безразличен к страданию моему? Я не могу Тебя понять...
     Разве не подымается этот крик со всей земли нашей, холодной, осиротелой, полной страха, и горечи, и боли? И какой же ответ дает Бог на это вопрошание, на эту тоску?.. Вот пример того, что говорит и как говорит Господь, из той же книги отца Софрония о Старце Силуане: “Жил на земле человек, муж гигантской силы духа; он долго молился с неудержимым плачем: Помилуй мя!.. Но не слушал его Бог. Прошло много месяцев такой молитвы, и силы души его истощились; он дошел до отчаяния и воскликнул: Ты неумолим!.. И когда с этими словами в его изнемогшей от отчаяния душе еще что-то надорвалось, он вдруг, на мгновение увидел живого Христа. Огнь исполнил сердце его и все тело с такой силой, что, если бы видение продолжалось еще мгновение, он умер бы. После этого он уже никогда не мог забыть невыразимо кроткий, беспредельно любящий, радостный, непостижимого мира исполненный взгляд Христа, и последующие долгие годы своей жизни неустанно свидетельствовал, что Бог есть любовь, любовь безмерная, непостижимая...”
     И эта любовь – не чувство, не доброе отношение Божие к нам: это Сам Бог, пришедший в мир плотью новорожденного Христа. Он создал мир по любви; Он создал мир, чтобы разделить с ним ту ликующую, торжествующую жизнь, которая называется любовью и которая доходит до такого напряжения, до такой полноты, что она уже за пределом всякого ограничения, всякого умаления. Она отдает себя, забывая все, кроме любимого, дает, как будто, в беззащитности, в хрупкости, подобной этой плоти Ребенка, родившегося в Вифлееме. И взывает к нам Господь: Отзовитесь!..
     Но чем мы отзовемся? В евангельском рассказе говорится о том, как волхвы пришли с востока со своими дарами; но куда нам прийти, и откуда? Они пришли издали, из того места, где не было Христа; и мы можем сейчас устремиться ко Христу, вездесущему, воскресшему, все победившему, из ночи, из тьмы собственной души. Сколько нас, кому темно, сколько нас, кто в потемках; вот из этих потемок пойдем к свету. А свет – это любовь. Из мрака злобы – пойдем к любви! Из греха – пойдем к любви, всепрощающей, исцеляющей! Из холода жизни – пойдем к любви, которая может согреть душу и все изменить в жизни! Из серой скудости житейской – пойдем к любви, потому что где есть любовь, там свет и радость, там нет великого и мелкого, но все велико, потому что все может стать знаком любви!..
     И Господь зовет нас верить в себя. Вспомните дары этих волхвов. Принесли они злато: в темных недрах заключена его сверкающая слава, звонкая полнозвучность, нержавеющая чистота. И в каждом из нас есть эта слава, которая рвется к свету, и нержавеющая чистота души, которая способна на великое – только дали бы ей свободу любить без страха, любить от всей силы мощной души! Золото, о котором здесь говорится, это преображенная земля; откроем темные недра наши, в которых таится сияние света, и пойдем к свету!
     Ладан принесли волхвы, который возносится и благоухает: принесем любовь, которая не только светом, не только нержавеющей своей чистотой сияет, славой блестит, но которая по всей земле распространится, как благоухание, лаской, любовью, теплотой...
     Но и смирну принесли волхвы, как приносят мертвецу; Христос, бессмертный Бог, родился не для того, чтобы жить, подобно нам, а для того, чтобы умереть, подобно нам; жить нашей смертной жизнью для того, чтобы мы могли войти в Его бессмертную, торжествующую, ликующую вечность...
     Кто хочет идти по Мне, да отвержется себя, да забудет о себе, да вспомнит только о том, что тысячи вокруг нуждаются в любви. Никто большей любви не имеет, как тот, кто свою жизнь отдаст; а отдать жизнь – это не обязательно умереть, это каждое мгновение жизни посвятить любви, творческой, зрячей, умной, смелой любви; любви, которая дает; любви, которая не защищает своего; любви, которая себя не защищает, не замыкается... Сила Божия в немощи совершается: нам не надо бояться любить – отдадим себя до конца, и тогда весть о родившемся сегодня Христе станет реальностью не только в нашей жизни, но в жизни миллионов людей – светом, теплом, радостью, обновлением всей жизни! Аминь.

После Рождества
(13 января 1985 г.)

