Булгаков Сергий, «Отрицательное богословие». § 3 c)

Имперсоналистический характер теологии Бёме раскры­вается еще яснее в его учении о «природе в Боге» или о «вечной природе», представляющем, несомненно, са­мую оригинальную и характерную часть его учения. Бог в триединстве имеет все лишь «in Temperatur», т.-е.- в состоянии согласованности и нераздельности, и ewige Weisheit есть только «зеркало» с идеальными отражениями всего. Это все для своего раскрытия должно прийти в состояние различимости, «Schiedlichkeit», и ощутимости, «Empfindlichkeit», а «зеркало мудрости» должно превра­титься в «вечную деву» (Софию), ощутимость всего (так сказать, трансцендентальную чувственность). Этим наме­чается путь к дальнейшему самораскрытию Божества, и начинается физика Бога.

Для того, чтобы открылась какая-либо сила, нужно противодействие, как основа для ее  раскрытия, «in Ja und Nein bestehen alle Dinge, es sei Göttlich, Teuflisch, Irdisch, oder was genannt werden mag». ¹) В «тишине» не про­исходит откровения, «должна быть противоволя, ибо ясная и тихая воля есть как ничто и ничего не рождает. Если же должна родиться воля, она должна иметь нечто, в чем она формируется и рождает». ²) В божественной природе должны раскрыться полярности, ад и небо, в которых Божество присутствует или как гнев, Grimmgott, «огнь поедающий», или как Бог. «Физика Бога» знаете семь сил или духов, и их совокупной седмерицей образуется «тело Божие». В нашу задачу не вхо-

¹) Claassen, II, 43.

²) IV, 12, § 36, ср. 32, § I, 279, § 10. 559. § 86, 566, § I2, V. l6, § 22.

283

дит здесь рассмотрение этой оригинальнейшей и интерес­нейшей, но и темнейшей части учения Бёме, где он осо­бенно связан с астрологической и алхимической тради­ций. Вот схематическая таблица «откровения седми духов Бога или сил природы», составленная самим Бёме: ¹)

В вечной природе существуют две области и заклю­чена возможность двух жизней: «огонь или дух», обна­руживающая как «молния огня» на четвертой ступени, силою свободы (опять и свобода у Бёме мыслится вне отношения к личности, имперсоналистически, как одна из сил природы) определяет себя к божественному единству или кротости, и в таком случае первые 4 стихии становятся или основой для царства радости, или же устремляются к множественности и самости, и тогда делаются жертвой адского начала, причем каждое начало по своему индивидуализирует бытие. «Бог одинаково живет во всех вещах, а вещь ничего не знает о Боге; и Он не открывается вещи, а она получает от Него силу, но по своему свойству,—или от его любви, или от его гнева; и от чего она берет ее, то и обнаруживается

¹) Myst. magn., V, 30, § 21. Надо заметить, что и это учение излагается у Пордеджа более понятно, нежели у Бёме. См. Пордедж Божественная и истинная метафизика.

284

во вне, и если есть благо в ней, то для злобы оно как бы закрыто; как вы можете видеть на примере куста ши­повника, еще более на других колючих вещах: из не­го ведь вырастает, прекрасный душистый цветок, и в нем лежат два свойства, любовное и враждебное, какое побеждает, то и дает плод». ¹) Мысль, что Бог во всем, хотя и не все это знает, есть одна из излюб­ленных мыслей у Бёме.

В вечной природе порождена или сотворена тварная природа, — ангелов, диаволов и людей (3 principia). «Как человека, сотворен в образ и подобие Бога, так равно и ангелы, ибо они братья людей», «святая душа человека и дух ангела имеют единую сущность и существо, и нет никакого различия в них, кроме самого только качества их телесного проявления». ²) Своим восстанием верховный князь Люцифер. возбудил в себе адский огонь и сделался, вместе с своими полчищами, диаволом, а испор­ченная им божественная материя («салнитер») послужила основой создания нашего мира (так что косвенно и Люцифер соучаствовал в нем), во главе с новым ангелом, долженствовавшим заместить Люцифера, — Адамом, а после падения Адам был замещен Христом. Это соб­ственно и есть «внешний мир», «третье начало», в котором мы живем». Тварная природа, по общему смыслу системы Бёме, есть последняя, наиболее периферическая форма откровения или божественного самопорождения. Возникновение творения есть один из самых темных и противоречивых пунктов учения Бёме, оно характеризу­ется противоречивыми понятии: «сын и тварь» (в применении к ангелам и человеку), — «Ausgeburt» и творение ³) и под. Особенно темным является вопрос об отношении

¹) IV, 345—4, § 49.

²) Аврора, 6о, 63.

3) «Diese Welt ist aus der ewigen Natur als eine Ausgeburt geschaffen worden» (IV, 39, § 40; 50, § 24; 492, § 38: 291, § 35).

