Мы рассмотрели,таким образом, ангелологию позднейшего еврейства и, как мы полагаем, выяснили те элементы гностицизма, которые в ней заключаются. Опасаясь натяжек и шатких предположений, мы отметили лишь те аналогии, которые казались нам несомненными. Нам остается рассмотреть еще некоторые пункты, имеющие непосредственное отношение к антропологии и сотериологии, или учению о спасении у гностиков. Здесь послехристианский гностицизм, разумеется, усвоил целый ряд представлений от Церкви, хотя самое христианство было понято" гностицизмом по-своему. Раствор, в котором кристаллизовался позднейший гностицизм, был готов и насыщен до критической точки, и христианство с его новыми «дарами Духа» послужило толчком к его кристаллизации. В дуалистической системе гностиков нужен был Спаситель, «Сотер», освобождающий человека от планет, от эонов и архонтов, от демиурга и от еврейского бога, Спаситель, приносящий с небес таинственный гнозис и возводящий человека к блаженству божественного мира — «Плеромы». Христос, Сын Божий, сошедший с небес, привлекший к Себе такое множество верующих среди обрезанных и необрезанных, Христос, Искупитель мира, в Котором упразднялся закон и открывался новый путь к Отцу,— и был понят гностиками в качестве желанного «Спасителя». Отдельные волхвы,. Как Симон, выдававший себя за «Силу, именуемую Великою», естественно, и здесь не могли соперничать с Ним. Он занял место в гностических системах, но эти системы обратили Его в такое же мифическое, фантастическое существо, какими были их архонты и зоны. Это было несомненным переворотом в гностицизме, или, если угодно, рождением гностицизма в нашем, позднейшем смысле, он перестал жить утробною жизнью в еврейской среде и получил всемирно-историческое значение в качестве особой универсальной формы религии искупления. Гностицизм стал магической формой христианства, магической концепцией спасения. Эта форма, эта концепция могла рассчитывать на· величайший успех в разлагавшемся языческом мире с его религиозным синкретизмом и его мистериями. Гностицизм обогатился множеством новых образов, эонов, ипостасей, имен, суеверий, обрядов, мистических откровений и умозрений. Утробная связь, некогда соединявшая его с еврейством, была порвана; но историк первоначального христианства должен со всею тщательностью изучать и самый

==380

генезис гностических представлений о Христе и спасении — и самую

эмбриологию гностицизма. Характерною особенностью гностической христологии является признание Христа небесным эоном; при этом человек Иисус либо отличался от этого зона, сошедшего на него при крещении,[1] либо признавался особым небесным существом, лишь кажущимся образом родившимся от Марии, либо, наконец, чисто призрачным явлением.[2] Таким образом, мы имеем либо представление об особенном небесном зоне, небесном существе, входящем в человека, либо же простой докетизм, т. е. представление о небесном существе, являющемся под видом человека. Не забудем, что позднейшие гностические секты возникали и развивались при явном влиянии Церкви и церковного предания, из которого они черпали. Тут были неизбежные компромиссы, попытки переработки и перетолкования священных памятников, хранимых Церковью. Между богословием позднейших сект и богословием христианских писателей, причислявшихся к Церкви, существовали параллелизм и постоянное взаимодействие. В конце концов гностицизм должен был прийти либо к чистому дуализму манихейства, либо же настолько приблизиться к православному вероучению, чтобы по возможности попытаться проникнуть в богословие самой Церкви — как мы видим это в ересях эпохи вселенских соборов, в которых стираются первоначальные общие черты космологии гностицизма и остаются лишь разновидности гностической христологии. Восходя к ее источникам, мы не можем остановиться на полпути, на сектах третьего или второго века с их разработанным богословием и эксегезой, мы должны дойти до первоначальных представлений; а эти последние, при ближайшем рассмотрении, коренятся в еврейской апокалиптике. Такова уже рассмотренная нами адоптианская христология или в особенности представление о небесном зоне, являющемся в образе Иисуса или входящем в Иисуса.