     Воображением мы сейчас представляем себя две тысячи лет назад, и какое дивное чувство должно наполнять нас: уже неделя, что мир стал иным! Мир, который тысячелетиями был как потерянная овца, стал теперь как овца обретенная, поднятая на плечи Сыном Божиим, ставшим Сыном Человеческим. Непроходимая бездна, которую грех разверз между Богом и человеком, теперь, хотя бы зачаточно, преодолена: Бог вошел в историю. Сам Бог стал Человеком, Бог облекся в плоть, и все видимое, то, что по нашей слепоте представляется нам мертвой, инертной материей, может узнать себя прославленным в Его собственном теле. Случилось нечто небывалое, и мир уже не тот, что прежде.
     Но в Воплощении есть и другая сторона. Бог стал Человеком, и Бог во Христе говорил слова решающей правды, такой правды, которая, как дрожжи, брошенные в тесто, постепенно изменили мир. Бог открыл нам величие человека. Христос, вочеловечившись, был доказательством, остается и навсегда останется доказательством, что человек так велик, так глубок, так таинственно глубок, что он может не только вместить в себя Божественное присутствие, как храм, но может соединиться с Богом, стать причастником Божественной природы, как говорит Апостол Петр в своем послании.
     И человек настолько велик, что как бы далеко мы ни отпали от нашего призвания, как бы недостойны его мы ни были, Бог никогда не установит с нами таких отношений, которые были бы меньше, чем Его отцовство и наше родство с Ним как сыновей и дочерей Всевышнего. Блудный сын просил отца, чтобы тот принял его в наемники, поскольку он недостоин называться сыном; но отец не пошел на это. Когда сын начал свою исповедь, отец остановил его прежде, чем он мог произнести эти слова, потому что Бог не соглашается на наше унижение; мы не рабы и не наемники. Не сказал ли Христос Своим ученикам: Я больше не называю вас слугами, потому что слуга не знает воли господина, Я же сказал вам все.
     И еще: во Христе нам открыто и Им провозглашено, что каждый отдельный человек есть предельная, высшая ценность, что Он живет и умирает за каждого из нас, что важны не коллективы, а каждый из нас. Каждый из нас, говорится в Книге Откровения, имеет у Бога имя, и это имя будет открыто нам в конце времен, но его никто не знает, кроме Бога и получающего его, потому что имя это – наше отношение с Богом, единственное и неповторимое; каждый из нас для Него единственный. Какое диво! Древний мир знал народы и расы, он знал рабов и господ, он знал категории людей, так же как и современный мир, который постепенно не только обмирщается, но возвращается в язычество, различает людей по категориям, типам и группам; один только Бог знает живые личности, мужчин и женщин.
     Христос также принес, или, скорее, провозгласил новую справедливость, новую правду: не распределяющую или карающую справедливость закона, но правду иного рода. Когда Христос говорит нам: Пусть правда ваша будет больше правды книжников и фарисеев, – Он говорит о том, как Бог относится к каждому из нас. Он принимает каждого из нас, какие мы есть: Он принимает доброго и злого. Он радуется доброму и умирает из-за злого и ради его спасения.
     И Бог призывает нас помнить это, и призывает нас такими быть не только в нашей христианской среде, но и среди всего окружающего мира: относиться к каждому человеку с такой справедливостью, не судящей и осуждающей, а видящей в каждом человеке всю красоту, которой Бог наделил его и которую мы называем образом Божиим в человеке, преклоняться перед этой красотой, помогать этой красоте воссиять во всей ее славе, рассеивая все злое и темное и, признавая ее в каждом, дать путь этой красоте стать реальностью и победить, восторжествовать.
     Он открыл нам также такую любовь, какой прежний мир не знал, а современный мир, так же как и древний мир, так боится: любовь, которая согласна быть уязвимой, беспомощной, изливающейся, истощающей себя, щедрой, жертвенной; любовь, которая дает без меры; любовь, которая дает не только то, что имеет, но самое себя. Вот что Евангелие, вот что Воплощение принесли в мир, и это в мире пребывает. Христос сказал, что свет во тьме светит, и тьма не может объять его, но не может и погасить. И свет этот светит и будет светить, но победит он только, если мы станем его провозвестниками и делателями заповедей о правде и о любви, если мы примем Божие видение о мире и принесем его всему миру – нашу веру, то есть нашу уверенность и надежду, единственную силу, которая может помочь другим начать жить по-новому. Но для того, чтобы начать жить заново, они должны увидеть новизну в нас. Мир зачаточно стал новым через соединение Бога с человеком, когда Слово стало плотью; мы теперь должны стать откровением этой новизны, славой и сиянием Божиими во тьме или сумерках этого мира.
     Да даст нам Господь смелость и любовь, великодушие быть Его провозвестниками и свидетелями, и да будет благословение Господне на вас. Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков! Аминь.