285

вечности к времени, к чему постоянно возвращается Бёме. ¹)

Вообще вопрос собственно о творении духов, — ангелов и человека, —остается наименее разъясненным в системе Бёме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной стороны, разъясняет Fiat в смысле божественного детерминизма, он отвергает, как мы ви­дели, индетерминистический акт нового творения, но в то же время порой он говорит об этом совершенно иначе ²) или даже допускает, что благодаря злоупотре-

¹) «Бог стоит во времени, а время в Боге, одно не есть другое, но выходит из единого вечного первоисточника» (IV, 295, 14). «Вечность и время есть одна вещь, но в различных началах. Духовный мир внутри имеет вечное начало, а внешнее временное; каждое имеет свое рождение в себе; но вечноговорящее слово господствует над всем» (V, 11, § 10). «Ибо все вещи произошли от вечного духа, как образ вечного; невиди­мая сущность, которая есть Бог и вечность, в своем собственном вожделении ввела себя в видимую сущность и открылась чрез (mit) время, таким образом, что она есть во времени как жизнь, а время в ней как бы немо». (IV, 332, § 2). Ср. еще IV, 260; § 3, V, 19, § 12, 27 — 8, § 8, 10.

²) «Воля к этому изображению (ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества. Ибо Отец есть все, и вся сила состоит в Отце. Он есть начало и конец всех вещей, и вне Его нет ничего, а все, что было, возникло из Отца. Но так как Он от века не подвигся до сотворения ангелов, то и не произошло никакого творения до творе­ния ангелов. Основание же и причину к тому мы не должны знать», Бог удержал в своей власти, как это произошло, что Он некогда подвигнулся, ибо Он все-таки есть неизменный Бог. И мы не должны здесь далее исследовать, потому что это нас запутывает (verwirrt). Только о творении имеем мы власть говорить, ибо оно есть дело в сущности Бога» (Claassen, 11, 64). «Духи ангелов не от века были телесны, но от века всегда были в дереве вечной жизни эссенции, и от века их образ усматривался в Деве мудрости... И потому есть величайшее чудо, совершенное вечностью, именно то, что вечное создало их воплощенными духами, чего не объемлет разум и не принимает смысл, и это нам недоступно для исследования (nicht ei grundlich). Ибо (созданный) дух не может исследовать сам себя, он видит свою глубину до бездны, но не понимает своею горшечника. Он созерцанием проникает в него до бездны, но он не знает его делания, ко­торое скрыто в нем самом. Проницать здесь далее нам повелено остано­виться и молчать. Ибо мы создание и должны говорить лишь настолько, на­сколько это касается творения. Если мы даже знаем Fiat, то мы не знаем

286

блению свободой твари, именно Люцифера, ¹) Бог мог оказаться вынужден приступить к новому творению, т.-е. к созданию теперешнего мирa на развалинах испорченного царства Люцифера, с тем, чтобы впоследствии уничтожить и этот Mиp.

первого движения Бога к творению. Деление души знаем мы хорошо, но как подвиглось, то, что стояло она века в своей сущности, мы не знает.. Это есть тайна одного Бога, и тварь должна оставаться в смирении и покорности и не возвышаться далее, ибо она еще не равна Богу. Бог хочет иметь детей, а не господ: Он есть Господь и нет иного. Бог есть дух от вечности, без основания и начала. Но дух душ и ангелов имеет на­чало и стоит в руке Божьей. Но начало к движению твари, происшедшее а Боге, не должно быть названо» (Claassen, II, 64—5, 40 Frag. I, 268—27g). Последовательно развитые эти мысли должны были бы внести в гностиче­скую систему Бёме значительные ограничения и тем приблизить ее к цер­ковному учению. Бёме, очевидно, так и не достиг полной ясности в своих идеях и «откровениях» (с этим сходится и суждение Шварца: 1. с. 578 сл. основанное на внимательном изучение Бёме). Можно встретить еще и та­кое суждение, заставляющее снова вспомнить об эманации мирa из Бога: «Творение есть ничто иное, как откровение всесущественного, безосновного Бога. Все, что Он есть в своем вечном, безначальном рождении и области, того причастно и творение. Но не во всемогуществе и силе, а как яблоко растет на дереве, оно не сеть само дерево, но растет из силы дерева. Таким образом все вещи возникли из божественного вожделения и со­зданы в сущность, так как в начале не было сущности, но лишь mysterium вечного рождения. Ибо Бог породил (erboren) творение не затем, чтобы сделаться чрез него совершеннее, но ради своего самооткровения, к великой радости и господству. Не то, чтобы таковая радость началась только с творением, нет, она от века была в великом Mysterium, но лишь как духовная игра в себе самом. Творение есть тоже игра из себя са­мого, как в модели или орудие вечного духа, которым Он играете»... <Claassen, II, 67. Theos. Fr. 4, 1. 3),

¹) «Ты скажешь теперь: разве всецелый Бог не знал этого прежде времени сотворения ангелов, что это так произойдет? Нет: ибо если бы Бог знал это прежде времени сотворения ангелов, то это была бы вечная предустановленная воля, а не вражда против Бога; но тогда Бог сотворил бы его диаволом первоначально. Однако Бог сотворил его царем света, но так как он не повиновался, и захотел быть выше всецелого Бога, то Бог низверг его с его престола и сотворил посреди нашего времени иного царя из того же самого Божества, из которого был со­творен и господин Люцифер (разумей это правильно: из того салиттера, который был вне тела царя Люцифера) и посадил его на царский престол Люцифера, и дал ему силу и власть, какая, была у Люцифера, до его падения, и этот царь зовется И. Христом» (Аврора, 199, §§ 35—6).