Докетические представления о Христе, которые столь ярко обрисовываются, напр., в недавно изданных Деяниях апостола Иоанна,[3] всецело объясняются нам еврейской пневматологией. Совершенно аналогичным образом являются ангелы на земле — как существа чувственно-сверхчувственные, с призрачными телами, которые могут видо-

==381

изменяться по произволу.[4] Хотя ангелы, как мы уже видели, способны предаваться чувственным наслаждениям или испытывать физические мучения в пламени адском, некоторые стороны чувственной жизни им недоступны: будучи бесплотны, они не могут есть и не едят даже тогда, когда это кажется людям,[5]— как это учили докеты и относительно Христа, который, по мнению Климента Александрийского, не нуждался в пище, но ел исключительно в опровержение докетизма.[6] В завете Авраама (гл. 4) рассказывается о затруднительном положении архистратига Михаила ввиду предложенной ему пищи: он выходит под благовидным предлогом — ως δηθεν γαστος χρεία ύδατος χύσιν ποιησαι (70) — и возносится во мгновение ока просить совета у Бога, который посылает ему на помощь «всепожирающий дух» (πνευμα παμφαγον), долженствующий уничтожить пищу. Точно так же смерти и тлению тела ангелов, очевидно, недоступны.

Может ли ангел воплощаться в человеческом теле, входить в него, рождаться в нем? Оригеп в своем толковании на Евангелие от Иоанна приводит пространную выдержку из еврейского апокрифа под названием «Молитва Иосифа»,[7] согласно которому души праотцев превосходят прочие человеческие души, будучи ангелами, сошедшими в человеческое естество. Иаков говорит, что он ангел Божий и «начальный дух» (πνευμα αρχικόν) и что Авраам и Исаак были сотворены ранее всех тварей. Люди именуют его Иаковом, а Бог называет его Израилем, мужем, видящим Бога, ибо он есть первородный из всех живых созданий (ότι εγω πρωτόγονος παντός ξώου ξωουμένου υπο θεου) (73). Он повествует, далее, о своей борьбе и состязании с Уриилом.

==382

«Когда я шел из Месопотамии сирийской,— говорит он,— вышел Уриил, ангел Божий, и сказал, что я сошел на землю и поселился среди людей (κατεσκήνωσα εν ανθρώποις)[8] и что я называюсь именем Иаков; он возревновал и стал со мною биться и боролся со мною, говоря, что имя его превосходит мое имя и имя всякого ангела. А я сказал ему имя его и сказал ему, какое место занимает он в числе сынов Божиих: не ты ли Уриил, восьмой по мне, а я Израиль, архангел силы Господней и тысяченачальник в силах Божиих? Не я ли Израиль, первый служитель пред лицом Божиим?..» Любопытно, что из этого писания, к которому Ориген рекомендует относиться с должным почтением (γραφη ουκ ευκαταφρόνητος), он объясняет, почему Иаков был избран Богом еще до своего рождения.[9] И вместе с тем он находит в нем объяснение пророчества о Иоанне Предтече («вот Я пошлю ангела Моего пред лицом Моим...» Мал. 3, l): Иоанн, по мнению Оригена, мог действительно быть ангелом.

Представление о том, что праотцы и Израиль были созданы до начала мира, встречается неоднократно в талмудической литературе: самый мир был создан ради праотцев и ради Израиля.[10] Отдельные праотцы представляются особенными небесными существами. Они помещаются в раю и принимают праведных на свое лоно;[11] подобно ангелам, им приписываются разнообразные специальные функции, а следовательно, они могут иметь и специальное значение для верующих, призывающих их имена. Вопрос о том, спасается ли человек их представительством, оправдывается ли он их заслугами, как известно, служил предметом оживленных споров: одни отрицали возможность такого оправдания (Тайны Ен. 13, 105; IV кн. Ездры, 7, 102— 115) ; другие, наоборот, признавали его (Филон, 2 Макк. 15, 14, Сивилл. II 330—333) и даже полагали, что самое почитание и поминание имени праотцев может быть спасительным и обеспечивать человеку царство небесное.[12]