Крещение Господне
(19 января 1973 г.)

     Какие бывают животворящие и какие бывают страшные воды... В начале Книги Бытия мы читаем о том, как над водами носилось дыхание Божие и как из этих вод возникали все живые существа. В течение жизни всего человечества – но так ярко в Ветхом Завете – мы видим воды как образ жизни: они сохраняют жизнь жаждущего в пустыне, они оживотворяют поле и лес, они являются знаком жизни и милости Божией, и в священных книгах Ветхого и Нового Завета воды представляют собой образ очищения, омовения, обновления.
     Но какие бывают страшные воды: воды Потопа, в которых погибли все, кто уже не мог устоять перед судом Божиим; и воды, которые мы видим в течение всей нашей жизни, страшные, губительные, темные воды наводнений...
     И вот Христос пришел на Иорданские воды; в эти воды уже не безгрешной земли, а нашей земли, до самых недр своих оскверненной человеческим грехом и предательством. В эти воды приходили омываться люди, кающиеся по проповеди Иоанна Предтечи; как тяжелы были эти воды грехом людей, которые ими омывались! Если бы мы только могли видеть, как омывающие эти воды постепенно тяжелели и становились страшными этим грехом! И в эти воды пришел Христос окунуться в начале Своего подвига проповеди и постепенного восхождения на Крест, погрузиться в эти воды, носящие всю тяжесть человеческого греха – Он, безгрешный.
     Этот момент Крещения Господня – один из самых страшных и трагических моментов Его жизни. Рождество – это мгновение, когда Бог, по Своей любви к человеку желающий спасти нас от вечной погибели, облекается в человеческую плоть, когда плоть человеческая пронизывается Божеством, когда обновляется она, делается вечной, чистой, светозарной, той плотью, которая путем Креста, Воскресения, Вознесения сядет одесную Бога и Отца. Но в день Крещения Господня завершается этот подготовительный путь: теперь, созревший уже в Своем человечестве Господь, достигший полной меры Своей зрелости Человек Иисус Христос, соединившийся совершенной любовью и совершенным послушанием с волей Отца, идет вольной волей, свободно исполнить то, что Предвечный Совет предначертал. Теперь Человек Иисус Христос эту плоть приносит в жертву и в дар не только Богу, но всему человечеству, берет на Свои плечи весь ужас человеческого греха, человеческого падения, и окунается в эти воды, которые являются теперь водами смерти, образом погибели, несут в себе все зло, весь яд и всю смерть греховную.
     Крещение Господне, в дальнейшем развитии событий, ближе всего походит на ужас Гефсиманского сада, на отлученность крестной смерти и на сошествие во ад. Тут тоже Христос так соединяется с судьбой человеческой, что весь ее ужас ложится на Него, и сошествие во ад является последней мерой Его единства с нами, потерей всего – и победой над злом.
     Вот почему так трагичен этот величественный праздник, и вот почему воды иорданские, носящие всю тяжесть и весь ужас греха, прикосновением к телу Христову, телу безгрешному, всечистому, бессмертному, пронизанному и сияющему Божеством, телу Богочеловека, очищаются до глубин и вновь делаются первичными, первобытными водами жизни, способными очищать и омывать грех, обновлять человека, возвращать ему нетление, приобщать его Кресту, делать его чадом уже не плоти, а вечной жизни, Царства Божия.
     Как трепетен этот праздник! Вот почему, когда мы освящаем воды в этот день, мы с таким изумлением и благоговением на них глядим: эти воды сошествием Святого Духа делаются водами Иорданскими, не только первобытными водами жизни, но водами, способными дать жизнь не временную только, но и вечную; вот почему мы приобщаемся этим водам благоговейно, трепетно; вот почему Церковь называет их великой святыней и призывает нас иметь их в домах на случай болезни, на случай душевной скорби, на случай греха, для очищения и обновления, для приобщения к новизне очищенной жизни. Будем вкушать эти воды, будем прикасаться к ним благоговейно. Началось через эти воды обновление природы, освящение твари, преображение мира. Так же как в Святых Дарах, и тут мы видим начало будущего века, победу Божию и начало вечной жизни, вечной славы – не только человека, но всей природы, когда Бог станет всем во всем.
     Слава Богу за Его бесконечную милость, за Его Божественное снисхождение, за подвиг Сына Божия, ставшего Сыном человеческим! Слава Богу, что Он обновляет и человека и судьбы наши, и мир, в котором мы живем, и что жить-то мы все-таки можем надеждой уже одержанной победы и ликованием о том, что мы ждем дня Господня, великого, дивного, страшного, когда воссияет весь мир благодатью принятого, а не только данного Духа Святого! Аминь.