287

Вообще бытие этого мирa «четырех элементов», im ausseren Principium, имеет преходящее и, так сказать, прекарное значение, он существует лишь до окончательного удаления Люцифера, а затем должно восстановиться первоначальное состояние ангельской, небесной телесно­сти. Духовный источник мироутверждения заключается в обращенности духа ко многому и отвращенности от Божественного единого Ничто, ¹) и плоть мира должна некогда сгореть, совлечься, уступить место небесной, ангельской плоти. Здешний мир есть наполовину плод греха, ошибки, недоразумения, он не имеете своей особой идеи в творческом плане Божием. Это лишь ис­порченный ангельский мир второго начала, царства Люцифера, области «сердца Божия». «Внешнее, в четырех вырождениях (Ausgeburten) из элементов, как сущность четырех элементов, начально, конечно и разрушимо; по­тому все, что там живет, должно разрушиться, ибо на­чало внешнего мирa преходяще, ибо оно имеет цель, что­бы обратиться в эфир, а четыре элемента снова в один; тогда открывается Бог, и сила Божия снова зазеленеет как парадиз в вечном элементе. Тогда сущности мно­жества снова войдут в одну, но Фигура всякой сущности останется в едином элементе». ²) «Мы дети вечности, а этот мир есть вырождение из вечного, и его восприни­маемость возникает в гневе; его корень есть вечная природа, но вырожденная, ибо так было не от вечности, есть разрушение, и все должно возвратиться в вечное существо». ³) «После этой жизни нет возрождения: ибо

¹) «Эта жизнь (тварности и раздора) должна прийти в ничто... таким образом в той же жизни, в какой я ощущаю свою яйность (Ichheit), грех и смерть; она должна сойти в ничто, ибо в жизни, каковая есть Бог во мне, я враждебен смерти и греху; и по жизни, которая есть еще в моей яйности, я чужд Ничто как Божеству» (dem Nichts als der Gott­heit) (IV, 359, § 63). «Freiheit als im Nichts... ein Urstand im Nichts» (IV, 348, § 12).

²) IV, 81, § 120-1.

³) IV, 91, § 43.

288

четыре элемента с внешним началом удалены, а в «них стояла с своим деланием и творением родитель­ница; после этого времени она не имеет ожидать ничего иного, кроме как того, что, когда по окончании этого мирa начало это пойдет в эфир, сущность, как было от века, станет снова свободной, она снова получит тело из собственной матери ее  качества, ибо тогда пред ней явятся в ее  матери все ее  деда. Ибо день суда есть ни­что иное, как пробуждение уснувшего и уничтожение смерти, которая есть в четырех элементах: ибо покры­вало должно сняться, а все снова ожить и зазеленеть, как было от века. А что рождено из смерти, как из четырех элементов, как-то скот и вся жизнь из четырех элементов, то не получит более тела; так же и дух их рожден из четырех элементов, он разрушается вместе с элементами, и остается лишь фигура элементальных сущностей, как четырех вырождений. Но что из вечного, из единого центра жизни, то существует и оста­ется вечно: и все слова и дела, как рожденный из вечного, остаются в фигуре». Итак, здешний мир возник из бо­лезни, плоть есть маска или короста и чешуя на небесной плоти. Потому для Бёме совершенно не существует воскресения плоти («так как четыре элемента должны разре­шиться, потому существует и тление в теле человека», ¹)  если же нет воскресения, то нет и преображения, есть лишь снятие коросты и ее  удаление. Один из основных и глубочайших мотивов системы Бёме есть это, столь характерное для всего неоплатонического уклона, свой­ственная германской религиозной мысли, гнушение плотью, не чувствие своего тела, столь неожиданное и как будто непонятное у мистика природы и исследователя физики Бога. Особенно явственно это сказывается в отношении к полу и в принципиальной брезгливости к браку. С этим связана и аскетическая тенденция всего практиче-

¹) IV, 83, § 39.

289

ского учения Бёме, опять-таки окрашенная мироотрицанием, неприятием мира. ¹) В этом состоите одна из парадоксальнейших черт учения «тевтонского философа», и здесь падают ему руку и Шопенгауэр и Вагнер, и Гартман!

¹) Ср. Schwarz, 1. с. 610. К этому вопросу нам предстоит еще воз­вратиться в особом этюде о Деве Софии в учении Бёме.