==383

Мы не можем перечислять здесь все различные предания о праотцах, указывающие на особое положение их в небесной иерархии, и мы ограничимся лишь древнейшими примерами. В Завете Авраама Авель является в роли Сына Человеческого, судии мертвых. «Я не сужу вас, говорит Господь, но всякий человек человеком судим будет» (Texts and Studies, 1, 2, 42). По другой рецензии (В) прокурором на этом суде служит Енох, «учитель неба и земли и книжник праведности», записывающий все грехи людские и свидетельствующий о делах их. Обе наши книги Еноха вполне согласуются с таким представлением.[13] Енох — обличитель ангелов, великий писарь Божий; его место уготовано на вышнем небе, и в палестинских таргумах он отожествляется с самим Метатроном, верховным ангелом лица Божия.[14]

Другие праотцы тоже приближаются к ангелам, как сверхъестественные, небесные существа. Таков Ной в «ноахических» фрагментах книги Еноха и Мельхиседек в «мельхиседекианской» части «Тайн Еноха». Считаем нужным оговориться, что в этих «ноахических» и «мельхиседекианских» текстах мы решительно отказываемся видеть следы каких-либо позднейших гностических влияний. И здесь и там мы имеем дело с чисто еврейской традиционной легендой (хаггада). Отец Ноя Ламех испуган его рождением, ибо дитя подобно ангелу или сыну ангелов: очи его подобны лучам солнечным, его тело белее снега и алее розы, волосы белы, как шерсть, и тотчас по своем рождении он начинает славить Творца.[15] Еще чудеснее рождение Мельхиседека. По вознесении Еноха первосвященство принял Мефусалам, который, умирая, облек в ризы святительства внука своего Нира и поставил его у главы алтаря. 202 года его царственного священства были периодом мира и порядка, но затем начались смуты, нечестие и идолопоклонство. И вот жена Нирова, Софанима, с которой Нир не имел сожительства за все время священства, зачала. Нир хотел прогнать ее, но она пала мертвою к его ногам; он пошел за братом Ноем, чтобы втайне похоронить ее, но,

==384

вернувшись, они увидали младенца, вышедшего из нее и сидящего одесную ее; на вид ему можно было дать три года, он был одет и славил Бога, а на груди его была печать святительства. Ной и Нир поняли, что Бог обновляет священство; они омыли отрока, облекли его в священнические ризы, дали ему хлеб священнический и нарекли ему имя Мельхиседек. Затем, когда беззаконие умножилось, Бог явился Ниру во сне и открыл ему, что пошлет на землю великое погубление, а Мельхиседек будет перенесен Михаилом-архангелом в рай, где пребывал Адам 7 лет до своего грехопадения. Отрок спасется от общей гибели, говорит Господь, «яка Аз показал да будет жрец жрецем священним вовеки Мельхиседек и поставлю его, да будет глава иереам прежде бывшим». Проснувшись, Нир благодарит Господа, образовавшего «иереа велика» в ложеснах Софанимы, и размышляет о том, как через Мельхиседека сохранится преемство первосвященства — от Сифа и допотопных праотцев «в род ин» после потопа.[16] Через 40 дней Мельхиседек переносится в рай, а по смерти Нира прекращается жречество и наступает потоп.

Таким образом, мы имеем здесь легенду о допотопном первосвященстве, заключающую в себе явную идеализацию этого учреждения в духе еврейской хаггады. Уже Мефусалам преображается, всходя на жертвенник, лицо его сияет как полдневное солнце, алтарь сотрясается, и нож сам собою вскакивает в его руки. Самое наступление потопа следует за смертью последнего первосвященника. Но в раю пребывает живой царственный «первосвященник вовек». В «Послании к евреям» Мельхиседек определяется как не имеющий ни отца ни матери, ни начала дней ни конца жизни (απάτωρ, αμήτωρ, μήτε αρχην ημερων, μήτε ζωης τέλος έχων),— что имеет явное отношение к вышеизложенному преданию: Мельхиседек не имеет родословия, не имеет отца, хотя он и родится видимым образом от матери, рождение его сверхъестественно; оно есть результат бессеменного зачатия. Бог непосредственно образовал его в ложеснах Софанимы, и Мельхиседек родился на свет в виде трехлетнего младенца. Начало дней его неизвестно, и в раю он пребывает вовек. Видеть в этом представлении измышление какой-либо христианской гностической секты нет

==385

оснований. Напротив, оно указывает на чисто иудейские интересы, из которых оно возникло. А между тем таинственный первосвященник является здесь сверхъестественным существом небесного происхождения.