Крещение Господне
(19 января 1979 г.)

     С каким чувством благоговения ко Христу и благодарности к родным, которые нас приводят к вере, мы вспоминаем о своем Крещении: как дивно думать, что поскольку наши родители или близкие нам люди открыли веру во Христа, поручились за нас перед Церковью и перед Богом, мы, Таинством Крещения, стали Христовы, мы названы Его именем. Мы это имя носим с таким же благоговением и изумлением, как юная невеста несет имя человека, которого она полюбила на жизнь и на смерть и который дал ей свое имя; как это человеческое имя мы бережем! Как оно нам дорого, как оно нам свято, как нам страшно было бы поступком, образом своим его отдать на хулу недоброжелателям... И именно так соединяемся мы со Христом, Спаситель Христос, Бог наш, ставший Человеком, нам дает носить Свое имя. И как на земле по нашим поступкам судят о всем роде, который носит то же имя, так и тут по нашим поступкам, по нашей жизни судят о Христе.
     Какая же это ответственность! Апостол Павел почти две тысячи лет тому назад предупреждал молодую христианскую Церковь, что ради тех из них, которые живут недостойно своего призвания, хулится имя Христово. Разве не так теперь? Разве во всем мире сейчас миллионы людей, которые хотели бы найти смысл жизни, радость, глубину в Боге, не отстраняются от Него, глядя на нас, видя, что мы не являемся, увы, живым образом евангельской жизни – ни лично, ни как общество?
     И вот в день Крещения Господня хочется перед Богом сказать от себя и призвать всех сказать, кому было дано креститься во имя Христа: вспомните, что вы стали теперь носителями этого святого и божественного имени, что по вас будут судить Бога, Спасителя вашего, Спасителя всех, что если ваша жизнь – моя жизнь! – будет достойна этого дара Божия, то тысячи вокруг спасутся, а если будет недостойна – пропадут: без веры, без надежды, без радости и без смысла. Христос пришел на Иордан безгрешным, погрузился в эти страшные иорданские воды, которые как бы отяжелели, омывая грех человеческий, образно стали как бы мертвыми водами – Он в них погрузился и приобщился нашей смертности и всем последствиям человеческого падения, греха, унижения для того, чтобы нас сделать способными жить достойно человеческого нашего призвания, достойно Самого Бога, Который нас призвал быть родными Ему, детьми, быть Ему родными и своими...
     Отзовемся же на это дело Божие, на этот Божий призыв! Поймем, как высоко, как величественно наше достоинство, как велика наша ответственность, и вступим в теперь уже начавшийся год так, чтобы быть славой Божией и спасением каждого человека, который прикоснется нашей жизни! Аминь.

Преображение Господне
(19 августа 1973 г.)

     Праздник Преображения раскрывает перед нами славу Богом созданной твари. Не только Христос явился в славе Отчей, в славе Своей Божественной в этот день перед Своими учениками: Евангелие нам говорит, что Божественный свет струился из Его физического тела и из той одежды, которая его покрывала, изливался на все, что окружало Христа.
     Здесь мы видим нечто, что прикровенно уже раскрывалось нам в Воплощении Христовом. Мы не можем без недоумения думать о Воплощении: как оказалось возможно, что человеческая плоть, материя этого мира, собранная в теле Христовом, могла не только быть местом вселения Живого Бога – как бывает, например, храм – но соединиться с Божеством так, что и тело это пронизано Божественностью и восседает теперь одесную Бога и Отца в вечной славе? Здесь прикровенно открывается перед нами все величие, вся значительность не только человека, но самого материального мира и неописуемых его возможностей – не только земных и временных, но и вечных, Божественных.
     И в день Преображения Господня мы видим, каким светом призван воссиять этот наш материальный мир, какой славой он призван сиять в Царстве Божием, в вечности Господней... И если мы внимательно, всерьез принимаем то, что нам здесь открыто, мы должны изменить самым глубоким образом наше отношение ко всему видимому, ко всему осязаемому; не только к человечеству, не только к человеку, но к самому телу его; и не только к человеческому телу, но ко всему, что телесно вокруг нас ощутимо, осязаемо, видимо... Все призвано стать местом вселения благодати Господней; все призвано когда-то, в конце времен, быть вобрано в эту славу и воссиять этой славой.
     И нам, людям, дано это знать; нам, людям, дано не только знать это, но и быть со-трудниками Божиими в освящении той твари, которую Господь сотворил... Мы совершаем освящение плодов, освящение вод, освящение хлебов, мы совершаем освящение хлеба и вина в Тело и Кровь Господни; внутри пределов Церкви это начало чуда Преображения и Богоявления; верой человеческой отделяется вещество этого мира, которое предано человеческим безверием и предательством тлению, смерти и разрушению. Верой нашей отделяется оно от этого тления и смерти, отдается в собственность Богу, и Богом приемлется, и в Боге уже теперь, зачаточно, поистине делается новой тварью.
     Но это должно распространиться далеко за пределы храма: все без остатка, что подвластно человеку, может быть им освящено; все, над чем мы работаем, к чему мы прикасаемся, все предметы жизни – все может стать частью Царства Божия, если это Царство Божие будет внутри нас и будет, как сияние Христово, распространяться на все, к чему мы прикасаемся...
     Подумаем об этом; мы не призваны поработить природу, мы призваны ее освободить от плена тления и смерти и греха, освободить ее и вернуть в гармонию с Царством Божиим. И поэтому станем вдумчиво, благоговейно относиться ко всему этому тварному, видимому нами миру, и послужим в нем соработниками Христовыми, чтобы мир достиг своей славы и чтобы нами все тварное вошло в радость Господню. Аминь.