Мы могли бы привести и других праотцев и пророков, напр. Авраама и Моисея. Талмудическое богословие признавало спасительную искупительную силу их заслуг, их страдания, самой их смерти.[17] Самый мир был создан ради их заслуг, ради обрезания и закона, ради Авраама, Исаака и Иакова и ради Моисея,[18] «посредника» Божия, которого Филон сближает с Логосом.[19] Немудрено, что они были предобразованы до создания мира.

Чудесно их появление на свете, чудесен и исход их. В завете Авраама повествуется о том, как Авраам отказывался умирать, как сам Михаил затруднялся возвестить ему смерть и как сама Смерть препиралась с ним. По требованию Авраама она явилась ему во всем своем ужасе, и от одного вида ее умерло 3000 слуг Авраама, который затем воскресил их своею молитвой. Умирать отказываются и Ездра, и Моисей, и Седрах,[20] и смерть других праотцев окружена чудесными явлениями. Кроме Еноха, Мельхиседека, Илии еще некоторые другие праведники вошли в рай живыми, напр. Барух,[21] Елиезер, раб Авраама, царь тирский Гирам, дочь Фараона и даже некоторые раввины, напр. losa ben Levi.[22]

Естественно, что праотцы являлись носителями откровения, спасения и ведения. Они восходили на небо, беседовали лицом к лицу с Богом и

ангелами или, подобно Илии и Аврааму (Test. Abr. стр. 87 James), катались на «колеснице херувимской». Многие из них оставили свои книги — иногда целые собрания книг, как Адам, Енох, Ламех, Ной и другие. Господь дает Еноху архистратига Михаила — для хранения его рукописания и рукописании его отцов — Адама, Сифа, Еноса, Каинана, Малелеила и Ареда. А на земле Он приставил хранителями их двух ангелов — Ариуха и Париуха — блюсти эти рукописания

==386

во время потопа (Т. Ен. XI, 93). Книги праотцев должны передаваться от поколения к поколению, но остаются неизвестными до последних дней, когда наступает время для их публикации и их понимания; обязанность ангелов и состоит в своевременном открытии и издании этих старинных анекдотов. Эта любопытная историко-литературная теория была весьма удобна для объяснения внезапного появления на свет сочинений столь древнего происхождения.[23] С другой стороны, был запрос на древние писания; от кого было учиться мудрости, как не от отцов, читавших в скрижалях небесных и заживо перенесенных на небеса? Недаром Авраам, Енох, Мефусал и Каинан, сын Арфаксада, считались великими астрономами, а Ной, наученный ангелами, написал Медицинское сочинение, которое он передал Симу с прочими своими книгами.[24] Подобные апокрифы усиленно распространялись в еврейских кругах и пользовались большим уважением и среди христианских писателей.[25] Немудрено, что и среди гностиков литература такого рода имела успех и что отдельные секты возводили свои апокалипсисы к праотцам, от которых они вели свое начало.[26]

Но независимо от тех откровений, которые им приписывались, праотцы останавливают на себе наше внимание как особого рода небесные люди, сходившие на землю (некоторые из них, как Илия или Енох, ожидаются вновь).

==387

Между этими людьми и ангелами исчезает граница, а в отдельных случаях они ставятся выше ангелов, как Енох или Израиль в «Молитве Иосифа»; другие праведные также могут сравняться с ангелами или возвышаться над ними (Ап. Бар. 51, 12). Эти небесные люди суть духовные силы высшего порядка — воззрение, находимое нами и у гностиков, начиная с самых ранних. Симон выдает себя за «великую Силу», досифеяне верят в бессмертие Досифея, а другие видели во Христе одну из таких сил, подобно тому как современные Ему иудеи видели в Нем Илию, Иеремию или другого пророка, или же предвечного небесного «Человека», «Сына Облаков», или «Сына Человеческого». У отдельных гностиков, напр. у барбелонитов, у «гностиков» Иринея, у наасенов Ипполита, мы находим специальные умозрения о небесном Адаме, о Человеке и Сыне Человеческом, который иногда отличается от первого Человека, как ere сын. Наконец, и отдельные зоны нередко получают имена мужей Ветхого Завета, напр. Сифа, Давида, Баруха.[27]

Не забудем, что в занимающую нас эпоху в еврействе встречается учение о предсуществовании человеческих душ, которое мы находим и в талмудической литературе.[28] Быть может, в связи с этим стоит различие отдельных классов человеческих душ, какое встречается у Филона,[29] а впоследствии у гностиков,— я разумею деление на пневматиков, психиков и гиликов (от элз — материя). Во всяком случае в связи с учением о предсуществовании душ стоит представление о том, что они сходят на землю и затем восходят к небу. Видеть в этом прямой результат заимствования греческих идей едва ли необходимо. Пифагорейство и платонизм, разумеется, влияли на Филона, но и он со своим эклектизмом отказался бы от платонической психологии в пользу какого-либо иного представления, если бы эта психология не казалась ему сообразной с еврейскими верованиями. Еврейское воззрение на праотцев и соответственный взгляд на человеческую природу вообще объясняется и помимо греческих влияний, и мы должны иметь в виду это обстоятельство и при историческом объяснении христианских воззрений первых веков. Даже там, где они были особенно сильными, как, напри-

==388

мер, в александрийской школе, они не были столь исключительными, как это принято думать: так, Оригеново учение о предсуществовании душ, хотя и обусловливается платоническими воззрениями, несомненно основывается в глазах самого Оригена на еврейском предании.[30]

[1] См. выше, стр. 339.

[2] Докетизм (69) составлял общее достояние многих сект.

[3] Texts and Studies V, l.

[4] Ср., напр., Test. of Abraham, ib. II, 2.

[5] Ср. Товит XII, 19: все дни я был видим вам и не пил н не ел, но вам виделось так (όρασιν υμεις εθεωρειτε). James (Test. Abrah.) приводит любопытный текст из Макария Магнезийского, Apocrifica IV, 27: ангелы не уничтожили пищу и питие, подобно Аврааму, αλλα πυρος δίκην... δαπανήσαντες (70).

[6] Strom. IV, 71, стр. 775. Сам Климент близок здесь к докетизму, он признает «смешным», чтобы тело Спасителя нуждалось в пище для своею поддержания; έφαγεν γαρ ου δια το σωμα δυνάμει συνεχόμενον αγία, αλλ’ ως μη τους συνοντας άλλως περι αυτου φρονειν υπεισέλθοι, ωσπερ αμέλει υστερον δοκήσει τινες αυτόν πεφανερωσθαι υπέλαβον, αυιος δε απαξαπλως απαδις ην. Сам Климент приводит мнение Валентина о питании Христа: ήσθιεν και έπιεν ιδίως ουκ αποδιδους τα βρώματα.Τοσαύτη ην αυτω της εγκράτειας δύναμις ώστε και μη φθαρηναι την τροφην εν αθτω επει το φθείρεσθαι αυτος ουκ ειχεν (71). Замечательна антидокстическая тенденция рассказов Евангелия от Иоанна о том, как Христос принимал пищу по воскресении.

[7] Оrig. In evang. Joan. t. II, 31 (25) ed. Brooke (Cambridge, 1896).

[8] Ср. Иоан. 1, 14... και ο λόγος σαρξ εγένετο και κατεσκήνωσεν ημιν... (74)

[9] In evang. Joan. 1. с. ...ου κατατρεχόντων ουν ημων επι τα προ του βίου: τούτου έργα, πως αληθες το μη ειναι άδικον παρα θεω του μείζονος δουλεύοντος έλάττονι και μισουέωου πριν ποιησαι τα του δουλεύειν και τα άξια του μισεισθαι (75).

[10] Weber, 191.

[11] Ср. James, Test. of Abraham (Texts and Studies II, 2), Abrahams bosom and the Palriarchs in Paradise, 72 сл. Авраам, Исаак и Иаков принимают праведных на свое лоно и 4 Макк. 13, 16.

[12] Ср. «Завет Исаака» у James'a (в его Test. of Abraham) в переводе Barnes'a, стр. 149.