О Преображении Господнем
(23 августа 1981 г.)

     Бывают в духовной жизни, но даже и в самых простых моментах человеческой жизни, мгновения, которые так прекрасны, так дивны, что хотелось бы, чтобы время, жизнь, вечность на них остановились и никогда ничего другого не случалось бы.
     Это произошло с Апостолами, которых Христос взял с Собой на гору Преображения, и это выразил Петр, когда сказал: Господи! Нам здесь хорошо! Построим три кущи – Тебе одну, Моисею одну, одну Илии, и останемся здесь, осиянные этим невещественным, Божественным светом, окутанные этим дивным покоем... Ни Петр, ни другие Апостолы не заметили того, что потом они сами поведали другим: что Христос преобразился – то есть явился в сиянии вечной славы – в момент, когда Моисей и Илия говорили с Ним о грядущем Его восходе в Иерусалим и распятии.
     Здесь, как и в стольких местах Нового Завета, мы видим, что, как и мы, Апостолы способны уловить светлое, дивное – и так часто пройти мимо того, чего Христу это стоит. Святой Серафим Саровский, говоря с одним из своих посетителей, сказал ему: Проси у Бога именем Христа то, что тебе нужно, но помни: какой ценой Христос получил власть тебе это даровать... Этим он хотел сказать: Не проси ни о чем, что недостойно Божией крестной любви, смерти, распятия Спасителя Христа...
     Как и Апостолам, в моменты самые светлые нам хотелось бы, чтобы время остановилось и чтобы нам пребыть навсегда – в чем? – в забытьи! Чтобы нам навсегда забыть, что в нашей жизни и в жизни других людей порой происходит страшное: что бывает одиночество, бывает болезнь, бывает страх, бывают ужасы всякого рода; хотелось бы войти в этот дивный покой преображенного мира, которого мы все ожидаем, но который еще не явлен, еще не стал действительностью. В него мы должны верить, его мы порой имеем возможность пережить с большой, преображающей нас глубиной. Но мы должны помнить, что это переживание нам дано для того, чтобы принести в темный, скорбный, холодный мир сияние Преображения.
     Когда Моисей на Синайской горе стоял перед Богом, озаренный Божией славой, он так приобщился к ней, что, когда спустился с горы, люди не могли вынести сияние его лица. Вот какими мы должны бы быть, когда переживем земное или небесное чудо, чудо преображения. И то, что случилось с Апостолами, то, что случилось с Моисеем, должно случиться и с нами: ни Моисей не остался на горе Синайской в видении Божием, говоря с Богом, как друг говорит с другом; ни Апостолам не было дано остаться на дивной горе Преображения; Христос сказал им: Пойдем отсюда...
     И пришли они в долину, на равнину палестинскую, и застали там то, о чем мы слышали сегодня: неизбывное горе отца, родителей, друзей от того, что неисцельная болезнь поразила ребенка, и еще, может быть, более скорбный ужас о том, что и ученики Христовы, к которым обращался отец, ничем не смогли помочь – помог только Христос. Помог Он тем, что исцелил ребенка; но когда ученики Его спросили – Почему мы не смогли этого сделать? – Он им сказал: Этот род изгоняется только молитвой и постом.
     И вот нам дается, по временам, это переживание преображенного мира, переживание чего-то дивного, божественного – вошедшего в жизнь. И, пережив это, мы должны это сохранить как самое драгоценное и войти в мир для того, чтобы этим поделиться. Поделиться же этим мы сможем, только если возьмем на себя подвиг поста и молитвы: не только вещественного, физического поста, но воздержания от всего, что центром своим имеет нас самих, от всякого себялюбия, всякого эгоизма, всякой жадности душевной или духовной, а не только телесной, от желания всякого обладания... И это мы можем осуществить, только если мы будем молиться; и опять: не только произносить молитвенные слова, не только как бы заставлять себя войти в мысль и дух святых, но всеми силами стремиться к тому, чтобы в тусклом, темном, осиротелом мире оставаться в общении с Живым Богом, Который есть и свет, и радость, и жизнь...
     Подумаем о Преображении; подумаем о нашем опыте преображенного мира, о тех мгновениях или периодах, когда все внутри и вокруг нас было озарено действительно Божественным светом; и с этим светом пойдем к каждому человеку, во все обстоятельства жизни, и принесем туда свет Христов. Аминь.

Преображение Господне
(19 августа 1990 г.)

     Бывает, что человек, которого мы знали близко, который казался знаком нам, знаем нам до самых глубин, вдруг предстанет перед нами, каким мы никогда его не видели, никогда не чуяли. Это бывает, когда коснется нас до самых глубин откровение любви, когда мы новыми глазами видим человека, видим его, как видит Бог: во славе, то есть сияющий из его глубин образ Божий, который обычно от нас как бы утаен, закрыт: и нашей слепотой и несовершенством человека.
     Но бывает, что мы человека увидим по-новому, когда его самого коснется такая глубина радости или такое горе, что из самых недр его воссияет свет. Бывает, что радость человека преображает, но бывает, что предельный ужас боли, горя пробивается до самых недр человека и сияет обратно светом, когда это горе, эта боль не соединяются ни с горечью, ни с мстительностью, а остаются в чистоте распятием человека, ужасом, который его обдал.
     Из этих образов мы можем понять, что случилось на Фаворской горе, когда Христос стоял между Моисеем и Илией – один представлял Закон, другой – всех пророков – и беседовал с ними о том, чему надлежит быть, о том, что идет Он теперь на смерть, на распятие по любви Божественной и по Своей человеческой отдаче для спасения мира. В этот момент пробился Божественный свет, охватил все Его естество, и ответно воссияла Его человеческая природа, отдавшаяся до конца Живому Богу на смерть.
     И Его ученики тогда увидели, Кто Он есть: Агнец Божий, распятый для спасения мира еще до того, как создан был мир. Для того чтобы войти в это видение, им надо было самим приобщиться в какой-то мере тому, что совершалось. Церковное предание говорит, что эти три ученика представляли собой: один – веру, другой – любовь, третий – праведность. И вот из глубин своего естества они уловили нечто о совершающемся, увидели свет, который лился от Христа на все окружающее, который делал Его одежды белоснежными, который падал на все окружающее, вызывая во всем ответную жизнь и отклик. И они вошли во славу Божию, в то же облако, которое осеняло Синайскую гору, когда Бог говорил с Моисеем, как с другом Своим; и было так хорошо, другого ничего не нужно было, кроме как быть перед лицом славы Господней.
     Но ученики не уловили причину, они не уловили, что только потому им так была открыта слава Божия, что их Учитель, Господь, Друг шел на смерть; им хотелось остаться в этой радости, никогда не отлучаться от преображенного Христа: но именно для этой разлуки и пришли Моисей и Илия беседовать о ней со Спасителем. И когда ученики захотели остаться, Христос им ответил: Нет!.. – и повел их в долину, с высот Фаворской славы в ужас земной нужды, земной трагедии. Они там встретили отца, который отчаялся в спасении своего ребенка; они застали там других учеников Спасителя, которые ничего не смогли сделать для отца с ребенком.
     Фавор, слава неразлучно связаны с возвращением во тьму и с распятием, со смертью, со схождением Христа во ад. И только после этого, когда все будет совершено, воскреснет Господь в славе уже неотъемлемой.
     Поймем же, что, когда нам дано человека или Живого Бога нашего восприять в этой славе, – это говорит о том, что пришло и нам время, вглядевшись в Фаворскую тайну, войти в мир, в трагический мир, во тьму мирскую, чтобы принести тот свет, который и во тьме светит и которому тьма бессильна воспрепятствовать. Это наше призвание, как это было призванием учеников и как это было делом Христовым. Аминь.

Воздвижение Креста Господня
(27 сентября 1981 г.)

     С трепетом и с глубоким сознанием священного ужаса мы поклоняемся сегодня перед Крестом Господним. И вместе с этим мы празднуем победу Божию над грехом, над злом, надо всем, что разделяет человека и мир от Него...
     Художественные изображения Креста часто заслоняют в нашем сознании тот крест, каким Спаситель нес его на Голгофу, крест, на котором умирал Господь. В те далекие времена крест значил смерть преступника; смерть такого преступника, перед которым содрогалось ужасом человеческое сознание; преступника, который людьми, народом, градом был извержен вон, которому места не было среди людей, и путь его, через жестокую смерть, лежал во дно адово. Таким видели Спасителя предавшие Его на смерть, осудившие Его на распятие, пригвоздившие Его ко кресту, глумившиеся над Ним в часы Его умирания; Он был для них преступником, который заслуживал последнего извержения из среды людей и смерти, то есть исключения из среды живых.
     Православные иконы и распятия являют нам покой смерти Христовой; западные распятия нам показывают мучительную смерть человека, но реальность сочетает и то и другое, являясь чем-то еще большим, нежели просто смерть человека, который сумел всей жизнью и всей смертью своей любить, до победы Божией. Христос перед Своим распятием говорил Своим ученикам: Никто не отнимает у Меня жизни – Я ее Сам отдаю... И в молитве перед освящением Святых Даров мы говорим, что Христос был предан – нет, не предан! Он Сам Себя отдал на крестную смерть нашего ради спасения...
     Распятие Христово – это действие свободной Божественной любви, это действие свободной воли Спасителя Христа, отдающего Себя на смерть, чтобы другие могли жить – жить вечной жизнью, жить с Богом. Иуда Его предал; Петр от Него отрекся, трое из учеников спали в Гефсиманском саду: все бежали. Ирод цинично над Ним насмехался; Пилат от страха перед людьми предал Его на смерть; первосвященники, по слепой вере и зависти, требовали Его распятия – но в конечном итоге Христос стал человеком, жил, страдал и умер, потому что я, и ты, и каждый из нас в отдельности и все вместе мы потеряли Бога грехом, забывчивостью, себялюбием – каждый из нас. Потому что для каждого из нас, как Спаситель сказал в одном видении, Он претерпел бы весь ужас Гефсиманской ночи и весь ужас крестного умирания и смерти... Он свободно отдал Свою жизнь для тебя и для меня – не коллективно для нас, а ради каждого из нас, потому что каждый из нас Ему так дорог, так Им возлюблен, что цена ему – вся жизнь, и весь ужас, и все страдание, и вся смерть Христова.
     И этому всему знаком является крест, потому что, в конечном итоге, любовь, верность, преданность испытываются не словами, даже не жизнью, а отдачей своей жизни; не только смертью, а отречением от себя таким полным, таким совершенным, что от человека остается только любовь: крестная, жертвенная, отдающая себя любовь, умирание и смерть самому себе для того, чтобы жил другой.
     И вот мы поклоняемся Кресту, который для нас означает все это, и победу Божию; и как благоговейно должны мы совершать крестное знамение, относиться к тому, что оно значит для нас. Когда мы кладем на себя крест, мы кладем на себя знак, перед которым дрожат все темные силы, раз сразившиеся с Богом – крестом и побежденные этим крестом. Мы этого не умеем ощутить, но темные силы трепещут и отходят от креста Господня.
     Но вместе с тем, когда мы совершаем крестное знамение, мы как бы на себя берем крест Христов; мы решаемся следовать за Ним, а путь Христос нам указал: Отвергнись себя, возьми крест и иди за Мной; чтобы никто у тебя не отнимал жизни, отдавай ее каждый день, каждый час, пока не придет время отдать ее раз и навсегда в руки Божии. И пусть вся твоя жизнь будет несением этого креста – знамения победы и готовности твоей так жить и так умирать, как умирал Господь.
     И как благоговейно должны мы совершать крест, зная, помня, что крестом мы исповедуем всю веру свою, складывая три пальца вместе, чем свидетельствуем нашу веру во Святую Троицу, и сгибая остальные два пальца, чем напоминаем самим себе, темным силам и каждому, что мы верим во Христа – и Бога, и Человека, сошедшего на землю и отдавшего Свою жизнь за нас.
     Поэтому, когда будете подходить ко кресту сегодня на прощание, – поклонитесь ему благоговейно, любовно, трепетно, но, приложившись к нему, отдавая ему поцелуй веры и поцелуй любви, примите заповедь Господню: Отвергнись себя! Возьми свой крест и последуй за Мной – куда бы Я ни пошел... Аминь.

Воздвижение Креста Господня
(1989 г.)

     Сегодня мы празднуем обретение Животворящего Креста Господня. Для нас Крест – знак Божией любви к нам. Мы знаем, что на кресте был распят Господь. Мы знаем, что на нем Он умирал долгой, страдальческой, человеческой смертью. Но чувство реальности смерти Богочеловека редко пронизывает нас тем ужасом и трепетом, которые должны бы всегда жить в наших душах.
     Крест – это образ; однако было время, когда этот крест был мучительной реальностью умирания Человека Иисуса из Назарета. Для нас крест связан только с Ним и с тайной нашего спасения, но в то время крест был “просто”, как ни страшно употребить такое слово, орудием пытки и смерти. На крест пригвождались преступники, чтобы мучительной смертью заплатить за зло, принесенное людям, и чтобы их страшная смерть вселяла страх в жителей окрестных городов и деревень.
     Крест был наказанием для преступников; и среди распинаемых оказался Тот, Которого мы называем своим Господом, – Иисус Христос. Суд Синедриона и римского прокуратора признали Его достойным смерти за преступления. В чем же преступления Христа, за которые Он принял муки?
     Во-первых, образ Спасителя-Мессии, явленный людям Иисусом Христом, оказался несовместимым с тем образом, который они выработали для себя сами. Истинный, живой Богочеловек разбился об идола, созданного людьми из их представлений о том, каким Он должен быть. Фальшивый образ Мессии как будто восторжествовал над Богом, пришедшим во плоти.
     Другим Его преступлением было Его учение о любви. Оно вносило страх и ужас в каждую душу, не готовую погибнуть ради благовестия, ибо Евангелие содержало страшную весть о том, что Царство Божие не допускает в себя никакого себялюбия, что человек должен отказаться от себя, чтобы жить только любовью к Богу, к людям. Ни тогда, ни теперь люди не могут этого принять легко, потому что это значит убить в себе все себялюбивое и низменное.
     Господь “преступил” против людей еще тем, что разочаровал их. Они ожидали политического вождя, им нужна была только земная победа над поработившей их Римской Империей, над чужой, ненавистной властью, а Он предлагал им Евангелие: смирение и кротость. Он призывал их любить врагов, подобному тому, как Отец Небесный любит всякого человека, и теперь, после Креста Господня, можем сказать: любит крестной любовью, любит до пролития Своей Крови, до смерти Своего Сына.
     В то отдаленное от нас время, когда был найден Крест Господень, все это было еще близкой реальностью, его можно было коснуться, тронуть рукой. Его дерево было еще конкретно, реально и жестко, как суд и смерть. Тогда он был принят с трепетом, ужасом и любовью и был воздвигнут – поднят на высоту – Патриархом Иерусалимским, чтобы все могли видеть древо крестное, на котором, как преступник, по злой воле людей умер Царь мира и Спаситель всех, Тот, Кого Бог послал не судить, а спасти мир.
     Вспомним и мы эту страшную, конкретную реальность креста и распятия, и поклоняясь сегодня образу того Креста, перенесемся духом в те страшные дни, когда Бог смертью Единородного Своего Сына одержал победу над тьмой и спас нас от власти смерти, греха, диавола. Ответим любовью на любовь – мало поклониться Древу, если мы останемся чуждыми тому, ради чего принесена эта жертва.
     Поклонимся Кресту. Осознаем, что Христос умер, потому что преступники мы. Апостол Павел говорит, что и за друга своего мало кто согласится отдать жизнь, разве что за благодетеля (Рим. 5, 7), а Христос умер за ненавидящих Его, за людей, которые способны, как и мы, пройти мимо Его жертвы и не дрогнуть душой, не преломиться волей, не перемениться до конца.
     Обратим наш взор на Крест. Сказано в Писании: Воззрят на Него, Егоже прободоша (Ин. 19, 37), взглянут на Него те, которые пробили Его ноги, руки, ребро. Таковы мы, и если только Крест нас не обновит, то рано или поздно мы станем перед Ним в ужасе, потому что нам придется ответить перед своей совестью за то, что мы прошли мимо Крестной Божественной Любви. Аминь.

Страница сгенерирована за 0.11 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com