[13] Тайны Ен. 13, III и 16, 6; книга Ен. XIV и др.; Юбил. 4, 23; 10,17.

[14] Weber, 173

[15] James в Apocr. anecd. (Texts and Studies II, 3, стр. 146 сл.) приводит и латинский фрагмент этого текста (= гл. 106 эфиоп.); он указывает и на любопытную параллель в описании ангелов из Apocal. Petri, 3: δύο άνδρες ... οις ουκ εδυνήθημεν αντιβλέψαι εξέρχετο γαρ εκ της όψεως αυτων ακτιν ψς ηλίου, τα γαρ σώματα αυτων ακτιν ως ηλίου, τα γαρ σώματα αυτων λευκότερα πάντος ρόδου ...ήτε κόμη αυτων ούλη ην και ανθηρά (71).

[16] Стихи 40—50 в тексте М. И. Соколова представляют следы явной христианской переработки, которой мы не замечаем в других списках; такую же очевидную интерполяцию представляет ст. 60. Ср. тексты, изданные Тихонравовым в Памятниках отреченной русской литературы, 1, 26 31.

[17] Weber, 313.

[18] Ib., 190.

[19] См. выше, 340. О Моисее ср. The Assumption of Moses (ed. Charles 1897), l, 14. В параллель к сказанию о бессеменном зачатии Мельхиседека можно привести еще вышеупомянутую легенду о рождении Моисея от Девы, ср. Edersheim, l, 188.

[20] Test. of Abraham by James, 64—70 (Abraham's unwillingnes to die).

[21] Cp. The Apocal. of Baruch ed. Charles 13, 3; 25, 1 и 76, 2.

[22] Weber, 242.

[23] Ср. The book of the secrets of Henoch (перев. Morfill) ed Charles с примечаниями издателя к 38, 8 сл.; 47, 2, 3; 48, 7—9; 65, 5.

[24] Cp. Dillmann, Pseudoepigraphen d. А. Т. (в Realenencyklop. Herzog'а (2 изд.) XII, 367). См. у Евсевия praep. ev. IX, 17 выдержки из Евполема; Енох — изобретатель астрономии, а сын его получает совершенный гнозис через посредство ангелов (όν παντα δι αγγέλων θεου γνωναι και ημας ούτως επιγνωναι), другим изобретателем «халдейского искусства» является Авраам, научивший финикиян астрологии (τροπας ηλίου και σελήνης και τα λοιπά) (77).

[25] См. Harnack, Gesch. d. altchristl. Litteratur l, 2, XI. Die von den Christen angeeignete und z. Teil bearbeitete jüdische Litteratur. Из ранних христ. свидетельств см. особенно посл. Иуды и Варнавы. Характерны отзывы Тертуллиана De cultu fem. 1, 3 и Оригена напр., Comm. in. Matth. 23, 37, IV, 237 сл. Lommatdch. Любопытен также отзыв Прискиллиана в новооткрытом трактате (De fide et аросr., ed. Schepss 1889, стр. 45— 6) у James'a (Test. of Abrah., 12). О распространении и влиянии отдельных памятников см. Шюрера 111 т. и Чарльса в предисловиях к его изданиям.

[26] Таковы, напр., сифияне у Епифания haer. 39, 5... βίβλοθς δέ τινας συγγράφοντες εξ ονόματος μεγάλων ανδρων εξ ονόματος μεν Σηθ επτα λέγοντες ειναι βίβλους ετέρας αλλογενεις ούτω καλουσιν άλλην δ’ εξ ογόνατος Αβραάμ, ήν και αποκάλυψιν ειναι πάσνς κακίας έμπλεων, ετέρας δε εξ ονόματος του Μωυσέως και άλλας άλλων (78).

[27] Id. haer. 26, 10; Hippol. Philos. V, 26.

[28] Филон, см. выше 188—189; Тайны Ен. 23, 5; Sap. Sulom. 8, 19 сл.; об учении Талмуда см. Weber, 204-5, 217-220.

[29] См. De gigantibus, 13.

[30] Ср. ниже, 402 сл.

Страница сгенерирована за 0.03 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии